|
Каковский Иван Павлович (1859-1881), "Черный". Студент; во второй половине
70-х годов входил в киевские народнические кружки. В 1879 г. переехал в
Петербург; примкнул к «Народной воле». Вел пропаганду среди рабочих и
студентов, сотрудничал в «Рабочей газете», участвовал в выработке «Программы
рабочих — членов партии „Народной воли"». Умер от туберкулеза в Симферополе
весной 1881 г.
Н.М.Салова:
"Дело происходило летом 1880 года. Я тогда хотела
познакомиться с рабочими и говорила об этом Вере Николаевне Фигнер. Вот
однажды она зашла к нам и сказала, что это можно устроить и что завтра она
познакомит меня с одним господином, который мне «сдаст» кой-какие связи с
рабочими. Свидание мы назначили в Петровском парке.
Пошла я на другой день в парк. Там в это время часто назначались свидания.
День, помню, был пасмурный, каждую минуту мог пойти дождь. Однако через
несколько времени явились и они, Вера Николаевна с Валентином. Это не
настоящее его имя, а только радикальское прозвище. Настоящего имени я так и
не знаю до сих пор. Фамилия же его действительно Каковский. Это оказался еще
совсем молодой человек, юноша лет 20, белый и розовый. На подбородке и
верхней губе его едва пробивался легкий пушок, лицо круглое с выдающимися
скулами, нос немного вздернутый;.. Вообще, лицо не особенно изящное. Только
глаза, переливающие из синего в серый цвет, были замечательно красивы. Все
это мне как-то в глаза бросилось. Вы знаете, женщины все замечают... И не
понравился мне Валентин. Это простое малорусское лицо, да и вся фигура,
среднего роста, коренастая, неотесанная,— впечатление самое заурядное. Он
казался каким-то приказчиком из Сытного рынка. Одет он был бедно: сапоги
дырявые, пальто выцветшее, потертое и — зимнее, хотя дело было в июле (1880
г.); простой рабочий картуз по-фабричному, небрежно спускался козырьком на
самые глаза, почти не прикрывая черных лохматых волос. Одним словом,
Валентин представлял полный контраст со своей спутницей, чистенькой и
изящной, как всегда.
Ему, бедному, это дело было самому почти внове, и он находился в самом пылу
увлечения. А впрочем, такие люди не остывают никогда. Они просто умирают. Но
тогда я его совсем еще не понимала.
...Это было в октябре месяце 1880 года. Народовольцы предъявили свою
программу, выработанную их рабочей группой. Средактирована же она была
Валентином. Собрание чернопередельцев было, помню, очень многочисленно, и к
программе они придирались страшно. Особенно сама М. нападала на каждый
пункт, говоря, что тут нет никаких «уступок»... Упрек, в сущности, совсем
неосновательный, потому что народовольцы и не обещали никаких уступок, а
только выражали надежду, что на их программе деятельности среди рабочих
могут сойтись и чернопередельцы... Таким образом, общего соглашения не
состоялось, хотя много отдельных лиц, как нам известно, присоединилось к
программе «Народной воли».
Для Валентина это была пора самой оживленной деятельности. Он состоял в
рабочей группе и в редакции «Рабочей газеты». Из литературных работ
Валентина можно указать статью «Рабочее житье-бытье» в №№ «Рабочей газеты».
Затем Валентину же принадлежит литературная редакция означенной «Программы
рабочих членов партии Народной воли».
С рабочими он вел дело замечательно. Он их любил просто с какой-то
нежностью. Кажется, не было для него большего удовольствия, как рассказать о
них что-нибудь хорошее... ну, одним словом, о их способности к
самоотверженности и т. п. Помню, между прочим, говорил он мне об одном
рабочем, который запустил все свои дела, тратя все время на пропаганду и
организацию среди своих собратьев; жить приходилось в страшной бедности, а
на руках — целая семья; но он все-таки упорно отвергал предложения хоть
малейшей помощи со стороны радикалов. Этот героизм и благородная гордость
приводили Валентина в умиление. Но не думайте, чтобы он способен был только
умиляться перед рабочими. Я была раз на рабочем собрании, которое,
несправедливо обвиняя революционеров, не хотело исполнять принятых на себя
обязанностей. Валентин возмутился и вспыхнул... Я даже не подозревала, какие
нотки имеются в его голосе — резко, повелительно... он разругал их
страшнейшим образом, и, право, не у многих бы хватило силы возражать ему.
Этот безбородый юноша вырос в моих глазах сразу на целую голову, когда я
услышала эти внушительные звуки, перед которыми оробела и съежилась целая
куча людей, вдвое старше его по возрасту. О, да! Он умел при надобности
«скрутить» людей, получше чем те, кто думает выезжать на одной дисциплине.
Вообще, в нем иногда сверкала громадная сила характера. Работал он тоже
неутомимо. Лично поддерживая множество рабочих знакомств, он посещал также
постоянно студенческие сходки, вербуя деятелей для рабочей сферы, отстаивая
народовольческую программу и проповедуя слияние всех на «нейтральной почве
народного дела»...
Я в это время поступила в студенческую группу: там было всего пять человек
студентов и студенток из разных учебных заведений и трое нелегальных:
Франжоли, Вера Ник. Фигнер и Перовская. Франжоли тогда уже был хромой
калека, с пожелтевшим, изможденным лицом, как старая икона мученика, но —
вечно горел и увлекался не хуже Валентина. Кстати сказать, они были между
собою очень дружны. Валентин познакомился с Франжоли уже после его побега из
ссылки, в Петербурге, и сильно привязался к нему и жене его, Завадской. Те
его тоже любили. Валентин часто просиживал целые часы у постели больного
Франжоли, который иной раз не мог перевернуться без боли с одного бока на
другой, но со сверкающими глазами и вдохновенным видом не уставал толковать
со своим молодым другом о деятельности, о нравственных задачах, о народе...
Сам Валентин к нашей группе не принадлежал, но на собрания молодежи являлся
часто вместе с нами. Иногда приходил и Желябов. Они действовали постоянно
сообща.
Интересно, что в отношениях между Валентином и Желябовым громко звучала
такая же товарищеская нотка, как у Валентина с рабочими. Желябов был уже
почти знаменитость. Его ораторская слава гремела в революционных кружках
Петербурга; его организаторская роль уже выдвинула его на первый план среди
самых влиятельных членов партии. Валентин, конечно, был только скромным
учеником, да и по летам он был сравнительно с учителем еще совсем юношей. Но
ни малейшего отношения снизу вверх не было заметно в Валентине рядом с
Желябовым. На собраниях они действовали постоянно дружно, ловко поддерживая
один другого, и хотя Желябов, разумеется, играл первую роль, но случалось и
наоборот. Видно было, что ни один из них не чувствовал неловкости, когда
младшему товарищу почему-нибудь приходилось выручать старшего. Но уважал
Валентин Желябова чрезвычайно. «Тарас»— так звали тогда Желябова:—был его
любимый герой."
И.Каковский:
"..Среди народа я чувствую себя на прочной почве".
Использован
материал с сайта "Народная Воля" -
http://www.narovol.narod.ru/
Здесь читайте:
Персоналии "Народной Воли", "Земли и Воли", деятели
революционного движения 1870-80-х гг. и другие действующие лица
Народная воля,
революционно-народническая организация, образовалась в августе 1879 г.
Земля и воля,
тайное революционное общество, существовало в 1870-е гг.
Петрашевцы, участники кружка М. В. Петрашевского (1827-1866).
|