Вольтер, Франсуа-Мари Аруэ де

1694-1778

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

XPOHOC

ВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТ

ФОРУМ ХРОНОСА

НОВОСТИ ХРОНОСА

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА

ЭТНОНИМЫ

РЕЛИГИИ МИРА

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ

КАРТА САЙТА

АВТОРЫ ХРОНОСА

Родственные проекты:

РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ

ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА

ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ

ПРАВИТЕЛИ МИРА

ВОЙНА 1812 ГОДА

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ

СЛАВЯНСТВО

ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ

АПСУАРА

РУССКОЕ ПОЛЕ

Вольтер

Миримский И.

О его произведении «Царевна Вавилонская»

«Царевна вавилонская» — одно из самых оригинальных и художественно совершенных произведений, входящих в цикл философских повестей великого французского сатирика XVIII века Вольтера.

Повесть написана в 1768 году, в то время, когда освободительное движение в философии, искусстве и литературе, известное под именем Просвещения, вызванное борьбой буржуазных классов против феодализма, приобретало во Франции все более широкий демократический размах, все более острую политическую направленность и сливалось с растущим возмущением народных масс, предвещая близость революционного взрыва.

Вольтер, старейший из французских просветителей, в течение полувека стоял в центре движения и до конца своей долгой жизни оставался одним из его признанных вождей, одним из тех, кого Энгельс называл великими людьми, просветившими французские головы для приближавшейся революции.

В Просвещении Вольтер видел «великую революцию в умах» и связывал с ним свои надежды на будущее обновление социального порядка, на конечное торжество разума и справедливости. Он неутомимо боролся против черных сил феодального мира, верно служил родине своим единственным, но испытанным оружием — пером, в котором, по выражению Гюго, «легкость ветра сочеталась с мощью грома».

Вольтер был гражданином и трибуном. Необычайной широте его общественных и духовных интересов соответствовала разносторонность его неистощимо могучего дарования. Он с одинаковым триумфом выступал как мыслитель и историк, как драматург и поэт, как литературный критик и памфлетист. Но в какую бы область знания ни углублялся Вольтер, он всегда ощущал себя политическим бойцом, для которого философия, история или поэзия не самоцель, а

[03]

средство развенчания отживающего мировоззрения и пропаганды новых, просветительских идей.

Особую роль отводил Вольтер литературе. В Художественном слове он нашел наиболее живое средство воздействия на умы и чувства современников и приобщения их к передовой идеологии эпохи. Он сам, задолго до своих философских повестей, проверил силу всех существовавших в его время жанров, от монументальной классической трагедии до крылатой, эпиграммы, от торжественно-серьезной героической эпопеи до ядовито-насмешливого памфлета, и пришел к заключению, что «все жанры хороши, кроме скучного».

До нашего времени сохранили свое живое значение произведения Вольтера, в которых проявился его огромный сатирический дар. И здесь в первую очередь, наряду с поэмой «Орлеанская девственница», следует назвать его философские повести.

Вольтер был сатириком по глубокому внутреннему призванию, но самому складу своего, ума и характера. Смех был его стихией, его оружием, которым он владел в совершенстве. «Без сомнения, — писал Герцен, — смех — одно из самых мощных орудий разрушения; смех Вольтера бил и жег, как молния» 1. Своей разрушительной силой, направленной против всех общественных и идеологических форм феодально-абсолютистской системы, сатиры Вольтера отвечали настроениям и требованиям молодой, демократической Франции. Она смеялась вместе с властителем своих дум, и это был смех победителя если не политического, то морального, гордого своим превосходством над врагом и своим правом на первенство в обществе.

Стремясь соединить образно-сатирический показ действительности с глубоким философским содержанием, Вольтер создает в середине сороковых годов новый, особый художественный жанр, получивший впоследствии название философской повести. «Задиг», «Кандид», «Простодушный», «Царевна вавилонская» — венец всего, что написано Вольтером в прозе, и вместе с тем самое яркое порождение французского реализма XVIII века, века философского по преимуществу.

В своих повестях Вольтер решительно отходит от стеснительных правил классицизма, которым он ревниво следовал в драматургии. Перед нами новая, неповторимо своеобразная повествовательная форма, характерная тем, что в ней старые, прописные схемы уступают место свободной фантазии художника. Вольтер смело и последовательно осуществляет принцип просветительской теории «поучать, развлекая», который Бомарше позднее объявит «первым, а может

_____

1. А. И. Герцен, Об искусстве, изд. «Искусство», М. 1954, стр. 229.

[04]

быть, единственным законом комедии». Отсюда главная особенность вольтеровской повести — слияние занимательной авантюрно-фантастической фабулы с открытой, подчеркнутой философичностью.

На первый взгляд, головокружительная интрига повести может быть воспринята как цепь лишенных внутренней связи, а иногда и определенного смысла эпизодов, выбор и смена которых подчиняется только капризу рассказчика. На самом же деле над всем этим кажущимся столпотворением фантастических, окрашенных в экзотические тона картин, необыкновенных приключений, сказочных или карикатурных образов, философских споров и намеков царит могущественная ирония автора, его вездесущая мысль, которая сатирически сгущает и заостряет каждый факт, превращая его в символ огромной обобщающей силы. Основную идею повести автор иногда выносит в подзаголовок произведения, например «Задиг, или Судьба», «Кандид, или Оптимизм».

Основная идея «Царевны вавилонской» выражена в первой главе ее. Она может быть сведена к формуле, которая составляет существенную часть просветительского миропонимания вообще: человек рожден для счастья, но жизнь устроена плохо, и он обречен страдать. «Все присутствующие сошлись на одном: ...тяжбы, интриги, войны, богословские споры — все, что укорачивает человеческую жизнь, — бессмысленно и отвратительно; человек рожден лишь для счастья... Эта превосходная мораль, — иронически заключает Вольтер, — никогда не была опровергнута ничем, кроме фактов».

Развернуть картину жестокостей, безумств, заблуждений, стоящих на пути человека к счастью, подсказать читателю вывод о необходимости очистить мир от феодальной скверны и перестроить его на разумных началах — таков обширный замысел произведения, которого хватило бы на многотомный роман. Но Вольтер, стремясь быть доступным не только для образованных кругов; но и для масс, с помощью поэтических средств, заимствованных из народных сказок, сгущает материал до объема небольшой повести, потому что, как он говорил, «двадцать томов in folio не произведут революции. Можно опасаться только маленьких брошюр в двадцать су».

Действие начинается в древнем Вавилоне — но это лишь одна из многочисленных условностей в произведении. Вольтер весь в со-временности, и история любви, странствований и злоключений дочери вавилонского царя и юного пастуха из мифической страны гангаридов, разлученных злыми людьми, дает ему возможность сделать хотя и беглый, но весьма выразительный сатирический смотр ряду европейских стран, в частности феодально-католическим странам Франции, Италии, Испании.

[05]

Обличая правящие классы феодального общества, Вольтер открыто, во весь голос высказывает свое презрение к светским и духовным властителям «по божественному праву», к вельможам, церковникам, служителям закона, цену которым он хорошо знал. Он «с отважной дерзостью француза», говоря словами Герцена, весело и остроумно смеется над ними, показывает их ничтожество, рисует их в нарочито сниженном, гротескно-ироническом плане, не оставляя камня на камне от всех средневековых святынь, которые охранялись законом, религией, традициями.

С особенным упорством преследует Вольтер католическую церковь — духовную опору феодального строя. Он заставляет своих героев совершить путешествие в Италию и Испанию с единственной целью еще раз обрушить свое негодование и сарказмы на римского папу, призванного, «согласно божественной воле, царйть над вселенной», и его «ищеек» и «тунеядцев» — попов и монахов, «одна внешность которых наводила уныние на весь мир и которые, будь на то их воля, не задумываясь, разрушили бы его, только бы добиться хоть некоторого влияния». Вольтер клеймит фанатизм и мракобесие, фарисейство и корыстолюбие этих слуг церкви, распространивших свои щупальца на весь мир, освящавших именем бога любое беззаконие и преступление, вплоть до истребления целых народов в войнах.

Величайшим злом, приносившим неисчислимые страдания человечеству на всем протяжении его истории, Вольтер считал несправедливые грабительские войны. «Пороки всех времен и народов, вместе взятые, никогда не сравняются со злом, причиненным одной войной», — писал он в статье «О войне». Страстный поборник мира, он бросает в этой статье обвинение церковникам в том, что эти «врачеватели душ» пишут плохие проповеди о пороках, но стараются не говорить о войне, «об этих разнообразных убийствах, грабежах и разбоях, об этой повальной страсти, разоряющей мир», а в «Царевне вавилонской» он с горечью укоряет тех из своих соотечественников, которые, не зная иных занятий, кроме шуток и веселья, равнодушны к страданиям своей страны: «Когда им рассказывали о бедствиях, опустошавших их родину два века назад, о тех страшных временах, когда одна половина населения вырезала другую из-за пустяков, они соглашались, что это действительно дурно, но затем снова принимались смеяться и петь куплеты». Вольтер смело и прямо обличает виновников и зачинщиков войн, вскрывает их социальную сущность, с величайшим сочувствием говорит о судьбе людей, «посылаемых монархами по своей прихоти уничтожать друг друга из-за распрей, с которыми два порядочных человека могли бы покончить в один час».

[06]

Сила Вольтера, художника и мыслителя, в отрицании, в разрушении всего старого, отжившего. Там, где он отрывается от современной ему феодальной действительности и пытается противопоставить ей свой идеал будущего общественного устройства, он неизменно оказывается в области несбыточных утопий. Вольтер, который в силу незрелости общественных отношений во Франции XVIII века не видел и не мог еще видеть исторической перспективы, вынужден был, говоря о будущем, прибегать к помощи воображения. Плодом воображения писателя является в «Кандиде» фантастическое царство Эльдорадо, а в «Царевне вавилонской» — счастливая страна гангаридов, население которой состоит из одних пастухов, к тому же еще питающихся растительной пищей. А в тех случаях, когда Вольтер начинает искать образцовые формы государственного устройства или примерных, достойных подражания правителей, он приходит к идеализации английской конституционной монархии или умиляется «гуманными» методами правления Екатерины II, как это видно из рассматриваемой повести.

И тем не менее не только всесокрушающая сатира Вольтера, но и его иллюзорное представление о будущем, питаемые благородной мечтой великого демократа и гуманиста о свободной и счастливой Франции, вдохновляли французский народ на революционную борьбу с феодально-абсолютистским строем.

И. Миримский

[07]

Цитируется по изд.: Вольтер. Царевна Вавилонская. М., 1955, с. 3-7.

Вернуться на главную страницу Вольтера

ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ

ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС