Маробод

?-37 н. э.

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

XPOHOC

ВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТ

ФОРУМ ХРОНОСА

НОВОСТИ ХРОНОСА

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА

ЭТНОНИМЫ

РЕЛИГИИ МИРА

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ

КАРТА САЙТА

АВТОРЫ ХРОНОСА

Родственные проекты:

РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ

ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА

ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ

ПРАВИТЕЛИ МИРА

ВОЙНА 1812 ГОДА

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ

СЛАВЯНСТВО

ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ

АПСУАРА

РУССКОЕ ПОЛЕ

Маробод

Маробод (Maroboduus) (2-я пол. 1 в. до н. э. - 37 н. э.) - вождь маркоманнов. Происходил из знатного рода. Юношей жил в Риме, воспитывался при дворе Августа. Затем вернулся на родину. После переселения маркоманнов в 8 веке до н. э. на территорию современной Чехии Маробод объединил маркоманнов с соседними племенами лугиев, мугилонов, семнонов, готов, позднее лангобардов и возглавил этот мощный союз племен. По римскому образцу он организовал армию (70 тысяч пехоты и 4000 конницы). Обеспокоенные усилением маркоманнов, римляне направили против них войска. Но в связи с восстанием в Паннонии в 6 году н. э. с Марободом был заключен мир. В дальнейшем Маробод в борьбе с соседними племенами искал поддержки у римлян и соблюдал в отношении Рима нейтралитет. В 17 году вождь херусков Арминий, воспользовавшись раздором среди маркоманнов, разбил армию Маробода. В 19 году Маробод был свергнут знатью во главе с Катуальдой и вынужден был просить убежища у римлян. Тиберий разрешил ему поселиться в Равенне, где он прожил еще 18 лет.

Советская историческая энциклопедия. В 16 томах. — М.: Советская энциклопедия. 1973—1982. Том 9. МАЛЬТА - НАХИМОВ. 1966.

Маробод во главе державы

Маркоманы, напавшие на мирно трудившихся боев, были, как указывает их название, состоящее из двух слов — «марка» и «манн», — стражами границ («маркой» германцы называли пограничную область). Вначале маркоманы были только частью, боевым отрядом племени свевов, название которого сохранилось до сих пор в чешском языке — чехи называют немцев «швабами». Племя свевов, по свидетельству Юлия Цезаря, было самым большим и наиболее воинственным из всех германских племен. «Говорят, что их страна состоит из ста пагов 1, каждый из которых ежегодно высылает за границу по тысяче вооруженных людей на войну». Но и те, кто оставался на родине, через год отправлялись в поход на смену ушедшим. Про них можно было сказать: что ни свев, то воин. Поэтому и «питаются они сравнительно мало хлебом, а главным образом молоком и мясом своего скота. Кроме того, они проводят много времени на охоте. Она развивает их физические силы и сообщает им огромный рост благодаря особой пище, ежедневным упражнениям и полной свободе, так как их с самого детства не приучают к повиновению и дисциплине, а они делают только то, что им нравится. В конце концов они так себя закалили, что даже в самых холодных местностях надевают на себя только короткие шкуры, оставляющие значительную часть тела открытой, и купаются в реках». Свевы были чрезвычайно отважными и закаленными бойцами, так как существовали только войной. Среди них особенно выделялись стражи (хранители) границ — маркоманы.

Такими свевы, а с ними и маркоманы, выступают на историческую арену. Живя в северных областях Европы, они долгое время оставались неизвестными античному миру. Но как только началась борьба за Центральную Европу, за земли, населенные кельтами, они приняли в ней деятельное участие. Один из военачальников свевов, Ариовист, собравший свыше 15 тысяч германцев, был нанят кельтским племенем секванов, с тем чтобы он выступил против другого кельтского племени — эдуев. Как пишет Энгельс: «Система военного наемничества — позор и проклятие германцев — была

______

1. Паг (лат. «pagus») — область, округ. (Прим. ред.)

[149]

уже здесь налицо в своей первой форме» 1. Ариовист достиг больших военных успехов. Переправившись со своими людьми через Рейн, он не только разбил эдуев, но и захватил значительную часть территории секванов — своих союзников. Здесь он и обосновался на возделанной и плодородной земле кельтов. Вскоре потянулись сюда новые и новые отряды германцев; число германцев возросло с 15 тысяч до 120 тысяч человек, и Ариовист стал таким могущественным вождем кельтских племен за Рейном, что Рим в 59 году до н. э., чтобы привлечь его на свою сторону, провозгласил его «другом римского народа» и королем германцев.

