Родственные проекты:
|
Андрей Платонович Платонов
Писатель XX века
Платонов (настоящая фамилия Климентов) Андрей Платонович
[16.8(28.8).1899, Ямская Слобода, предместье Воронежа — 5.1.1951, Москва]
— прозаик, поэт, драматург, киносценарист, критик, публицист.
Отец Платонов — паровозный машинист, слесарь воронежских железнодорожных
мастерских, талантливый изобретатель-самоучка — был известен в рабочем Воронеже,
о нем не раз писала губернская пресса (в т.ч. его сын в очерках серии «Герои
труда»). Платонов унаследовал от отца любовь к технике и «потной работе»,
преклонение перед поэзией паровозов и иных машин, мастерством
человека-рукодельца и труженика; от матери, дочери часового мастера, глубоко
верующей женщины,— понимание души русского православного люда, высокий идеализм
христианского мироотношения. На художественный мир Платонов заметно повлиял
образ его «детской родины» — Ямской Слободы. С одной стороны (в нескольких
сотнях метров), узкоколейка, многочасовые наблюдения за маневрами паровозов, с
другой — Задонский тракт, с рассказами паломников о святых местах. С одной
стороны, город рабочих и мастеровых людей, идеи глобального социального и
технократического переустройства мира, заводской гудок, с другой — деревенский
быт, мир плетней и многовекового уклада, колокольный звон, ценности традиционных
отношений, стабильный общинный лад, семейные радости и беды, дети и старики.
С 1906 (или 1907) Платонов учился сначала в 1-классной (с 3-летним сроком
обучения) церковно-приходской школе при кафедральном Троицком соборе Воронежа,
затем в мужском 4-классном училище. Как старший в многодетной семье из 11
человек, с 14 лет начал работать — конторщиком в губернском отделении столичного
страхового общества «Россия» и в управлении службы пути в Обществе Юго-Восточных
железных дорог, рабочим в литейной мастерской трубочного завода, в воронежских
железнодорожных мастерских; весной-осенью 1918 служит в Контроле сборов
Юго-Восточных железных дорог. Именно к этому времени относятся первые известные
публикации стихов Платонова. В окт.
1918 Платонов подает заявление на физико-математический факультет университета,
но вскоре просит о переводе на историко-филологический, слушателем которого
является до мая 1919. Затем переходит в только что открывшийся железнодорожный
политехникум, на электротехническое отделение (окончил в 1921). Осенью 1919,
когда Воронеж был захвачен деникинскими войсками, Платонов работал
корреспондентом газеты «Известия Совета обороны Воронежского Укрепленного
района». Первые публикации Платонова
относятся ко второй половине 1918. 1 июня в воронежском литературном
двухнедельнике «Тени» было опубликовано стихотворение Платонова «Юноше», 6 июня
в журнале Воронежского комитета Союза рабочей молодежи «Юный пролетарий» — «Рабы
машин». Ориентируясь на анонсы в губернской прессе, Платонов рассылает
написанное (стихи, эссе, рассказы) в местные и центральные издыния.
Детство и отрочество писателя совпало с Первой мировой войной, юность — с
революцией и Гражданской войной. Колебаний в вопросе — принимать или не
принимать революцию? — у 18-летнего Платонова не было. Революция была воспринята
религиозно-апокалиптически как начало новой мировой эры торжества истины и
правды. Круг интересов Платонов чрезвычайно разнообразен: текущая политика и
русская религиозная философия, вопросы современной науки, классической и
новейшей эстетики, изобретательство и концепции «производственничества»,
пролетарская литература и «Философия общего дела» Н.Федорова, работы марксистов
и чтение романов Ф.Достоевского, прозы В.Розанова.
1920 был звездным часом в жизни пролетарского писателя Платонова: стихи, статьи,
рецензии, политические передовицы, рассказы печатаются, можно сказать, с листа
(газ. «Красная деревня», «Воронежская коммуна»). В этом же году он становится
слушателем совпартшколы, постоянно выступает в дискуссиях Коммунистического
союза журналистов; его принимают кандидатом в члены РКП(б). В истории создания
Воронежской организации Всероссийского Союза пролетарских писателей (авг. 1920)
Платонову принадлежит одно из первых мест. 18 окт. он впервые в Москве, на
Всероссийском съезде; включен в список действительных членов ВАПП с правом
решающего голоса. Правда, в ответе на вопрос анкеты «Каким литературным
направлениям сочувствуете или принадлежите?» — «Никаким, имею свое» — узнается
интонация зрелого Платонова. Как и в ответе — «Никакие» — по поводу
традиционного для анкет вопроса о том, какие писатели оказали на него влияние
(РГАЛИ. Ф.1638. Оп.1. Ед. хр. 11. Л. 2).
К концу 1920 Платонов собрал первые книги рассказов, стих, и статей и в янв.
1921 предпринял попытку опубликовать собранное в Москве, направил в Госиздат
предложение об издании. Однако всесоюзный дебют не состоялся.
Страшный голод 1921, вызванный засухой в Поволжье и юго-восточных районах
России, заметно изменил публицистику писателя; основной темой статей Платонов
теперь становится пропаганда идей гидрофикации и создание организации по борьбе
с засухой. Осенью 1921 в ходе партийной чистки Платонова исключают из кандидатов
в члены РКП(б) как «шаткий и неустойчивый элемент», «за недостаточно активное
посещение занятий партячейки Губсовпартшколы».
В 1922 Платонов участвует в создании и работе Чрезвычайной комиссии по борьбе с
голодом; с мая 1923 состоит на службе в Воронежском губземуправлении в должности
губернского мелиоратора, заведующего работами по электрификации сельского
хозяйства. «Засуха 1921 г. произвела на меня чрезвычайно сильное впечатление, и,
будучи техником, я не мог уже заниматься созерцательным делом — литературой»,—
писал Платонов в автобиографии 1924. Он не уйдет от разработки идеологии
пролетарской культуры («Рабочий класс — это моя родина»,— напишет он в 1931
М.Горькому), но в состав ее идей мощно и властно войдут жизнь, любовь и
страдание, необыкновенная отзывчивость на все отмеченные знаком нового
культурологические и научные идеи. В
1921 в Воронеже выходит небольшая книга Платонова «Электрификация» (16 страниц);
в 1922 в Краснодаре — книга стихов «Голубая глубина». В 1923 своеобразие
«Голубой глубины» отметит В.Брюсов: «...у него — богатая фантазия, смелый язык и
свой подход к темам» (Печать и революция. 1923. №6. С.69).
Несмотря на занятость производственной работой Платонов много пишет, участвует в
коллективных изданиях воронежских поэтов (сб. «Стихи», 1921; сб. «Зори», 1922),
в выпуске общественно-сатирической газете «Репейник», посылает рассказ «Бучило»
на конкурс, объявленный московским журналам «Красная нива» и выигрывает его
(1923). Бывая в Москве в служебных командировках, он посещает «Кузницу», где
читает свои рассказы (1923), встречается с влиятельным московским редактором
А.К.Воронским (1923) и печатается в журнале «Прожектор» и альманах «Наши дни»;
становится автором журнала «Октябрь мысли», где в 1924 публикует рецензии на
центральные московские и петроградские журналы.
В февр. 1926 на Всероссийском съезде мелиораторов Платонов был избран в состав
ЦК Союза сельского хозяйства и лесных работ; в июне этого года он переезжает
вместе с семьей (женой Марией Александровной и сыном Платоном) в Москву, в окт.
зачисляется на должность инженера-гидротехника отдела мелиорации и водного
хозяйства Наркомата земледелия. Вскоре назначается заведующим отделом мелиорации
Тамбовской губ. (обл.) и уезжает в Тамбов. Три с половиной месяца (8 дек. 1926 —
23 марта 1927), проведенные в Тамбове,— время чрезвычайно продуктивной
творческой работы. В янв. Платонов завершает работу над научно-фантастической
повестью «Эфирный тракт», дорабатывает рассказ «Антисексус», составляет книгу
стихов «Поющие думы» и 2 книги прозы, создает «Епифанские шлюзы» — повесть о
петровских преобразованиях русской жизни; в февр. пишет сатирический рассказ
«Город Градов (Заметки командированного)». В это же время пишет статьи по вопр.
землепользования, философские эссе об искусстве, науке, религии, литературные
пародии и новые рассказы, формируются новые замыслы (в частности, роман о
Пугачеве). Внешние обстоятельства жизни
Платонов были по-прежнему нелегки. В Москве оставалась семья, в неблагоприятных
условиях велись мелиоративные работы, трудно шло издание книг и новых
произведений (не проходят «Антисексус», «Война», «Эфирный тракт», «Фабрика
литературы», «Поющие думы»). В марте 1927, вернувшись в Москву, Платонов
перерабатывает рассказ «Город Градов» в повесть, пытается наладить отношения с
киносценаристами и пишет киносценарий «Песчаная учительница», создает цикл новых
«провинциальных» повестей: «Сокровенный человек», «Ямская слобода», «Строители
страны» (первый подступ к роману «Чевенгур»). В июне 1927 благодаря поддержке
Г.3.Литвина-Молотова выходит единственная из подготовленных в начале года книг —
сборник повестей и рассказов «Епи-фанские шлюзы». В литературу стремительно
входил большой писатель — со своим героем, со своим видением мира и языком. В
далеком Сорренто М.Горький в потоке новинок советской литературы отмечает книгу
Платонова и советует своим корреспондентам обязательно ее прочитать. Среди
«новых художественных индивидуальностей» 1927 выделяет Платонова и
А.К.Воронский, отмечая «свежесть и упористость» языка писателя.
Летом 1927 Платонов приступает к «Чевенгуру» и в начале 1928 завершает работу
над романом. На карте мировой культуры XX в. появился город Чевенгур,
запечатлевший и пройденные маршруты жизни, и мысли его создателя. «Чевенгур» —
монументальный памятник писателя родному краю (основные географические названия
относятся к родной для писателя Воронежской обл.) и одновременно — мировой
утопический город коммунизма, создание которого обернулось не только
уничтожением его «старой» жизни, но и гибелью идеологов и строителей Нового
Града. Слово «Чевенгур» живет в романе окруженное целыми рядами «влекущих
певучих имен», оно — та вечная в человеческой истории тяга к неведомому,
невыраженному и идеальному слову-символу, что занимает высокую культуру и
опустошенное безверием сердце массового человека. Платонов проходит со своими
героями этот путь в страну коммунистической мечты-утопии до конца.
В 1928-29 Платонов предпринимает ряд попыток опубликовать роман. Анонс рассказа
«Чевенгур» появляется в «Молодой гвардии» (1928. №6, 7), в журнале печатаются
некоторые фрагменты романа: в «Красной нови» (1928. №4,6) — «Происхождение
мастера» и «Потомок рыбака»; в «Новом мире» (1928. №6) — «Приключение».
В 1929 Платонов предлагает полный текст романа в издательство «Федерация» и
получает отказ, он обращается за помощью к М.Горькому и передает ему рукопись
романа, вновь отдает в «Новый мир» и «Красную новь» фрагменты романа («Ребенок в
Чевенгуре», «Кончина Копенкина»), но все попытки опубликовать роман закончились
неудачей. Впервые на русском языке он был опубликован в Париже (1972), а позднее
в Москве (Дружба народов. 1988. № 3-4).
В 1928-29 выходят сборники «Луговые мастера», «Сокровенный человек»,
«Происхождение мастера». Какое-то время Платонов сотрудничает с «Крестьянской
радиогазетой», пишет редакционную статью о крестьянских письмах, для чтения по
радио создает рассказы и сценарии. Год
великого перелома станет началом пристального внимания критики к Платонова.
Поводом для этого послужили рассказы «Че-Че-О» (печатался как написанный в
соавторстве с Б.Пильняком) и «Усомнившийся Макар». На политические обвинения,
прозвучавшие со страниц «Вечерней Москвы» в статье В.Стрельниковой
«"Разоблачители" социализма. О подпильнячниках», Платонов ответит статьей
«Против халтурных судей» (Литературная газета. 1929. 14 окт.). Публикация
«Усомнившегося Макара» имела более тяжелые последствия, ибо грустно-смешная
история о похождениях деревенского «нормального мужика» Макара Ганушкина, в
жизни которого посещение «центра государства — Москвы» сыграло роковую роль,
была прочитана И.В.Сталиным и квалифицирована как «вредная» и «двусмысленная».
Отклик на публикацию рассказа последовал мгновенно. Рассказ был опубликован в
сентябрьском номере «Октября», а уже в ноябрьском печатается покаяние редакции
журнала и статья ведущего критика и генерального секретаря РАПП Л.Авербаха «О
целостных масштабах и частных Макарах». Эта же статья 3 дек. с небольшими
изменениями печатается на страницах «Правды» (именно правдинская публикация
Авербаха послужит материалом для завершения одной из былей о похождениях Макара
Ганушнина, не вошедших в текст «Усомнившегося Макара», смертью героя — рассказ
«Отмежевавшийся Макар»). Однако
несмотря на авторитетную критику Платонов продолжает предлагать в журналы и
издательства еще одно произведение — повесть «Впрок» (написана в 1930). Повесть
не принимают, отмечая в ней наличие «юродских» интонаций «ошибочного»
«Усомнившегося Макара». Конец 1929 —
начало 1930 наполнен в жизни и творчестве Платонова самыми разными событиями и
мероприятиями. Он часто бывает на родине, продолжает даже курировать начатые еще
им земельно-мелиоративные работы на р. Тихая Сосна Острогожского округа. Однако
осенью 1929 работы по «ремонту земли» были приостановлены — в Острогожском р-не
развернулась истребительная коллективизация, на подавление крестьянских
выступлений против снятия колоколов были брошены части Красной Армии.
В янв. 1930 Платонов часто бывает на Ленинградском металлическом заводе, где в
это время налаживается производство новых турбин (к этому времени он получил уже
несколько авторских свидетельств на изобретения, среди которых и разработка
паровой турбины). Записные книжки заполняются невероятным материалом,
представляющим хронику крестьянской и рабочей жизни года великого перелома. В
первой половине 1930 он создает серию очерков и рассказов о колхозной и рабочей
жизни, пишет киносценарии («Турбинщики», «Машинист»), пьесу «Шарманка», создает
новую редакцию повести «Впрок», делает первые записи к «Котловану», летом вновь
уезжает в провинцию — в колхозы и совхозы Поволжья.
Из платоновской хроники года великого перелома только повесть «Впрок (Бедняцкая
хроника)» будет опубликована в 1931 в журнале «Красная новь» и вслед за
рассказом «Усомнившийся Макар» ляжет на стол И.В.Сталина. Основную тональность
истребительной критики, что обрушится на Платонова после публикации повести,
определяют слова «клевета» и «юродство» (Фадеев А. Об одной кулацкой хронике //
Красная новь. 1931. №5,6; Селивановский А. В чем «сомневается» Андрей Платонов
// Литературная газета. 1931. №10, и др.).
Платонов направляет в редакции газеты письма, в которых признает ошибки «Впрок»,
но газета не осмеливаются их опубликовать. В июне 1931 он пишет И.В.Сталину и
М.Горькому. Ответа не последовало. Поток погромных статей нарастает. В августе
автор крамольной повести, «агент буржуазии и кулачества в литературе», уезжает
прежним маршрутом — в колхозы и совхозы Северного Кавказа — и привозит
беспощадный материал для повести «Ювенильное море». 1 дек. 1931 Платонов сделает
запись, итожащую его прорыв этих лет и исполненную величайших смыслов — о том
благодатном и сверхмирном бытии, что дает всегда возможность человеку свободно
исполнить его долг на земле: «На конце истории находится радость. Это пишет
человек, на конце которого стоит смерть и которому, однако, все удалось успеть.
А.П.». Платонов, действительно, опять
успел, ибо создание повести «Котлован» в конце 1930-31 (первая публикация в
советской печати — Новый мир. 1987. №6) — это подвиг писателя, победа русской
литературы на ее магистральном направлении — защиты народа и народоведения.
«Сюжет не нов, повторено страданье» — эпиграф, сохранившийся в черновиках
повести, показывает, что раскулачивание деревни и бесконечное строительство
«общепролетарского дома» в городе интепретируются Платоновым не только
социально-тематически (т.е. применительно к политической ситуации осени 1929),
но и символически и ио ториософски. В центре его размышлений судьба исторической
России и ее детей; его сомневающиеся герои ищут ответа на вечные онтологические
вопросы бытия: что есть жизнь, в чем (или в ком) истина, каковы возможности и
пределы познания мира и преобразований русской жизни и т.д. Нити этих
«сокровенных» вопросов жизни вплетены в ткань прозы писателя, они создают плоть
его особых художественно-философских образов-понятий.
Наступившая после публикации «Впрок» изоляция Платонова обозначила новый период
в жизни и творчестве писателя. С 1932
Платонов на инженерно-конструкторской работе в тресте «Росмеровес». Он свободен
от литературной жизни и ее страстей, и итог этой свободы — колоссальный.
В начале 1930-х Платонов вышел к постижению постчевенгурской эпохи,
«московского» комплекса ее идей, первое видение которых мелькнуло в страшном сне
Макара Ганушкина и было связано с «научным человеком», «отцом Сталиным» как
центром новой московско-пролетарской культуры. «Котлован» закладывал фундамент
этого постижения. В 1931-32 Платонов
пишет повести «Ювенильное море», «Хлеб и чтение», народную трагедию «14 Красных
Избушек»; в 1933 — рассказ «Мусорный ветер», повесть «Инженеры», первую часть
московского романа «Счастливая Москва», эссе «О первой социалистической
трагедии»... Произведения читаются в московских журналах и издательствах и
возвращаются автору. «Могу ли я быть советским писателем или это объективно
невозможно?» — спрашивал Платонов Горького в письме 1933. Горький не ответил на
прямо поставленный вопрос. Однако не без помощи Горького Платонов начинает
сотрудничать с горьковскими изданиями («Две пятилетки») и включается в состав
писательской бригады для поездки в Туркмению. Как инженер и мелиоратор Платонов
также входит в состав туркменской комплексной экспедиции Академии наук СССР по
изучению промышленности республики. В
марте 1934 он уезжает в Туркмению в составе писательской бригады.
Из Туркмении Платонов привозит рассказ «Такыр» (опубликован: Красная новь. 1934.
№9), наброски к новым произведениям. С 17 авг. по 1 сент. 1934 проходил I съезд
советских писателей, определивший социалистический реализм как «столбовую
дорогу» не только советской, но и мировой литературы. На съезде имя Платонов
даже не упоминалось. Однако за его «возвращением» в литературу следили
тщательно, о чем свидетельствуют не только агентурные донесения в ОГПУ, но и
публичные выступления. 18 янв. 1935 на
страницах «Правды» печатается выполненная в фельетонной стилистике заметка
«Дремать и видеть наполовину» Н.Никитина о рассказе «Такыр»; 5 марта о новых
произведениях Платонова («Такыр», «Семейство», «Скрипка», «О первой
социалистической трагедии») и прежних «кулацких позициях» и настроениях автора
«Впрок» говорится в докладе оргсекретаря СП СССР А.Щербакова (Второй пленум
правления Союза писателей. М., 1935. С.321-323). Платонов в эти месяцы находится
в Турмении, где пишет восточную повесть «Джан», отмеченную жесточайшей полемикой
с законодателями азиатской темы в советской литературе и с выступлениями
Горького-публициста первой половины 1930-х. Из произведений туркменского цикла
только рассказ «Такыр» был опубликован при жизни писателя. Осталась
незавершенной и работа над романом «Счастливая Москва», над которым Платонов
продолжал работать до 1936. Он будет
продолжать изобретать, о чем свидетельствуют зарегистрированные авторские
свидетельства, однако, пожалуй, впервые основной становится профессиональная
писательская и литературно-критическая работа. Платонов становится известным в
московских кругах литературным критиком (с 1936 Платонов печатается в журнале
«Литературный критик» и «Литературное обозрение»).
В 1936 Платонов пишет «мирные» и «смиренные» новеллы о любви, труде, страстях и
страданиях маленького человека дореволюционной и совр. России: «Семен»,
«Бессмертие», «Ольга», «Третий сын», «Среди животных и растений», «Алтеркэ»,
«Фро», «Река Потудань», «Любовь к Родине, или Путешествие воробья».
В 1937 выходит книга рассказов «Река Потудань», и в этом же году Платонов
начинает делать первые наброски к новому роману «Путешествие из Ленинграда в
Москву в 1937 году» (в февр. 1937, в дни пушкинских торжеств, Платонов проехал
на перекладных по маршруту «Путешествия из Петербурга в Москву» Радищева и
пушкинского «Путешествия из Москвы в Петербург»).
Советская критика быстро взяла под прицел книгу «Река Потудань» и
литературно-критические статьи политически неблагонадежного писателя.
«Религиозное душеустройство» — этот диагноз был поставлен новому платоновскому
герою в монографическом исследовании А.Гурвича (Красная новь. 1937. №10).
Заканчивалась «безбожная пятилетка» (ее официальное название), и приговор
Платонову за «ревизию христианства» звучал прежде всего в контексте общей
ситуации политических процессов 1936-37 и партийной установки «ликвидации
политической беспечности» (И.В.Сталин). Платонов ответит на обвинения А.Гурвича
статьей с символическим названием «Возражение без самозащиты» (Литературная
газета. 1937. 20 дек.). После выхода
книги «Река Потудань» и развернувшихся новых дебатов о его творчестве Платонова
впервые внимательно прочитают в русской эмиграции. В статье с прицельно-точным
названием «Шинель» Георгий Адамович писал, что у Платонова состоялся свой особый
и спасительный диалог с Пушкиным и Гоголем: «Все знают знаменитые слова о том,
что русская литература вышла из гоголевской "Шинели". Казалось, последние
двадцать лет их можно произнести только в насмешку. Но вот с Платоновым они
опять приобретают значение — и мучительно ища соединения того, что ему
подсказывает совесть, с тем, чего требует разум, Платонов один отстаивает
человека от пренебрежительно-безразличных к нему стихийных или исторических сил»
(Последние новости. Париж. 1939. 11,18 мая).
На рабочем столе Платонова в это время новые рассказы, статьи, пьесы,
киносценарии. В июле 1938 планировалось представление в издательство «Советский
писатель» романа «Путешествие из Ленинграда в Москву».
29 апр. 1938 был по навету арестован и осужден по 58-й, «политической» статье
единственный сын писателя Платон, 16-летний школьник (освобожден благодаря
содействию М.Шолохова в окт. 1940; вернулся смертельно больным, умер в 1943).
«Слишком любимое и драгоценное мне страшно — я боюсь потерять его»,— писал
Платонов в 1926 о 3-летнем сыне. «Ребенок в Чевенгуре» — беспощадное время
вернуло писателю его рассказ о гибели ребенка в мире чевенгурской коммуны.
Трагический и безысходный личный опыт разделенности с сыном был переплавлен и
отражен писателем в раздумьях о мистической связи поколений в пьесе «Голос отца
(Молчание)» (1938), в статьях о детской литературе и рассказах о детях и для
детей 1938-41. Никогда, пожалуй, не было в платоновской прозе столько света и
добра, сколько в его рассказах конца 1930-х. Не великими историческими стройками
и глобальными планами, как в «Котловане» и «Ювенильном море», а сохранением
доброты заняты все платоновские герои: бабушка Ульяна и девочка Наташа
(«Июльская гроза»), сирота Уля, исправляющая не царей, а недобрых людей («Уля»),
«юрод» Юшка («Юшка»), мальчики Вася на дальнем полустанке («Корова») и Григорий
Хромов из д.Минушкино («Великий человек»)... За исключением «Июльской грозы»
(рассказ печатался в отредактированном виде), написанные в 1938-41 рассказы,
пьесы и киносценарии остались неопубликованными.
С 1938 разворачивается целая кампания погрома литературно-критических статей
Платонова: отправляется донос в ЦК; останавливается издание книги «Размышления
читателя»; в ЦК запрашивается его книга «Николай Островский» (книга так и не
обнаружена). Осенью 1939 с политическими обвинениями Платонова-критика выступает
влиятельный В.Ермилов (О вредных взглядах «Литературного критика» //
Литературная газета. 1939. 10 сент.); в редакционной статье журнала «Большевик»
статья Платонова «Пушкин и Горький» будет названа «путаной» и «насквозь
антимарксистской», «оскорбительной для памяти великого пролетарского писателя»
(О некоторых литературно-художественных журналах // Большевик. 1939. №11.
С.56-57); имя Платонова как пример антимарксистской эстетики упоминается во всех
дискуссиях 1940 (о трагическом в «Тихом Доне» М.Шолохова, о Маяковском). Не
дойдет до сцены Центрального детского театра ни одна из пьес Платонова этих лет
(«Избушка бабушки», «Добрый Тит», «Неродная дочь»); остается неизвестным роман
«Путешествие из Ленинграда в Москву», который Платонов не стал сдавать осенью
1940 (время освобождения сына) в издательство «Советский писатель» и заменил его
на сборник рассказов «Течение времени» (также не опубликован).
С первых дней Великой Отечественной войны Платонов добивается отправки на фронт.
В начале 1942 (в эвакуации в Уфе он пробыл несколько недель) Платонов
утверждается военным корреспондентом «Красной звезды» и вскоре уезжает на фронт.
«Я пишу о них со всей энергией духа, какая только есть во мне. У меня получается
нечто вроде реквиема в прозе. И это произведение, если оно удастся мне, Мария,
самого меня хоть отдаленно приблизит к душам погибших героев... Мне кажется, что
мне кое-что удается, потому что мною руководит воодушевление их подвигом»,—
писал Платонов жене в одном из первых писем с фронта. Рассказы Платонова военных
лет — это действительно «реквиемы в прозе», духовная в своих истоках проза
большой русской литературы, выдержавшая испытание и войной, и временем. Очерки и
рассказы Платонова с неизменной подписью «Действующая армия» постоянно
печатались на страницах «Красной звезды» и «Красноармейца». В годы войны вышли
из печати 4 книги его военной прозы: «Одухотворенные люди» (1942), «Рассказы о
Родине» (1943), «Броня» (1943), «В сторону заката солнца» (1945). Судьбы
рассказов военных лет были также драматичны: рассказы отклонялись, беспощадно
правились; публикации всех книг сопровождались разгромными внутрииздательскими
рецензиями (их писали известные критики и писатели). «Неприемлемым» в прозе
Платонова военных лет для его современников окажется почти все: светоносный
стиль и обращение к языку житий и апокрифов (Е.Книпович), мысль автора, что
русский солдат одолевает врага исключительно силой своего терпения и страдания
(Г.Шторм), размышления солдат о том, что военный подвиг лишь приближает
совершение др. великого подвига — подвига любви и мирной жизни (А.Чаковский) и
т.д. На первой странице книги «Одухотворенные люди» Платонов оставил следующее
лаконичное описание итогов подобного отношения: «Сокращенное издание, сильно
переработанное редактурой — до искажения» (РГАЛИ. Ф.2124. Оп.1. Ед. хр. 39). В
1943 не проходит цензуру книга Платонова «О живых и мертвых», в 1946 — книга
«Вся жизнь». Все годы фронтовой жизни
Платонова не оставляли размышления о мире, о том, каким человек выйдет из войны
и какой будет послевоенная реальность. В этом он был верен опыту «Чевенгура» и
открытию трудной дороги сирот войны к мирной жизни в рассказах 1930-х: «Война
ведь пройдет, а жизнь останется, и о ней надо было заранее позаботиться» («Река
Потудань»). На фронте Платонов напишет крохотный рассказ «Страх солдата
(Петрушка)» о встрече солдата в освобожденной от фашистов деревне с «главным
человеком» — 10-летним Петрушкой, «маленькие карие глаза» которого глядели «на
белый свет сумрачно и недовольно, как будто повсюду они один непорядок видели и
осуждали человечество». Финальная сцена рассказа об уснувших, осиротевших детях,
детях с маленькими, «оробевшими сердцами», словно вычерчивает пространство, где
возможны новые и «Чевенгур», и «Котлован».
Рассказ «Страх солдата» не был опубликован в годы войны, и уже в первые
послевоенные месяцы Платонов вернется к образу Петрушки в рассказе «Семья
Иванова». К концу лета 1945 рассказ был написан и опубликован в «Новом мире»
(1946. №10-11), где Платонов активно поддерживал К.Федин. Один из шедевров малой
русской прозы о войне и о возвращении солдата с фронта, рассказ «Семья Иванова»
(др. название — «Возвращение»); будет назван в 1947 «клеветническим рассказом
А.Платонова» (В.Ермилов), «лживым грязноватым рассказцем» (А.Фадеев).
В начале 1947 из издательств без объяснений возвращаются рукописи книг
Платонова, из редакций журналов — рассказы и статьи, чаще всего с лаконичной
резолюцией: «Рассказ не пойдет». Круг замкнулся в очередной раз — новой эта
ситуация для Платонова не была. Он вернулся с фронта тяжелобольным (сказалась
контузия), но продолжал изобретать и писать до конца жизни. 1946 потряс Россию
страшной засухой и голодом — и Платонов, вспоминая собственный мелиоративный
опыт работы, пишет статью «Страхование урожая от недородов», направляет письмо в
Министерство сельского хозяйства (бывший родной для него Наркомзем) об
учреждении общества по страхованию урожая сельскохозяйственных культур — и эти
материалы уходят в архив. Он пишет рассказы и сказки для самых маленьких (в
семье Платоновых в 1944 родилась дочь Маша), изредка печатается в «Огоньке» и
«Дружных ребятах», пишет новые киносценарии.
Самым большим проектом, над которым Платонов работает с 1946 и до последних дней
жизни, было издание русского эпоса, имеющего, как признавался он в одном из
писем к М.Шолохову, «общенациональное значение». В 1947 «в обработке Платонова»
выходит книга «Башкирские народные сказки», в окт. 1950 — книга русских сказок
«Волшебное кольцо» (под общей ред. М.Шолохова).
Последним большим произведением, над которым работал Платонов, была пьеса «Ноев
ковчег (Каиново отродье)» — о мировом Чевенгуре: именно так представлялась
Платонову послевоенная реальность всей земли, «страны разрушенных предметов и
враждебных душ». Пьеса осталась незавершенной.
Похоронен Платонов на Армянском кладбище в Москве, где в 1943 был похоронен его
сын Платон.
Н.В. Корниенко
Использованы материалы кн.: Русская литература XX века. Прозаики,
поэты, драматурги. Биобиблиографический словарь. Том 3. П - Я. с. 69-75.
Вернуться на главную страницу Андрея Платонова
|
