|
|
Дарья Михайловна N (фамилию просила не называть) родилась в 1912 г. в д.
Верхотомке Щегловского района. Живет там же. Рассказ записал Васильев Максим в
октябре 1999 г.
В нашей семье было 8 ребятишек. Жили богато. У нас было своё большое поле и
двор полон скотины. Воспитывались мы сами. Слушались старших. За ослушание было
наказание. С раннего детства дети помогали родителям по хозяйству.
Мамка наша долго не прожила. Она померла от тифа. Мне было 10 лет, когда
появилась мачеха. Она строгая была. Заставляла много и подолгу работать, не
любила нас. Но к работе я была привычная, и мне нечего было её бояться. Мы жили
свободно: земля была своя, работать не ленились и никому, ничего не были должны.
Помню я и гражданскую войну. Для нас она не войной была, а какой-то беготней.
Запомнила, как белые солдаты переправлялись через Томь. У всех - ружья, шашки. А
кони у них падали от усталости. Они их бросили, а новых у верхотомских хозяев
забрали. Ехали они, будто, в Китай с грузом муки и сахара. Стреляли у нас тогда
много. Я не понимала, в кого стреляли. Много людей гибло. Наш двор белые
обходили, так как на воротах стояла большая буква "Т", что означало - "здесь
тиф". А когда красные пришли, они во все дома заходили и отбирали всё, что
приглянулось: скотину, продукты. Но я их не осуждаю. Они разные были. Некоторые
вообще ничего не трогали, просто про белых спрашивали. Из-за этой кутерьмы
пожаров в селе было много. Сгорело несколько дворов. Это красные сжигали те
дворы, на которых находили белых беглецов. А беглецов этих и хозяев дворов
уводили куда-то. Люди говорили, что их расстреливали.
А потом всё как-то стихло. Пришли новые люди. Да и не люди это были, а батраки.
Всякая голытьба в этой кутерьме в люди выбилась. Раньше они на богатых работали,
а теперь своих хозяев гонять и ссылать стали. У нас самых лучших хозяев сослали
куда-то в даль.
Коммунист у нас был один на всю деревню. Он был грамотным человеком. Церковь
сломали, а в поповском доме школу сделали. В эту школу детей родители не
отпускали. Коммунист ходил по дворам и уговаривал родителей отпустить детей
учиться. Но нас не отпускали: некогда было, хозяйство затягивало. Я записалась в
школу, крадучись от родителей. Но всё равно редко удавалось в неё ходить. "Пусть
мальчишки лучше ходят. Это им в армии пригодится", - говорил отец. А мачеха
язвила: "Твоя грамота нужна государчикам письма писать!" Почему они так к школе
относились? - не знаю.
В двадцать шестом году нам свободу дали. Мы могли жить, как раньше жили. Нам
сказали, что мы можем заводить скотину, сколько хотим, лес рубить и строиться.
(1) Мы, вроде бы, сразу хорошо зажили. Продуктов стало много. Мы на ярмарку их
вывозили. Они дешевыми стали. А зимой мы их в Томск наладились возить на
лошадях. Томск был городом учебным, и цены там были высокими. Из Томска батька
нам подарки привозил. Помню, он мне платок в большой цветок купил. Но так
продолжалось недолго. Власть опять что-то менять принялась. Плохо стало.
Про эту власть я плохо, что помню. Знала, что Ленин правителем был и, что его,
будто, убили. После него неразбериха какая-то была. Потом Сталин пришёл. Но нам
не до власти было. Мы ею не интересовались. Нас земля к себе просила. Мы на ней
с утра до ночи трудились. Она нам хороший урожай давала. В двадцать девятом году
нас опять власть стала прижимать. Коммуны выдумала. Потом в колхозы всех стали
сгонять. Я уже тогда замужем была. Вот тут мы потеряли всё!
Которые из хозяев хорошо работали и богато жили, их в ссылку отправляли. Кто-то
из них в лес убегал. Тем, кого в ссылку отправляли, считай, повезло. А многих из
богатых зимой сажали на сани, отвозили в лес и там оставляли. Ни ружей, ни
инструментов им брать не разрешали. Сколько их там поумирало! Это всё были
рабочие-труженики! Говорили, что многие бежали. Может, дай Бог, спаслись?!
Которые из деревенских только языком чесать умели, жили в бедности и нищете, те
нас и пограбили. Да ещё понаехали к нам из голодной России. Всех тружеников и
поугробили. Они то и развезли землю по пустырям. Такая боль у людей стояла от
этого! Не прошла она у меня и до сих пор.
Мы с мужем поняли, что нас до смерти прижимают. Как-то исхитрились получить
справку и сбежали в город. Поселились в бараке. Там и стайка небольшая была и
огородик всего из нескольких соток. Мой муж был лучшим плотником и кузнецом.
Отменный ремесленник был. У меня потом второй сын по его стопам пошел, стал
кузнецом. Муж работал в заводской мастерской. Целыми днями там пропадал.
Устанет, не выспится, да ещё по дому какие-то дела делает. А я за хозяйством
присматривала да детей воспитывала. Их у меня было девять. Сейчас вот только
шестеро осталось. Очень трудно жили, но ребят на ноги поставили. Одежды у них
было очень мало. Они день ходят, а вечером я их одежду постираю, а утром они
чистую одевают. Сменной одежды не было. Только после войны мы купили всем
сыновьям костюмчики, а дочери платье. У нас всё на муже держалось. Он ездил в
колхоз продукты зарабатывать. Привезет картошки, я её продам и детям хлеба
куплю. Вот так и прожили - наполовину впроголодь.
Праздники мы отмечали весело. Собирались всей улицей, кто, что принесет.
Пообедаем, а тут и гармошка заиграла. Плясали. Песни и частушки пели. А молодежь
ещё потом допоздна гуляла. Мы отмечали и 7 ноября и Рождество. Я крещенная была
и в Бога верила. Я и сейчас верю. Не верить в Бога нельзя!
Потом опять тяжелые времена настали. Всех подряд называли врагами народа и
ссылали. В тридцать седьмом забрали и моего отца, и моего мужа. Почему-то больше
всего репрессий было на врачей и инженеров, на всех тех, кто много знал и был
умным. Не пойму я этого! Что? Стране умных не надо?!
Потом была страшная война. Хотя из нашей семьи на ней никого не было, но всё
равно страшно! Муж мой во время войны учил детей разным ремеслам и
специальностям. После войны мы стали лучше жить. В 1949 г. старший сын пошёл в
техникум. Я пошла работать. А потом и власть сменилась. Сталин умер, а на его
место встал Каганович. (2) Вот при нём мы и зажили хорошо. Я тогда опять в
деревню переехала. Мы опять узнали свободу. Но он не долго продержался. Сбросили
его, и руководителем стал Хрущев. При Хрущеве опять землю стали отбирать и налог
большой за скотину брать. Объявил, что мы обогнали Америку. Деревни при нем
разогнали, и земля опять стала пустовать.
Сейчас лучше стало жить! Смотрю я на молодых, они - веселые. Значит, у них
хорошая жизнь. Хотя мы тоже веселыми были, а жизнь… Конечно, жаловаться на жизнь
можно. Ну, а мне жаловаться не надобно. Я уже на десятый десяток иду. Старые не
должны попрекать молодых в их житье. Хотя молодые обязаны слушать старших.
Молодым жить, а старым за них радоваться.
За властью я не слежу. Знаю Президента. Мне и достаточно. А что там власть
делает…
Это она себе проблемы наживает.
Примечание:
1) Речь, видимо, идёт о реализации знаменитого лозунга Н.И.Бухарина "Обогощайтесь!"
2) Правильно - Г.Маленков.
Печатается по кн.: Л.Н. Лопатин, Н.Л. Лопатина.
Коллективизация как
национальная катастрофа. Воспоминания её очевидцев и архивные документы.
Москва, 2001 г. (Использована электронная версия с адреса
http://www.auditorium.ru/books/477/index.html)
Здесь читайте:
Россия в XX веке
(хронологическая таблица)
|