Вскоре, впрочем, в 58 году до н. э., Юлий Цезарь со своими хорошо оснащенными легионами выступил в поход для завоевания Галлии — территории, расположенной на левом берегу Рейна. Цезарь предложил Ариовисту уйти за Рейн и очистить территорию Галлии. Но Ариовист отверг это предложение, и 14 сентября 58 года до н. э. произошла битва, в которой войска Ариовиста были уничтожены. В панике бежали его воины к Рейну, ища спасения. Но спастись удалось не многим, только тем, кто случайно находил для переправы какую-либо лодку (среди них был и Ариовист). Все оставшиеся на левом берегу Рейна погибли. Много погибло тут германцев. Среди погибших были и обе жены Ариовиста. С этого времени Рейн на целые столетия стал рубежом между германскими племенами и Римской империей, а впоследствии — границей между Германией и Францией, которая, правда, не раз менялась. Германцы, устрашенные превосходством вооружения римского войска, весть о чем быстро разнеслась среди их племен, отошли от правого берега Рейна в глубь Германии.

Судьба маркоманов была подобна судьбе свевов. Пока свевы жили на Лабе, маркоманы оберегали границы от нападения с юга, населяя территорию современной Саксонии и Тюрингии. Но когда Ариовист повел отряды свевов к Рейну, то маркоманские отряды, перестав нести охрану границ, вступили в его войско и стали одной из его военных дружин, и в этом смысле наряду со свевами считались самостоятельным «племенем», как об этом сообщает Цезарь. В дальнейшем их судьба была сходной с судьбой остальных отрядов или племен, входивших в состав войска Ариовиста. Хотя многие из них погибли в страшной битве на берегах Рейна, однако часть их отошла в глубь Германии. Но и тут им не удалось избежать опасности. После Цезаря, который дошел до Рейна, пасынок императора Августа, Клавдий Друз, в 12 году до н. э. предпринял наступление на Германию и дошел до Лабы. Тут он встретился с маркоманами, отступившими после поражения войск Ариовиста от Рейна в Помоганию, и стал теснить их дальше на восток. Маркоманы, отступая под натиском римских легионов, отошли в глубь Геркинского леса, в Чехию.

_____

1. Ф. Энгельс, Происхождение семьи, частной собственности и государства, Огиз, 1949, стр. 150.

[150]

Почему они отступили именно в Чехию, объяснить нетрудно. По словам Веллея Патеркула, они прежде всего искали места, которое находилось бы подальше от римлян, наступающих с запада, чтобы спокойно переформировать свои потрепанные отряды. Трудно было найти место более пригодное для этого, чем Чехия, которая была защищена со всех сторон горами и, казалось, сама манила в свои заповедники. Тацит также говорит о том, что маркоманы «укрылись» в Чехии. Конечно, их притягивало сюда и богатство бойской земли. Уже во время походов Ариовиста германцы узнали, что рядом с их скудными, плохо обработанными землями есть плодородные, хорошо обработанные земли. Это запало в их памяти надолго. И если во время походов Ариовиста германцы стремились захватить земли на западе, за Рейном, то маркоманов тем более не могли не манить такие же, но еще более плодородные земли, расположенные в центре Геркинского леса, к которым они приближались, отступая под натиском римлян. Таким образом, маркоманы вступили в Чехию, не встречая при этом должного отпора, так как воинская мощь боев была ослаблена. Вместе с маркоманами сюда пришло и другое германское племя — квады, родственное маркоманам. Судьбы этих племен на протяжении столетий были схожими. Квады были также воинственным племенем, о чем свидетельствует уже самое их название («квад» — злой, свирепый). Маркоманы заняли равнину в центре Чехии, а квады — Моравию, а затем распространили свою власть и на Словакию. Это было, примерно, в 9—8 годы до н. э., вскоре после вторжения Друза в Германию.

Нам известен и вождь, приведший маркоманов в Чехию. Это был Маробод, являвшийся во многом продолжателем и последователем Ариовиста. Он был маркоманом и происходил из видной маркоманской семьи. Физически хорошо сложенный, он отличался и военными способностями, а также выделялся своими знаниями и высокой культурой. В детстве в качестве заложника он попал в Рим, ко двору самого императора Августа, и многое воспринял из нравов римлян, так что, по словам Веллея Патеркула, был «варваром только по рождению, а не по образу мышления». Всем этим он приобрел уважение своего племени, и народное собрание маркоманов не только избрало его своим вождем, но и признало его постоянным главой племени, чем-то вроде князя. Став вождем, Маробод и привел маркоманов в Чехию.

Однако это было сделано не только для того, чтобы спастись от опасности, грозящей маркоманам. Отправляясь в Чехию, Маробод имел в виду гораздо более широкие планы. «Отступая перед более сильным неприятелем, он решил отойти в безопасные земли, с тем чтобы собраться с силами, придать наибольшую боеспособность племени». Первоначально его планы заключались в следующем: находясь под защитой чешских гор, реорганизовать ослабленные маркоманские отряды, превратить их в отряды, способные к дальнейшим, еще более крупным завоевательным походам, а

[151]

Чехию превратить в основную базу новой державы, более сильной, чем была держава Ариовиста, такой, которая была бы способна противостоять любому неприятелю. Как только маркоманы устроились на новых местах в Чехии, Маробод с большой энергией приступил к осуществлению своих планов.

Он знал, каким образом можно было достичь желаемой цели. Во время своего пребывания в Риме Маробод изучил не только этикет, нравы и культуру Рима, но познал и силу его, проявившуюся в предыдущих боях. Поэтому даже в большей степени, чем Ариовист, он стремился сохранить дружественные взаимоотношения с Римом до той поры, когда его окрепшая держава сможет противопоставить себя Риму. Он хотел повысить боеспособность маркоманов, вооружив их всем необходимым. Опыт предыдущих лет показал, что организация войска, тактика ведения боя и вообще их прежний образ жизни были совершенно неприспособленными, непригодными для борьбы с таким серьезным противником, как римляне. Образцом для них должны были стать римляне, то есть враги, имеющие явные преимущества перед германцами. Маркоманам необходимо было ввести римские порядки и лучше организовать свои войска, с тем чтобы поднять боевые качества своего племени. Маробод начал просто устранять все то, что ослабляло племя, и вводить новые, более совершенные римские порядки.

Одним из нововведений Маробода было принятие им титула государя (в римском понимании этого слова) вместо старого титула вождя племени. Германцы незадолго до этого (так было и у маркоманов) жили еще родовым строем. Поэтому, по словам Юлия Цезаря, «в мирное время у них нет общей для всего племени власти, но старейшины областей и пагов творят суд среди своих и улаживают их споры». Только в период войны племя выбирало вождя. Это происходило следующим образом: «если кто-нибудь из видных людей племени заявлял в народном собрании, что поведет племя на войну, и вызывал желающих за ним последовать, тогда поднимаются все, кто сочувствуют предприятию и личности вождя и при одобрении народной массы обещают свою помощь». Нередко случалось, что и другие считали себя способными в данный момент выступить с подобным призывом. Таким образом, из-за соперничества не раз возникали восстания и распри, которые значительно ослабляли племя и делали положение вождя неустойчивым.

Маробод, учитывая это, провозгласил себя не только вождем, но и постоянным главой племени — государем. Но среднего воинов было еще живо представление о прежней власти вождя, и в дальнейшем это сказалось. Маробод противопоставил этому стремлению к старому порядку новую организацию, власть действительного государя, со всеми ее внешними атрибутами, подобно тому как это было в Риме, при дворе императора Августа. Прежде всего он, в отличие от германских вождей, которые были просто первыми всадниками в отрядах своего племени, установил постоянное место

[152]

своего пребывания. Его резиденция, созданная по римскому образцу, была прекрасным городом. Все письменные источники сообщают о ней с нескрываемым восхищением. Она называлась по его имени — Маробудуум — и считалась вторым Римом — за Альпами. Это был большой город с кремлем, в котором жил сам Маробод. Он окружил себя придворными, опять-таки по образцу римского императорского двора. У него были свои телохранители, обученные и вооруженные по римскому образцу. Столица Маробода привлекала всех своим блеском и богатством и, как указывают памятники, была крупным торговым центром. Слухи о таком большом и богатом городе — столице могущественного правителя — привлекали сюда торговцев из дальних мест. Со всех концов Римской империи — с юга, запада и востока вели сюда пути. В городе возникла целая колония римских купцов. Сюда привозили редчайшие товары из прославленных мастерских Капуи, изящную керамику из мастерских Ареццо и изделия, изготовляемые в не менее известных придунайских мастерских. Вместе с тем здесь культивировались римские нравы, распространялся латинский язык. Маробудуум на самом деле стал как бы вторым, северным Римом.

Войско. Маробод, будучи в Риме, понял, какую роль для авторитета и безопасности государя и для всей империи играет большое, хорошо вооруженное и дисциплинированное войско. Германцы, несмотря на свою исключительную храбрость, в этом отношении были далеко позади римлян. В бою они чаще всего рассчитывали на быстроту своих полудиких, низких, невзрачных на вид коней местной породы. Употребление седла казалось им проявлением изнеженности, унижающим их достоинство. «По их понятиям, нет ничего позорнее и трусливее, как пользование седлом. Поэтому, как бы их ни было мало, они не задумываются атаковать любое число всадников на оседланных конях». Но если они нападали на регулярную римскую конницу, которая пользовалась седлами, то это имело для них роковые последствия. Такой ж е отсталой была их тактика ведения боя. Германцы часто совершали набеги на чужие территории без обдуманного плана, просто «для обучения молодежи и для острастки неприятеля». «Чем более опустошает известная община соседние земли и чем обширнее пустыни, ее окружающие, тем больше для них славы. Истинная доблесть в глазах германцев в том и состоит, чтобы соседи, изгнанные из своих земель, уходили дальше и чтобы никто не осмелился селиться поблизости от них». Н о эта тактика была и в военном отношении просто ошибочной, так как опустошались земли, которые в дальнейшем могли быть полезны. А политическим последствием этой тактики была ненависть всех соседей. Маробод и в этом отношении пошел другим путем, организовал и вооружил свое войско по самым современным римским образцам. Он создал по тому времени просто огромную армию. По сведениям

[153]

Веллея Патеркула, у него насчитывалось около 70 тысяч человек пехоты и 4 тысячи конников.

Конечно, экономическая и культурная отсталость германцев была серьезным препятствием для создания мощной, внутренне единой державы. Живя в суровых северных условиях, будучи исключительно воинственным народом, они мало занимались земледелием («agriculturae non student» — говорит о них Цезарь), а если и обрабатывали землю, то очень примитивным способом; у них была принята система земледелия, которая называется перелогом, то есть каждый год они уходили на другие земли. С большим успехом они занимались животноводством. Питались они по преимуществу мясом, молоком и сыром. Охота была не только забавой мужчин, но и важным средством для добывания пищи. На охоту выходили целые родовые общины. Ремесло у них тоже было не развито. Насколько нам известно, они не знали гончарного круга. Но они и не стремились подняться выше. Для других племен ввоз хороших товаров из чужих земель имел большое значение. А германцы «купцов допускают к себе больше для продажи военной добычи, чем из желания получить какие-либо привозные товары».

В культурном отношении германцы также стояли на очень низком уровне. Религия у них была более чем примитивна. «Они веруют только в таких богов, которых они видят и которые им явно помогают, — именно: в солнце, огонь и луну; об остальных богах они не знают и понаслышке». Они не смогли даже придумать себе имени или хотя бы приспособить чужое, так как «германцы», «Германия»— слова римские...

У маркоманов в этом отношении дело обстояло не только не лучше, но скорее даже наоборот, — при своем отступлении внутрь Германии они утратили многое из того, с чем познакомились на Рейне. Между тем бои, у которых маркоманы захватили земли, выделялись своим развитием даже среди кельтских племен. Мудрость Маробода как государя заключалась в том, что он не уничтожил богатства занятых им земель, а воспользовался ими. Маробод и в этом отношении оказался достойным учеником римлян. Он не опустошил, как это делали германцы, Чехию, а воспользовался ее богатствами в качестве экономической базы для своей новой державы. Он не изгнал и не истребил носителей прогресса в Чехии — трудолюбивых работников, боев, а стремился по возможности использовать этих культурных людей в своих целях, о чем имеются многочисленные свидетельства. Сам город Маробудуум был по своему происхождению явно бойским, а не каким-то новым германским городом, ибо разве можно было в несколько лет построить такой большой, ставший знаменитым город, с такой богатой культурой, о чем имеются сведения во всех источниках о Маробудууме? В равной степени это относится и к остальной территории, находившейся под властью Маробода. В державе Маробода повсюду было развито земледелие, ремесла, усовершенствовано производство

[154]

по обработке добываемого здесь железа, производство керамики и текстиля, о чем имеются письменные данные и археологические сведения, относящиеся к тому времени. Все это вряд ли могло быть творением вторгшихся сюда германцев, так как у них до вторжения ничего подобного не наблюдалось. Все, что приписывалось маркоманам, властителям этой земли, конечно, было делом рук местного обезличенного бойского населения.

Приведенные выше сведения служат доказательством того, что бои ни до вторжения германцев, ни после него не покинули Чехии. Палацкий был единственным, кто не дал обмануть себя домыслами о переселении боев из Чехии и, в данном случае, правильно разрешил вопрос, утверждая, что все связанное с расцветом Чехии во время правления Маробода является результатом труда бойского населения.

Занятие Чехии маркоманами носило скорее характер временной оккупации, чем прочного завоевания территории неприятелем. Пришедшие и осевшие в Чехии орды маркоманов стали хозяевами занятой ими земли. Но на этой же территории жило и старое, коренное население.

Появляется два резко отличающихся друг от друга слоя: воины-захватчики — маркоманы и порабощенный ими трудящийся народ — бои. Это разделение особенно заметно на примере города Маробудуума. Та часть города, где было сосредоточено производство и велась торговля, принадлежала боям, это была бойская часть города. Возле нее находился кремль, в котором жили хозяева земли и воины — маркоманы. Последние и в дальнейшем оставались прежде всего воинами, в то время как на полях и в мастерских работали рабы — подчиненный народ боев и захваченные в последующих боях военнопленные, в большинстве своем кельты из соседних земель, например котины. И они, несмотря на то, что, по-видимому, еще до нашествия маркоманов и квадов отошли в словацкие горы, были принуждены теперь работать на эти германские племена. Только в производстве утвари и тканей небольшое участие принимали маркоманские женщины. Зато торговля была теперь целиком сосредоточена в руках маркоманов — хозяев земли. И сразу ж е торговля сделала шаг назад. Товары снова стали только обмениваться, а не продаваться.

Маркоманы не чеканили денег, как бои, и чужие деньги принимали изредка — разве только при непосредственных операциях с Римом они принимали римские серебряные динары времен республики, так называемые серраты. Целый клад серратов был найден на севере Чехии, в Либчевси у Билины. А вообще германцы лишь обменивали сырье и товары на равноценную продукцию.

Вопрос о местонахождении города Маробудуума, в достаточной степени запутанный, должен нами ставиться несколько иначе, чем это было прежде. Нас не должно смущать то, что предполагаемый город будет носить черты кельтской, бойской культуры. Нельзя

[155]

отвергать точку зрения Пича, который считал, что Страдонице — это Маробудуум, только на том основании, что это был город с латенской, кельтской культурой. Последнее, конечно, еще не означает, что Страдонице мог быть Маробудуумом, но некоторые данные прямо указываю т на это, в частности величина этого города и то, что до сих пор приводилось в качестве главного аргумента, опровергающего эту точку зрения — именно, что там не найдено следов никакого оружия. Само собой разумеется, что Маробод не допустил бы, чтобы в городе, в котором работали рабы-бои, имелось оружие. Самое местоположение Страдонице тоже скорее подтверждает, чем опровергает предположение Пича, так как это был самый большой бойский город на границе северной и южной Чехии, находящийся ближе всего к маркоманам, которые осели прежде всего в северной Чехии. Наконец, направление торговых путей, о которых мы знаем, что они вели в Маробудуум, совпадает с расположением Страдонице.

Против этого предположения говорит только тот факт, что Страдонице был совершенно покинут жителями при нападении неприятеля, вероятно маркоманов. Но если и не Страдонице, то какой-то другой бойский город был переименован в Маробудуум. Кстати, и самое название города носит не германское, а кельтское, бойское окончание — uum, uon.

Таким образом, если маркоманы и внесли нечто новое в культуру Чехии, то это было влияние римской культуры, культуры римских провинций, распространявшееся благодаря политике самого Маробода. В тот период Чехия испытывала влияние не только Рима, но и придунайских провинций Римской империи: Иллирии, расположенной в низовьях Дуная, Паннонии — в среднем течении Дуная, Норика и Реции — в верховьях Дуная. В основе своей это была римская культура, но с некоторыми специфическими чертами, характерными для этих провинций. Поэтому культура римских провинций оказалась более близкой племенам, живущим за Дунаем. Благодаря политике Маробода, который в политическом и культурном отношении ориентировался на Рим, эта культура стала проникать и в завоеванные им земли. Так возникли, вначале слабые, а впоследствии усилившиеся, культурные связи чешских земель с культурой римских провинций.

Основная сила Маробода, помимо его военной мощи, заключалась в том, что культура захваченных им земель стояла на высоком уровне. Маробод мог приступить к проведению следующего этапа в своих планах: начать захват других земель, чтобы создать более мощную державу. После завоевания северной Чехии, которую они захватили первой, маркоманы вторглись в южную Чехию и заняли территорию вплоть до Дуная. Таким образом, государство Маробода стало непосредственно граничить с Римской империей. На востоке маркоманы по-прежнему находились в тесном соседстве с племенем квадов. В дальнейшем Маробод, по сообщению Веллея Патеркула,

[156]

помощью договоров, а иногда и силой, стал подчинять племена, расположенные за пределами чешских земель: на западе— гермундуров, свевское племя, населявшее территорию современной Тюрингии и северной Баварии, известное главным образом своими торговыми связями с римлянами; на севере— свевское племя семнонов, считавшееся, наоборот, хранителем своих племенных черт, не поддававшееся влиянию римской культуры (на их торжественные богослужения стекались свевы из других мест); небольшое, но воинственное племя лангобардов, населявшее земли по среднему течению Лабы (лангобарды способствовали усилению военной мощи державы Маробода), и, наконец, племя лугиев, живших на территории современной Силезии и Западной Польши, в областях известной нам лужицко-силезской культуры, которых многие исследователи не без основания считали славянами. Действительно, они отличались от свевских племен уже тем, что это был союз племен, а не отдельное племя. Маробод, таким образом, присоединил к своей державе и часть протославян. Его держава была пестрой по своему племенному составу, огромной по своей территории, простиравшейся от границ римских провинций на западе до их восточных и южных провинций, сильной в военном и культурном отношении и более мощной, чем существовавшая прежде держава Ариовиста на Рейне.

Римляне поэтому относились к Марободу и его державе с большим уважением. Они присвоили Марободу титул «короля свевов» (это был второй после Ариовиста «король свевов»). Но в то же время римляне уже боялись его, боялись мощи его растущей державы и огромного войска. «Его отношение к римлянам было таково, что он, не подавая повода к войне, давал им почувствовать, что в случае нападения [на его державу] у него будет достаточно силы и воли для оказания должного сопротивления. Послы, которых он посылал к императору, спокойно принимали покровительство последнего, но говорили с ним как равные с равным», — так, довольно образно, характеризует сложившуюся ситуацию Веллей Патеркул. Поведение войска маркоманов вызывало у римлян подозрения. «Ведя постоянные войны с соседями, они проходили хорошее военное обучение. Маробод, очевидно, готовил их к более серьезной операции, чем та, которой они были заняты в данное время». Так как держава Маробода непосредственно граничила с римскими провинциями, то он в любое время мог напасть на одну из них. Да и Италия «не могла без боязни смотреть на рост его мощи, так как от альпийских хребтов, являющихся границей Италии, до границ державы Маробода было не более двухсот тысяч шагов» [примерно триста километров].

Впоследствии Маробод по отношению к римлянам стал предпринимать акции, которые они с полным правом могли рассматривать как враждебные. Так, он принимал в состав своей державы племена и отдельных лиц, порвавших с Римской империей, переманивал торговцев, которые «из жадности к деньгам, совершенно забыли

[157]

о родине и навсегда поселились на вражеской земле» (Тацит). Маробод увеличил войско, повысил его боеспособность; теперь не было уже сомнения в том, что он готовился вступить в соперничество с Римом.

Но римляне также не хотели приостановить свою экспансию у границ государства Маробода, а «в Германии уже не было ничего, что можно было бы покорить, минуя маркоманов». В 6 году н. э. началась война Римской империи с Марободом. Римляне снарядили огромное войско. Это свидетельствовало о том, что они высоко оценивали мощь маркоманов. Их войско состояло из двенадцати легионов, то есть свыше ста двадцати тысяч человек. На Чехию, «Boiohaemum»,  расположенную в центре государства Маробода, должны были наступать две армии. Армия самого императора и наследника Августа — Тиберия наступала с юга, со стороны римского придунайского поселения Карнунтума [на австрийской границе], а с запада, от Рейна, наступала армия полководца Л. С. Сатурнина, искушенного в боях с германскими племенами. Эти две армии должны были встретиться в Чехии. Но в то время когда эти армии находились на расстоянии пяти дней пути от Чехии, пришло известие об огромном восстании в Паннонии [современной Венгрии]. Известие это так потрясло римлян, что было решено «пожертвовать славой ради необходимости», и с Марободом был заключен мир. Слава Маробода еще больше возросла. По словам Тацита, он гордился тем, что «сохранил немеркнущей славу германцев и при наступлении легионов под руководством самого Тиберия».

Но Марободу угрожала новая серьезная опасность. Военачальники германских племен давно уже с завистью взирали на него. Используя в качестве предлога заключение мира с Римом, они выступили против Маробода, обвиняя его в том, что он не использовал ситуации — не напал на римлян и тем самым нанес ущерб интересам германцев.

В частности, против Маробода выступил молодой военачальник племени херусков Арминий. Он во многом походил на Маробода. Арминий также «выделялся личной храбростью, живостью ума, более выдающимися способностями, чем это наблюдалось у варваров. В его лице и взгляде отражался огонь его духа». В молодости он также служил в римском войске и потому был знаком с римским военным искусством, знал латинский язык, усвоил римскую культуру и даже «получил права римского гражданина и сословное звание всадника».

Все свои знания он хотел использовать против римлян. Он поставил своей целью освободить из-под власти римлян не только херусков, племя довольно воинственное («херу» по-древненемецки означало «меч»), которое было подчинено римлянами со времени похода Друза к Лабе, но также и другие германские племена и отбросить римлян снова за Рейн.

Он хотел достичь этого прежде всего хитростью, и римский наместник Публий Квинтилий Вар попался на его удочку. Это был

[158]

человек, не отличавшийся большими способностями. По сведениям Веллея Патеркула, он не заботился о войске, а больше всего думал о том, как бы обогатиться, используя свое служебное положение. До прибытия в Германию он побывал в Сирии. Он «пришел бедняком в богатую землю, а вернулся богачом из разоренной земли». Так же вел себя он и в Германии, вызывая возмущение не только военачальников, но и простых членов племени. Арминий делал вид, что поддерживает его политику. Чтобы убедить Вара в том, что германцы ему преданы, он приказал своим людям повиноваться ему во всем, советоваться с ним, ходить на судебные заседания, которые он вел. Бдительность Вара была, таким образом, усыплена. Вар был настолько убежден, что в этих землях царит спокойствие, что даже свои легионы разбросал по стране. По приглашению германцев, зазывавших его в глубь страны, он продвигался все глубже и глубже в Германию, пока не очутился там, куда хотел завлечь его Арминий. В Тевтобурском лесу, в месте, оставшемся неизвестным (несмотря на то, что имеется обширная литература об этом событии), произошло сражение, удачно кем-то названное «битва за битву», (то есть кровь за кровь). Нам известно только одно, что это случилось где-то в глубине Германии, в горах и дремучих лесах, через которые пробирались тропками три легиона, сопровождавшие Вара. Они должны были валить деревья, строить мосты, возводить дороги. К тому ж е и погода не благоприятствовала им — оружие мокло под дождем и портилось.

Создалась ситуация, которую предвидел Арминий. Германцы, привыкшие к этим суровым условиям и климату, напали на римлян со всех сторон и разбили их наголову. Спустя много лет, когда сюда снова пришли римские воины, они обнаружили здесь массу скелетов, валявшихся в одиночку и группами, что указывало на то, что отдельные воины спасались бегством, а другие защищались до конца. На деревьях были развешаны человеческие черепа, а в соседнем лесу найдены алтари, на которых германцы принесли в жертву своим богам римских офицеров (трибунов и центурионов). Горстка воинов, спасшихся во время этой битвы, сообщила о местах, где пали легаты и где покончил жизнь самоубийством Вар, видя гибель лучших своих трех легионов. Это событие произошло в 9 году н. э.

Арминий стал народным героем не только племени херусков, но и всех германцев. Сразу ж е после битвы, вернее после тевтобурского побоища, Арминий обратился с речью к своему народу, совершив обряд глумления над римскими знаменами и орлами. Арминий принудил римлян к тому, что после этой катастрофы им ничего не оставалось делать, как уйти опять за Рейн. Но Арминий не успокоился на этом. Разделавшись с римлянами, он выступил против Маробода как союзника Рима. Маробод, выполняя мирный договор с римлянами, не участвовал в восстании херусков. Он не помогал римлянам, но не поддерживал и Арминия. Арминий

[159]

использовал этот предлог для того, чтобы посеять среди германских племен подозрения в том, что Маробод не отстаивает их интересы. С целью унизить Маробода он послал ему голову Вара, чтобы показать ему, как нужно разговаривать с римлянами.

Но военное счастье не всегда улыбалось Арминию. Когда в 15 году н. э. Германик направился в Германию, чтобы восстановить там римское господство, Арминию уже не помог довод, который он приводил, выступая перед германскими войсками; он говорил, что перед ними те же римляне, которых они недавно разбили в Тевтобурском лесу. На этот раз победу одержал Германик и взял в плен жену Арминия Туснельду и его трехлетнего сына; последние должны были идти в колонне побежденных варваров во время триумфального шествия в Риме, устроенного Германиком в честь этой победы. Арминий и этот факт использовал в борьбе против Маробода. На этот раз он уже открыто обвинял его в измене, так как Маробод не оказал помощи германцам в их борьбе. «Он называл его изменником и трусом. Говорил, что он прячется в дремучем Геркинском лесу (за чешскими горами) и что мир он вымолил у римлян дарами и уговорами послов, что он предатель родины, раб императора и что его надо изгнать с такой ж е жестокостью, с какой они расправились в свое время с Варом». Но и Маробод не безмолвствовал: «Арминий — это сумасброд, не умеющий правильно оценить действительное положение вещей», — говорил он. В битве с Варом, «не подозревавшим об измене, он одержал победу над тремя слабыми легионами вместе с их военачальником только благодаря внезапности нападения, чем причинил большой вред германцам и обесчестил самого себя, так как жена и сын его до сих пор страдают в рабстве. Я же, — говорил Маробод, — встретившись с двенадцатью легионами под руководством самого Тиберия, не уронил славы германцев, и мы заключили мир с римлянами как равные с равными. Поэтому я не вижу причины каяться в том, что теперь от нас зависит либо начать войну с римлянами, либо предпочесть мир без кровопролития».

Таким образом, личная вражда двух вождей перешла в борьбу двух группировок в Германии. «Имя императора Маробода стало ненавистным народу [apud populares], в то время как Арминий, боровшийся за свободу, пользовался популярностью», — сообщает Тацит, идеализируя Арминия. Он характеризует обе стороны следующим образом: «херуски и лангобарды боролись за старую славу и новую свободу, а их противники — за распространение своего владычества». В действительности дело заключалось в том, что возникла конкуренция между маркоманами, у которых уже были подчиненные племена, и херусками, которые также хотели их иметь. Рим поэтому просто не вмешивался в эти распри. Он не отдавал предпочтения ни тому, ни другому, несмотря на то, что один считался сторонником римлян, а другой был их явным врагом. Римляне, сами одержимые захватническими настроениями, только радовались раздорам,

[160]

происходившим среди германских племен, так как ничто не могло их так ослабить, как эти внутренние распри. Поэтому римляне раздували эту вражду. В 17 году н. э. дело дошло уже до войны между Марободом и Арминием. Арминию удалось привлечь на свою сторону некоторые племена, подчиненные Марободу, — семнонов и лангобардов, так что силы обеих сторон были почти равны. Вооружение и военная техника у обеих сторон были уже не германские, а римские. «Это были не беспорядочные схватки неорганизованных отрядов, какие наблюдались прежде у германцев. Ведя долгие войны с римлянами, они научились идти в бой под знаменами, обеспечивать себя резервами и слушать приказания начальников». Битва, происходившая на территории племени гермундуров, в современной Саксонии, ни к чему не привела, так как у обеих сторон стойко держалось левое крыло войска и проигрывало правое. Должна была произойти новая битва. Но тут сказалось различие в моральном духе войск. В войсках Маробода, в результате агитации Арминия, не было должного воодушевления, некоторые части с явной неохотой воевали на стороне Маробода. Он это чувствовал и решил занять более выгодную позицию на холмах, несколько вдали от места сражения. В этом все усмотрели признание им своего поражения. К тому ж е его ненадежные части начали перебегать к противнику. Марободу ничего не оставалось делать, как повернуть в Чехию и скрыться за чешскими горами. Оттуда он направил послов к императору Тиберию с просьбой о помощи, ссылаясь на договор, заключенный в 6 году н. э.

Но Рим только радовался поражению Маробода и ответил, что Маробод «не имеет никакого права напоминать о договоре от 6 года, так как когда римляне воевали с этим ж е неприятелем, то он им тоже не помог». Римляне не только не оказали помощи, но просто стали строить козни против Маробода, чтобы его уничтожить. Для этой цели они использовали «благородного молодого человека», как характеризует его Тацит, по имени Катвальд, который ранее был вынужден бежать от Маробода. Его подстрекали свести счеты с уже ослабленным Марободом. Катвальд, собрав большой отряд воинов, вторгся в 18 или 19 годы в Чехию, где к нему присоединились и некоторые недовольные маркоманские военачальники, а также люди, подкупленные на римские деньги. Он напал на Маробудуум и, захватив кремль и город, вынудил Маробода покинуть свою землю.

Маробод оказался не на высоте своего положения. Бежав с дружиной своих приближенных на римскую территорию, за Дунай, он снова обратился за помощью к Тиберию, но не с выражением покорности, как беглец, а по-прежнему как могущественный владыка, сообщая, что его-де приглашали разные народы, но он отдает предпочтение римлянам. После этого заявления Тиберий пригласил Маробода поселиться в Италии, но в сенате говорил с нескрываемой радостью о его поражении. Даже Филипп Македонский не был так страшен Афинам, Пирр или Антиох — римлянам, как Маробод и

[161]

его сильные воинственные народы, населявшие земли в непосредственной близости к Италии. И этот враг благодаря умелой политике императора был вынужден просить милости! Марободу было разрешено поселиться в Равенне, где он жил — уж е не как герой — в течение восемнадцати лет, вплоть до 36 года н. э., не пытаясь даже восстановить свою державу. Его репутация совершенно упала в глазах тех, кто прежде уважал его. «Он состарился, пожертвовав своей славой из-за слишком большой жажды жизни».

Но Рим не считал поражение Маробода окончанием своей игры. Рим вовсе не был заинтересован в том, чтобы место Маробода занял кто-нибудь другой. Катвальда тоже нужно было уничтожить. Вождь гермундуров Вибиллий в 21 году н. э. с помощью Рима изгнал Катвальда, и тот также должен был искать убежища и нашел его, как и Маробод, на римской территории (в современной Фрейе, в Ривьере), где и жил, отказавшись от политической деятельности, до самой смерти. «Народный герой» Арминий в возрасте тридцати семи лет был убит своими соплеменниками, которые завидовали его славе и мощи. Держава Маробода, создававшаяся с такой энергией и умом, прекратила свое существование. Римляне избавились не только от не угодных им военачальников, но также и от военных дружин Маробода и Катвальда, составлявших ядро германских войск. Они переселили эти дружины с территории Чехии и Моравии в области, расположенные по Дунаю, в низовьях реки Моравы и неизвестной нам реки Кусом. За ними потянулись туда и другие маркоманские и квадские воины. Возникает вопрос, продолжали ли эти захватнические племена находиться в чешских землях или их владычество окончилось? Можно считать с наибольшим вероятием, что оккупация германскими племенами чешских земель длилась не более тридцати лет, считая со времени вторжения маркоманов в Чехию в 9 году до н.э. или в 9 году н. э. до нападения Катвальда и переселения обеих военных дружин в придунайские земли в 21 году н. э. Л. Нидерле так и определяет время их владычества, основываясь на том, что позднее нет никаких сведений о маркоманах и квадах, которые позволили бы говорить об их присутствии в Чехии и Моравии, зато есть данные, указывающие на пребывание их военных дружин в придунайских областях. Если даже небольшая часть их и продолжала оставаться в Чехии в течение некоторого времени, осуществляя власть над чешскими землями, то все же и у мощь была сильно ослаблена и в течение последующих ста лет они совершенно исчезли с чешской территории. Маркоманы обосновались на территории Верхней и Нижней Австрии, квады — на территории восточнее реки Моравы и в Словакии, около Вага и Грона.

[162]

Цитируется по изд.: Неедлы З. История чешского народа. Том I. Чехия в древнейшие времена. М., 1952., с. 149-162.

Источники:

Vell., II, 110, 119; Suet., Tib., 37; Tac., Ann., II; Aur. Vict., De Caes., 2.

ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ

ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС