|
|
Климовы (мать и дочь) родились и выросли в д. Барановке. Живут там же.
Таисья Антоновна родилась в 1914 г., Валентина Дорофеевна - в 1936 г. Рассказ
записала Лопатина Наталия в августе 1999 г. (спецэкспедиция фонда
"Исторические исследования").
Таисья Антоновна - Ой, Валь, а с какого я ж года? Да, да! Я родилась в 1914
г. Родилась и всю жизнь прожила в Барановке. Нашей деревни уже более двухсот
лет.
Я Вам сейчас всё расскажу. Расскажу, как мы жили в колхозе. Раньше нас молчать
заставляли. А сейчас - всё можно!
В 1930 г. я вышла замуж. До 1937 родила троих девочек. А в 1937 г. моего мужика
забрали в тюрьму. Он у меня ученый был, на ветеринара выучился. Сначала работал
по специальности, а потом бригадиром пошел. В тюрьму его забрали как вредителя
народа. Сказали, что будто бы у него где-то было не боронено. Мне с ним даже
проститься не дали. Он только рукой мне махнул… и всё! Больше я уже его никогда
не видела (плачет). А было мне тогда всего 22 годика. Мне одной пришлось растить
детей. Я день и ночь работала, день и ночь (плачет).
Валентина Дорофеевна - Ну, мама, не плачь. Мы же выросли, не пропали.
Таисья Антоновна - Куда отправили мужа моего, я не знаю. Тогда много мужиков
угнали из деревни, человек пятьдесят, не меньше. Гнали их пешком в тайгу. Никто
потом не вернулся, и писем не было. Перед тем, как их угнать, к нам в деревню
приезжал уполномоченный. Он и выискивал, кого по этапу отправить. Выискал!
Забрали самых работящих мужиков.
Валентина Дорофеевна - Когда отца забрали, мне только годик был. Я отца не
помню. Когда подросла, спрашивала об отце. Люди говорили, что он у нас был мужик
справедливый, энергичный, грамотный. И еще говорили, что таких, как он, власть
не любила, что вот таких как раз и забирала. Говорят, ту партию арестованных, в
которой отец был, в Магадан отправили.
Таисья Антоновна - Их назвали кулаками. А какие они кулаки? У них семьи были
большими, они работали хорошо. Поэтому у них всегда было что поесть и что
надеть. А лодыри в бедняках ходили. Кто лодырь, тот, значит, не кулак? Хороший?
И до 1937 г. раскулачивали. (1) Я замуж вышла в 1930 г., и мы с мужем жили с его
родителями, то есть, со свекрами. А в 1931 г. их раскулачили. У них забрали
всё-всё! Даже кадку самодельную вынесли. Ничего не оставили. С дедами ничего не
сделали, видимо, сильно старые были. Но добро все забрали. А попробуй в
преклонные года начни хозяйство с нуля! У кулаков все забирали. Скот в колхоз
угоняли, а куда вещи увозили, не знаю. У кого были круглые дома (по кругу
крытые) считался состоятельным хозяином, его забирали.
Валентина Дорофеевна - Я уже большенькая была, когда в 1940 г. у нас забрали
амбар. Сделали его колхозным. Но ведь он же был наш. Мамка с отцом его
заработали!
Таисья Антоновна - Сколько я работала! Я же одна детей растила (плачет).
Работала в колхозе дояркой. Но это только считалось, что дояркой. Днём коров
дою, а ночью иду молотить или ещё куда пошлют. Вот так я страдала всю свою
жизнь…
Валентина Дорофеевна - Когда отца забрали, старшей сестре Ленке было 6 лет, а
мне, младшей, всего годик. Мы нашей мамки почти никогда не видели. Она все время
на работе была. Одно время мы со стариками жили, но они умерли. Ленка у нас
вместо мамки осталась. Мы ее слушались. Строгая такая. Сейчас понимаю, что у нее
и детства-то и не было, все за нами ходила. А в 1941 г. она уже ходила полоть
колхозное поле. А было ей тогда всего 10 лет.
Таисья Антоновна - Ленка у меня молодчина, во всем мне помогала. Я пойду на
работу, дам ей норму, что сделать по хозяйству нужно, все сделает. Молодец!
Валентина Дорофеевна - Она у нас молодец!
Таисья Антоновна - Денег в колхозе нам не давали. Жили в бедноте. Ели картошку
да траву всякую. Такая трава у нас росла - вся в мягоньких шишечках. Мы её
пестиком называли. Сейчас она уже почему-то не растет. Мы из пестика и хлеб
пекли, и сушили, и сырым ели. Прежде чем коровам дать сено, мы его перебирали,
отбирали сухую траву и варили для себя заварюху. Иногда туда добавляли молоко и
муку. Какая-никакая, а всё-таки еда. Одеть и обуть нечего было. Сами пряли и
ткали. Холщевую одежду носили. Зимой резиновые чуни наопушняешь (то есть,
затолкаешь туда овчину) и носишь. А колени тряпками обматывали, чтобы они не
мерзли. На водопой зимой коров водили, сами делали прорубь. Помню, пригонишь их
на ферму, а раздеться не можешь. Потому что вся одежда вымокала и застывала на
тебе коробом. Ой-ой-ой, как жили! Конечно, я сильно уставала, очень тяжело было.
Да только тогда молодая была. Всё нипочем казалось.
А знаете, хоть голодно было жить в колхозе, но весело. На работу и с работы с
песнями шли. А почему так, не знаю. Наверное, песни были красивыми.
Валентина Дорофеевна - Я тогда маленькая была, так мне казалось, что так и надо.
Хорошей жизни мы и не видели. Господи, подумать страшно. А что мы носили? Носили
холщовые платья. Это почти что - из мешковины. После войны рабочие воровали на
заводах ситцевые упаковочные мешочки и продавали на базаре. Люди покупали и шили
из них одежду. Помню, мамка купит их и нашьет таких красивых платьишек. Оденет
меня, как куколку.
Корову мы всегда держали. Но нас налоги просто душили. Это даже я помню. До 1953
г. налоги были страшные. А своё хозяйство держали потому, что какие-то крохи все
равно перепадали. Мебели, считай, у нас не было. В доме стояли лавки, стол и
кровать. Их еще отец сделал. И всё! На кровать клали матрацы, набитые соломой.
Укрывались самотканными одеялами, а зимой - шкурами. Блохи нас заедали, которые
в этих шкурах заводились. Хотя в доме мы всегда чистоту соблюдали. Как мы с
блохами только не боролись. Не было от них спасения. Только в 1957 г. появился
дуст. Тут блохам и конец пришёл.
Мы жили так же, как и все в округе. Хоть наша мамка всегда в передовиках ходила.
Таисья Антоновна - Да, у меня и медали есть. Когда первую давали, думала, денег
дадут. Нет, не дали! А зачем мне эта медаль? Медаль разве поможет? Правда, уже
после войны дали мне швейную машинку "Подольскую". Тогда на них дефицит был
большой. Вот это была награда так награда!
У нас считалось, что в колхозе хорошо живётся конторским. Кто в колхозной
конторе или сельсовете работал, тот и жил хорошо. Не то, что мы, трудяги!
Конторские всегда людей подъедали. Уж, шибко хорошо они людей ели, им все
доступно было.
А мы, вот, не выучились, чтобы конторскими сделаться. Тогда нас родители не
пускали учиться. Нам, девкам, прясть и ткать нужно было. А потом работала всю
жизнь, некогда было учиться. Я совсем неграмотная.
Хорошего в своей жизни ничего не помню. Всю жизнь работа, работа, работа! И всю
жизнь, с 22 лет, одна живу, без мужа… (плачет).
А дети у меня хорошие, всегда мне помогают! До сих пор обо мне заботятся.
Примечание:
1) В 1935 - 1937 гг. сохранившихся единоличников раскулачивали и судили
фактически беспричинно: "Тревога" -
специальный выпуск Тисульской районной газеты "Сталинская трибуна" о суде над
саботажниками хлебосдачи в районе.
Печатается по кн.: Л.Н. Лопатин, Н.Л. Лопатина.
Коллективизация как
национальная катастрофа. Воспоминания её очевидцев и архивные документы.
Москва, 2001 г. (Использована электронная версия с адреса
http://www.auditorium.ru/books/477/index.html)
Здесь читайте:
Россия в XX веке
(хронологическая таблица)
"Тревога" - специальный выпуск
Тисульской районной газеты "Сталинская трибуна" о суде над саботажниками
хлебосдачи в районе.
|
