Стендаль Анри Мари Бейль

1783-1842

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

XPOHOC

ВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТ

ФОРУМ ХРОНОСА

НОВОСТИ ХРОНОСА

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА

ЭТНОНИМЫ

РЕЛИГИИ МИРА

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ

КАРТА САЙТА

АВТОРЫ ХРОНОСА

Родственные проекты:

РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ

ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА

ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ

ПРАВИТЕЛИ МИРА

ВОЙНА 1812 ГОДА

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ

СЛАВЯНСТВО

ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ

АПСУАРА

РУССКОЕ ПОЛЕ

Анри Мари Бейль Стендаль

Реизов Б.Г.

Вскрыл основные, ведущие черты современности

6

Поселившись в Чивита-Веккье, Стендаль, однако, большую часть своего времени проводил в Риме. Общество, в котором он вращался, казалось ему недостаточно образованным. Стендалю не хватало, по его выражению, нескольких кубических метров идей, которые он должен был ежедневно потреблять, и он чувствовал,.. что задыхается. Естественно поэтому, что он все чаще стал обращать свой умственный взор в прошлое. Уже с 1832 года он набрасывает воспоминания о своих детских годах. В 1835 году он начинает работу заново и в течение зимы доводит ее от первых детских впечатлений до 1800 года, то есть до того времени, когда он, семнадцатилетний неопытный юноша, отправляется в первое свое путешествие в Италию на поиски приключений и славы. Так возникла «Жизнь Анри

[28]

Брюлара». Стендаль всегда жаловался на плохую память. Однако детские впечатления он передал с изумительной точностью, почти безошибочно определив имена и события.

«Жизнь Анри Брюлара» является одним из наиболее замечательных образцов мемуарного жанра, и не только благодаря поразительной искренности, с которой автор рассказывает о самых интимных своих переживаниях. Эта книга интересна психологическим анализом чувств, которые трудно выделить, определить и формулировать. Она необыкновенно эмоциональна: каждая строка ее дышит ненавистью, отвращением, симпатией или сожалением, и посреди всего этого выступает не только образ пишущего о себе автора, но и много других встретившихся на его пути лиц, а вместе с тем и все общество старого режима, революции и Директории. Вот почему «Жизнь Анри Брюлара» читается с захватывающим интересом.

«Воспоминания эготиста», написанные за три года до того, повествуют о только что закончившемся периоде парижской жизни Стендаля. Он успел рассказать только о первых месяцах своего пребывания в Париже по возвращении из Италии, но и в этих немногих остроумных страницах как живой встает Париж с его салонами, литературными кружками, полными напряженной творческой жизни.

Стендаль писал свои воспоминания с увлечением, однако такая работа не могла его удовлетворить. «Подлинное мое дело — это писать роман где-нибудь на чердаке», — записал он приблизительно в эти же годы. Он был убежден в том, что роман — жанр более правдивый, чем история или биографии исторических деятелей: роман в вымышленных событиях и образах позволял шире и полнее изображать действительность. Но в этом вымысле у Стендаля всегда заключалось так много воспоминаний о пережитом и увиденном, так много непосредственных впечатлений, словно вырванных из потока действительности и воспринятых под особым углом зрения, что иногда трудно бывает определить, где кончается воспоминание и начинается художественное творчество и где наблюдение или газетная хроника переходит в философию истории или полную лиризма концепцию современного героя.

Особенно трудно это в отношении романа, который Стендаль писал в 1834—1835 годах в своем чивита-веккийском одиночестве. Роман этот, оставшийся, так же как и автобиографические произведения, незаконченным, носит название «Люсьен Левен».

Работая над своими романами, Стендаль всегда боялся того, что он оставит своих героев без общества, без среды, в которой они должны жить и действовать. Конечно, его герои всегда имели свою общественную характеристику, но, сосредоточиваясь на их психологических переживаниях, Стендаль часто ограничивался двумя персонажами, как то было, например, в «Арманс». В «Красном и черном» полотно значительно шире, чем в «Арманс», а неко-

[29]

торые второстепенные фигуры вылеплены с замечательным искусством и полнотой, но они все же принимают незначительное участие в развитии действия. «Недостаток плана,— записывает Стендаль по поводу этого романа, — в том, что это дуэт, а не септет, как в «Сороке-воровке» Россини». Задумывая «Люсьена Левена», он хотел построить более обширное действие, включающее множество персонажей и широко распахивающее двери внешнему миру.

В «Люсьене Левене» действующих лиц гораздо больше, чем в «Красном и черном». Они более разнообразны, более подробно изучены и характеризуют больший круг общественных явлений. Но все же основной интерес сосредоточивается на главном герое. Сравнивая свой роман с «Томом Джонсом» Фильдинга. Стендаль отмечает на рукописи: «Основное различие между Фильдингом и Домиником (так Стендаль называл самого себя) в том, что Фильдинг описывает одновременно чувства и поступки многих персонажей, а Доминик — только одного».

И все же «Люсьен Левей» представляет собою огромную картину общественно-политической и частной жизни в первые годы Июльской монархии. Психология провинциальных аристократов, замкнувшихся в своем кругу, упорно и безнадежно мечтающих о возвращении старой династии и еще больше, чем в период Реставрации, избегающих всякого общения с буржуазией; преуспевающие дельцы июльского режима, изъеденные цинизмом и делячеством, чувствующие себя, как рыба в воде, среди грязных политических интриг и темных афер; министерские деятели, давно привыкшие к беспринципности правительства и пользующиеся любыми средствами, чтобы достигнуть высокого положения и богатства; армия, принужденная сражаться не с врагами, а с голодными рабочими и защищающая интересы не государства, а капитала; бездушное общество, погрязшее в меркантильных интересах, мелкие подлости, вырастающие в большие преступления,— и на фоне всей этой мерзости отдельные светлые натуры, почти мечтатели, республиканцы-революционеры. С изумительной выразительностью изображена в романе предвыборная кампания. Различные типы префектов, извращающих выборы в угоду начальству, показанные с огромным мастерством, общество, изображенное во всех его разрезах — от карьериста-министра до умирающего с голоду рабочего, от надменного аристократа до полицейского агента — делают этот роман явлением во французской литературе почти исключительным.

С первых же страниц читателя охватывает особая атмосфера, созданная едва заметными штрихами, мелкими характерными подробностями. В 1830 году характер общественной жизни изменился. Новое общество совсем не похоже на то, которое было изображено в «Красном и черном». Проблематика эпохи, взаимоотношения классов, характер «света» и его интересы стали совсем иными. И Стендаль дает это почувствовать тотчас же, — словно меняет краски

[30]

на своей палитре для того, чтобы описать другую действительность.

Герой романа, Люсьен Левей, так же молод, как и Жюльен Сорель. Но в общественном отношении он является его полной противоположностью. Люсьен — сын богатого банкира, который оказывает огромное влияние на правительство и вращается в высших финансовых кругах. Это общественное положение в известной мере определяет и его личные особенности. «Каковы отличительные особенности Люсьена? — записывает Стендаль. — Конечно, не энергия и оригинальность Жюльена. Это невозможно в свете (1835 года и с 80 000 франков ренты). Если предположить это, тотчас же перестаешь быть правдивым».

Но при всем различии этих двух образов есть между ними сходство. И тот и другой хотят найти свое место в жизни. Каждый из них чувствует отвращение к современному обществу и пытается сочетать полезную деятельность с личным счастьем. И тому и другому это удается плохо, хотя кончают они по-разному: Жюльен погибает на эшафоте, Люсьен преуспевает на государственной службе.

Судьба Люсьена Левша очень сложна и богата приключениями. Исключенный из Политехнической школы за республиканские идеи и, может быть, за участие в одном из республиканских восстаний в Париже, Люсьен поступает в армию в качестве корнета уланского полка и едет в провинцию. Рисковать жизнью, защищать отечество — так представляются ему его будущие подвиги. Но это чистейший обман. Люсьен вскоре узнает, что никаких подвигов ему совершать не придется, а нужно будет воевать с рабочими, бастующими, чтобы не умереть с голоду.

Рабочее движение привлекло к себе внимание с самого начала 1830-х годов. Газеты были полны сведениями о забастовках, выступлениях и восстаниях рабочих, о тайных обществах, ставивших себе целью свержение режима и социальные реформы. Стендаль знал, в каком бедственном положении находятся фабричные рабочие и вообще беднейшие слои населения, которые он рассматривал как хранителей национальной энергии. В «Прогулках по Риму» и в «Записках туриста» он возвращается к этому вопросу, приводя в доказательство отдельные поразившие его факты.

В нескольких строках его романа показана ужасная нищета рабочих, которая побудила их к восстанию. Сцену возмущения рабочих Стендаль предполагал расширить, показав убийство женщины солдатами. Очевидно, он вспомнил недавние события — жестокое подавление парижского восстания в апреле 1834 года.

Люсьен оставляет полк и поступает в министерство. Он видит вокруг себя низости, прикрытые лицемерными словами об общественном благе или даже ничем не прикрытые. И он сам совершает такие же низости, отлично понимая, что он делает. Он хочет, даже служа в министерстве, приносить пользу, но приносит скорее вред. Он участвует в гнусной

[31]

предвыборной кампании с тем, чтобы обеспечить успех правительственным кандидатам. Во время этой кампании возмущенные жители провинциального городка забрасывают его грязью. Его ненавидят. Он отлично понимает всю порочность режима, построенного на обмане и эксплуатации. Он видит, как министры, пользуясь своим служебным положением, играют на бирже. Он знает, что и сам король использует, государственные тайны для биржевых афер. Он заметает следы полицейских провокаций. И все же вопреки всему он считает возможным и при этом режиме работать на пользу людям.

Этому умеренному, не верящему в революцию человеку противопоставлен республиканец Готье, живущий на весьма скромные заработки, но работающий — систематически и упорно — на будущую революцию. Стендаль изображает Готье благороднейшим человеком, но не верит, что его надежды осуществятся, и называет его мечтателем.

Люсьен должен разрешить трудную для него проблему: как жить, трудиться, радоваться порядочному человеку в гнусную эпоху? Он не верит в идеалы Готье, он хочет быть практически полезным теперь, сейчас. И он хочет быть счастливым, так как «охота за счастьем», по мнению Стендаля, есть неизбежное занятие каждого человека. И чего же желать? Той республики и той демократии, которая господствует в Соединенных Штатах Америки? Но эта республика, считавшаяся тогда самой прогрессивной, кажется Люсьену отвратительной: она враждебна искусству и насквозь меркантильна, а эта «демократия» состоит из лавочников, лишенных всякой культуры, невежественных и самодовольных. Быть в их обществе, жить в их среде для Люсьена кажется несчастьем. Вашингтон, представитель этой заморской демократии, при всей своей добродетели представляется Люсьену необыкновенно скучным. Но высокая французская светская культура связана со старым, насквозь прогнившим монархическим режимом, с его несправедливым разделением материальных благ, с его привилегиями и общественным неравенством, которое всегда вызывало негодование Стендаля.

Самым остроумным человеком старого монархического общества считался Талейран, доживавший свои последние годы. Этот самый остроумный человек был также самым развращенным человеком; он славился тем, что был нечист на руку, смело брал взятки и изменял всем правительствам, которым служил. Эти два образа — скучного и добродетельного Вашингтона и остроумного и развращенного Талейрана — оказываются как бы двумя полюсами, между которыми мечется мысль юного Люсьена. Американское счастье для него было бы невыносимо. «Но в таком случае,— говорит себе Люсьен,— мирись с развращенностью правительств, продуктом этой старой цивилизации; только глупец или ребенок может одновременно питать противоположные желания. Американские добрые нравы кажутся мне омерзительной пошлостью... Я не могу жить с людьми, не способными мыслить утонченно, как бы ни были они добродетельны. Я предпочи-

[32]

таю изысканные нравы какого-нибудь развращенного двора. Вашингтон наскучил бы мне смертельно, но я с большим удовольствием очутился бы в одной гостиной с господином де Талейраном».

Мы не знаем, как Стендаль должен был закончить свой роман. Однако по некоторым его записям мы можем предполагать результаты, к которым должен был прийти Люсьен.

«Люсьен был единственным человеком, — записывает Стендаль в самом конце своей рукописи,— Мирабо, Наполеон, Лафайет, Люсьен». В этой записи Люсьен находится в обществе трех политических деятелей, вызывавших восхищение Стендаля. Люсьен, очевидно, должен стать политическим деятелем, который сочетает неподкупную честность, жажду послужить обществу, высокую культуру и государственные способности. О его административном таланте говорят записи Стендаля на полях рукописи. Люсьен растерял свои юношеские иллюзии, научился трезво смотреть на жизнь, но не зачерствел в своих чиновничьих и государственных занятиях и не упал духом. В условиях того же режима он стал работать на пользу Франции. Вести мелкую, неблагодарную работу, бороться за некие гуманистические идеалы в обществе, развращенном правящей кликой, озлобленном несправедливостью,— такова судьба Люсьена. В конце романа он должен также «простить» г-жу де Шастеле. Он должен овладеть «искусством быть счастливым», но это не уход в себя, в свое личное благополучие, и не пустые восторги тщеславия. Он должен был соединить «счастье чувства» со «счастьем деятельности» и найти личное благополучие в общественно полезном труде.

Цитируется по изд.: Стендаль. Собрание сочинений в пятнадцати томах. Том первый. М., 1959, с. 28-33.

К оглавлению статьи Б.Г. Реизова

Вернуться на главную страницу Стендаля

ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ

ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС