Аракчеев

1769-1834

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

XPOHOC

ФОРУМ ХРОНОСА

НОВОСТИ ХРОНОСА

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ОРГАНИЗАЦИИ

РЕЛИГИИ МИРА

ЭТНОНИМЫ

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ

КАРТА САЙТА

АВТОРЫ ХРОНОСА

Аракчеев:

Свидетельства современников

Алексей Андреевич Аракчеев.
Гравюра Н.И. Уткина с оригинала Г.Вагнера. 181 г. Резец.
Воспроизведение Г.Скамони. 1876 г. ГБМ-2041\Г-129.
Из кн. Русская старина. Т. XV. СПб, 1876.
В ХРОНОСе воспроизводится по кн.
Портреты участников Отечественной войны 1812 года
в гравюре и литографии из коллекции
Музея-заповедника "Бородинское поле". Каталог. "Кучковое поле", 2006.

М.А. Крымов

Отрывки из воспоминаний офицера Новгородского поселения

I

В конце 1818 года я определен был на службу в новгородское поселение, в округ полка графа Аракчеева. В то время по всему поселению стали про­изводиться постройки различных зданий, каменных и деревянных. Работа кипела: десятки тысяч солдат заняты были осушкою болот в окрестнос­тях поселений, вырывали пни и коренья, жгли их, копали канавы, ис­правляли дороги. В то же время они приготовляли кирпичи для поселен­ных зданий, пилили доски, сплавляли по рекам и т.п. <...>

В 1822 году в округе графа Аракчеева постройки каменных и деревян­ных домов приходили к концу. Первые назначались для помещения пол­ковых штабов; вторые, называвшиеся связями, для поселян с их семья­ми. В каждой из этих связей было два помещения для двух семейств и общая большая комната, в которой складывались сельские инструменты. Двор при них разделялся также надвое, с особым для каждого хозяина амбаром, конюшнею и хлевом.

Из нескольких связей составились роты, при каждой роте устроен был так называемый ротный двор и тут же здание ротного комитета.

Затем в полковом штабе находились обширные помещения для офи­церов, состоявших при штабе, церковь, госпиталь и манеж. // С 126

II

Занятия поселян были двоякого рода: хозяйственные и фронтовые; хлебопашество, однако, не составляло важнейшего, хотя время было распределено как для тех, так и для других равным образом. На фронто­вые обязанности обращалось особенное внимание, так что в самое корот­кое время поселяне до такой степени успевали в знании военных артику­лов, что не уступали в этом старым солдатам действующих полков. Случалось, что к нам в поселение присылали офицеров и унтер-офице­ров гвардии для усовершенствования во фронтовом искусстве. <...>

К тем из поселян, у которых не было детей, вытребовались из разных батальонов военные кантонисты, по одному или по два, смотря по мере надобности. На содержание их отпускались особенные пайки, и попече­нию поселянок предоставлено было, чтобы кантонисты не были ничем обижены. Последние, в свою очередь, должны были вести себя относи­тельно своих хозяев как бы родные дети и называть их батюшкой и ма­тушкой.

Но потому ли, что большая часть кантонистов были уже взрослые, или вследствие тех фальшивых отношений, в которые одни становились к своим названым детям, другие к родителям, как бы то ни было, только неред­ко поднималось знамя семейного бунта, сопровождаемого ссорами, дра­ками, и затем с обеих сторон поступали жалобы в ротный комитет. <...>

III

Тотчас по водворении поселенных войск всем крестьянам велено было сбрить бороды, и вслед за тем они надели общеармейскую форму* <...> // С 127

IV

Пробегая мысленно ряд годов, проведенных в поселении, где одна фронтовая служба поглощала все существо человека, где безусловное стремление к возможно строгой дисциплине становилось задачею его жиз­ни, какою-то idee fixe, и возвращаясь к настоящему времени, с особенным чувством твердишь: «Что было, то не будет вновь»1.

В жизни поселенного офицера (как и солдата) не было темных или, светлых сторон: была одна, если можно так выразиться, сторона бесцветная, гнетущий, тяжкий рутинизм, заедавший всякую человеческую способность, решительное отсутствие всякой разумной мысли и слова.

В быту наших офицеров умственной жизни, высших потребностей и тому подобного существовать почти не могло. В разговорах предметом, «вызывающим на размышление», говоря словами Гоголя2, был исключительно фронт. О современных книгах и журналах у нас имели весьма темное понятие. Книги считались роскошью почти непозволительною. Был, говорю, фронт, а затем несколько часов отдыха, то есть ночь, которая, большею частию офицеров проводилась в развлечениях известного рода: картах, вине и т.п. По праздникам кулачные бои на реке Волхове, и затем опять фронт и какая-то жажда соперничества по этой части.             

Нельзя, впрочем, сказать, чтобы начальство не сознавало необходи­мости не давать уснуть совершенно всякой умственной деятельности, и поэтому, не помню, как в других округах, но в нашем одно время изда­вался «Семидневный листок», что-то вроде еженедельной газеты3. За­ключал в себе этот листок сочинения некоторых офицеров (из семинари­стов) на заданные темы. Темы задавались ценсором на какие-нибудь предметы из обыденной жизни. Вот случай, который может дать читате­лю хотя небольшое понятие о том, что такое была эта газета. Ценсор (в то время был один штаб-офицер, едва умевший подписывать свое имя и выбранный в ценсоры за отличное знание фронтовой службы) задал од­нажды тему: каким образом вывести в некоторых каменных зданиях свер­чков, которые сильно беспокоили жившее там начальство? Кто-то из офи­церов-редакторов, не находя никаких других средств, предложил одно, весьма радикальное, — срыть эти здания. Редактор сильно поплатился за то, а ценсору предложили в чистую. Вообще же говоря, газета эта слу­жила чем-то вроде детских упражнений по части грамматики. <...> // С 128

Оканчивая эти воспоминания, я остановлюсь на том, чтобы сказать несколько слов о тех отношениях, в каких стоял Аракчеев к поселянам как начальник. Принадлежа к числу тех личностей, которые вместе с необы­чайною строгостию соединяют в себе в то же время и какую-то заботли­вость о подчиненных, он не держал себя относительно солдат на недося­гаемой высоте. В закаленном дисциплиною и строгостию солдате он видел идеал: только в человеке, прошедшем по такому пути, можно было, как казалось ему, по-видимому, искать закон верного и честного защитника своего отечества <...>.

С высшими чинами Аракчеев был строже и недоступнее, может быть, потому, что встречал здесь часто и лесть и обман.

Часто по ночам он заходил к солдатам смотреть, как они спят, все ли исправно у них, и тут его внимание обращалось на самые мелкие пред­меты.

И солдаты любили его настолько, насколько не любили большинство им же поставленных над ними начальников <...>.

Примечания:

* Приказание сбрить бороды произвело сильное впечатление на крестьян тем более, что многие из них принадлежали к раскольничьим сектам. Крестьяне просили полковых цирюльников, чтобы те возвращали им по крайней мере уже отрезанные бороды. Цирюльники придумали сделать спекуляцию и стали возвращать бороды не иначе как за деньги. <...> Начальство, узнав о проделке цирюльников, приказало возвращать бороды по принадлежности, а старикам даже разрешено было не сбривать их. Некоторые из крестьян-раскольников, получаемые своими наставниками, стали, после вышеописанной катастрофы, носить под платьем железные вериги, дабы, как они говорили, замолить постигнувший их гнев Божий <...>.

М.А. Крымов. Отрывки из воспоминаний офицера... (с. 126-129)

Крымов М.А. — офицер в Новгородских военных поселениях. Воспоминания написаны в 1861 г.; отрывки из них печатаются по: Военный сборник. 1862. № 4. С. 437-444.

1 Цитата из поэмы Пушкина «Цыганы» (1824).

2 Цитата из поэмы Гоголя «Мертвые души» (гл. 4).

3 Полное название: «Семидневный листок военного поселения, учебного баталиона поселенного гренадерского графа Аракчеева полка» (издавался с 7 января по 11 февраля 1823 г.; вышло 6 номеров). По воспоминаниям А.К. Гриббе, издание прекратилось вследствие «печатной ссоры одного из редакторов-цензоров, священника [Иоанна Григорьевича] Мудролюбова, с полковым аптекарем Веймарном, за что первому был сделан выговор, а последний посажен на гауптвахту на трое суток»; содержание газеты отличалось пестротой: «в одном и том же нумере встречались статьи по части богословия и философии, // С 420 переводы из римских классиков и стихотворения различного сорта, в которых поселенные рифмоплеты то прославляли самого Аракчеева и его творение — военные поселения, то впадали в сентиментализм, описывая горечь разлуки с милой сердцу» (РС. 1885, № 1. С. 145).

Использованы материалы кн.: Аракчеев: свидетельства современников. М.: Новое литературное обозрение, 2000.

Здесь читайте:

Аракчеев Алексей Андреевич (биографические материалы).

Россия в XIX веке (хронологическая таблица).

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА