|
Аракчеев:
Свидетельства современников
Алексей Андреевич Аракчеев.
Гравюра Н.И. Уткина с
оригинала Г.Вагнера. 181 г. Резец.
Воспроизведение Г.Скамони. 1876 г.
ГБМ-2041\Г-129.
Из кн. Русская старина. Т. XV. СПб, 1876.
В ХРОНОСе воспроизводится по кн.
Портреты участников Отечественной войны
1812 года
в гравюре и литографии из коллекции
Музея-заповедника "Бородинское
поле". Каталог. "Кучковое поле", 2006.
А.И. Мартос
ЗАПИСКИ ИНЖЕНЕРНОГО ОФИЦЕРА
<…> 1816 год я адъютантствовал при графе в Петербурге. Должность
самая пустая — дежурить в прихожей комнате и зевать на Литейную улицу, — которую
и исправлял я, как умел. Надобно вам знать, что граф часто давал мне и прочим
намеки, что кто служит при нем адъютантом, должен вменять себе в особую честь,
чего мы не догадывались и подлинно как были просты. Его влияние при дворе было
самое сильное, одним словом — друг Царя, первый министр, должность приятнейшая
делать добро, творить людей счастливыми, отереть слезы невинности, быть
защитником против несправедливости и, владея сим небесным даром, так сказать,
выйти вне сферы обыкновенного человека и передать свое имя, подобно Колбертам,
Сюллиям, Долгоруким1, потомству и бессмертию. Но сколько людей, столько и
склонностей <...>.
В августе месяце мне приказано ехать Новгородского уезда в Высоцкую волость,
снять все деревни, описать и сделать дорогу. Я прежде приехал в Новгород, откуда
отправился водою вниз по реке Волхову в село Высокое. Потом мне велено описать
ближние леса, отыскать глину, песок; я отыскал и описал, и все еще не знал, что
будет из тех подробностей. Несколько квартирмейстерских офицеров там же, еще до
меня, работали топографическую карту. <...>
26 сентября граф дал мне ордер управлять Высоцкою волостью, в которой должен
поселиться его полка гренадерский баталион2; тогда сомнение исчезло, я должен
был повиноваться и все еще не понимал во всем смысле слова: поселять войска в
России, с которой берут рекрут когда хотят и делают с ними что хотят. <...>
Захотелось поселить войска ближе к Петербургу, и как по почве земли не найдено
хуже Новгородской губернии, то и брошен на нее жребий, не говоря о Петербургской
губернии, которая еще беднее и хуже Новгородской. Здесь зима продолжается шесть
месяцев, три грязной распутицы и только три месяца хорошего времени, когда
крестьянин должен убрать и засеять поле, сенокосы и сими тремя месяцами
обеспечить годичное содержание своего семейства. Рожь при хорошем урожае более
не // С 103 дает, как сам-пять, а овес сам-третей; землю чрезвычайно много
удобривают навозом, иначе зерно не дает никакой прибыли, а посему зажиточному
хозяину надобно держать скота как можно более. Места при Волхове приятны, и
всюду, где была возможность, трудолюбивая рука пахаря в лесах расчистила нивы и
луга; болота, мхи, топи, грязные речки и ручьи лежат вокруг тех расчистков, так
что, кажется, должно ограничиться тем, сколько поля имеет всякий хозяин, ибо
больше почти неоткудова взять. Вот главнейшая причина неудобств жизни в тамошнем
краю; я удивился, когда в декабре месяце крестьяне приходили у меня спрашиваться
ехать в Новгород за покупкою муки, ибо своей уже не становилось, и посему
декабрь, генварь, февраль, март, апрель, май, июнь и до половины июля, до нового
хлеба, жители должны покупать хлеб. Вы спросите: чем же они кормятся? Худое
хлебопашество заменяется другими выгодами: они продают в Петербурге сено, дрова,
телят, которых нарочно отпаивают, домашнюю птицу, иные ездят с рыбою и сими
изворотами живут порядочно. <...>
Крестьяне были подчинены мне, а поселенный батальон стоял у них по квартирам в
23 деревнях; они вышли из всякой зависимости гражданского начальства: я творил и
суд, и расправу, я был Харон с тою разницею, что этот проказник перевозил
существа, переставшие чувствовать, а я приуготовлял к перевозу таких же двуногих
животных, без перьев, в жизнь адскую [в] сравнении с их прежней. Теперь
навязалась мне проклятая комиссия писать обо всем графу; я имел случай узнать,
как он мелочен: почти все конверты сам печатает3 и надписывает адресы (все это,
разумеется, ко мне), имел случай узнать всю его коварность и злость, превышающую
понятие всякого человека, образ домашней жизни, беспрестанное сечение дворовых
людей и мужиков, у коих по окончании всякой экзекуции сам всегда осматривает
спины и ..., и горе тому, ежели мало кровавых знаков! Это не выдумка, клянусь
вам; я лучше умолчу, боясь оскорбить ваше самолюбие; но да избавит Промысл от
подобных добродетелей и вас, и каждого. Я вам скажу один случай о занятиях сего
государственного человека, а множество подобных укажут вам масштаб измерять его
занятия. В деревне Тигодке одна баба сушила в бане лен, и когда она затопила
печь, то загорелась соломенная крыша; это часто бывает, и для того из
предосторожности крестьяне всегда становят бани в отдаленности от жилья, близ
воды. Должно было графу писать; пишем, переписываем, печатаем, посылаем (в
противном случае беда за умолчание о столь // С 104 важном предмете). Граф, как
человек деятельный и неутомимый, во все входящий, знающий всю подноготную (это
не выдумано, но его самые слова), пишет мне своею рукою: деревни Тигодки
женщину, вдову, Матрену Кузьмину, от которой загорелась баня, высечь розгами
хорошенько и проч. Какие высокие мысли! Какая логика! Какое утонченное занятие,
в такое время, когда просителям, у порога стоявшим с убедительными просьбами о
притеснениях, отказ за отказом. Признаюсь, что мне часто хотелось поймать графа
в неаккуратности, коей он страшный враг, и доложить, что в таком-то повелении он
забыл включить, по чём именно высечь хорошенько Аглаю, сушившую в бане лен.
Недостаток аккуратности! <...>
Тогда [1817 год] я занимался при построении домов в селе Высоком, которое
сгорело. Бухмейер был главный директор-строитель, попросту сказать: и повар, и
кучер, хотя он столько же смыслил архитектуру, как и татарский мурза. Начали
громоздить домы, сделали проходные сени, разделяющие связь4 на два жилья, по
бокам избу для хозяина в три сажени квадратных, рядом комнату для постояльцев,
не больше трех шагов длины, а как поставили печи, то и повернуться почти негде.
Все это не мешало снаружи дать симметрию, насыпать булевар; даже на [печных]
заслонках, литых здесь на чугунных заводах, изображены купидончики: где,
играючи, коронуют себя веночками, другие малютки из чугуна пускают мыльные
пузырьки. Подлинно, что пустили мужикам мыльные пузырьки. Издержка непомерная;
но все сии новые домы, объявившие войну хозяйственному расположению,
представляют глазам путешественника приятную деревню. Они те же казармы, где
нисколько не портятся нравы и где честность, доброта, гонение кражи и
мошенничества имеют непреложный престол. <...> Перновского полка батальон вошел
в Халынскую отчину Новгородского уезда, на реке Мсте и частию на большой
Московской дороге, близ яма Бронниц. <...> Халынские мужики ни за что не хотели
переменить свою одежду <...>.
Когда царская фамилия в половине сентября месяца проезжала в Москву через
Бронницы, за несколько верст вдруг выходят из лесу несколько сот крестьян и
останавливают великого князя Николая Павловича, ехавшего с молодою княгинею5 и
ее братом принцем прусским Вильгельмом6. Можете судить, сколь поразила подобная
встреча (незваных, прибавлю); они все бросаются на колена, плачут, криком своим
просят, дабы их пощадили. Женщины и девки пели primo в сей мелодии; но великий
князь // С 105 отделался словами и продолжал дорогу. Прекрасный пример пруссакам
о нашем домашнем благоденствии, улучшении, счастии и пресчастии. <...> Халынские
жители отдавали свои домы, свое имущество, все, что нажили подлинным
трудолюбием, лишь бы их оставили в покое. «Прибавь нам подать, требуй из каждого
дома по сыну на службу, отбери у нас все и выведи нас в степь: мы охотнее
согласимся, у нас есть руки, мы и там примемся работать и там будем жить
счастливо; но не тронь нашей одежды, обычаев отцов наших, не делай всех нас
солдатами» — эти их слова я часто сам слышал, в
Бронницах будучи. <...>
Примечания:
А.И. Мартос. Записки инженерного офицера (с. 103—106)
Мартос Алексей Иванович (1790—1842) — сын скульптора И.П. Мартоса; с 1806 г.
служил в Киевской инженерной команде, в 1809 г. подпоручик. В 1810 г., во время
Русско-турецкой войны состоял при генерал-майоре И.П. Гар-тинге в Молдавской
армии, отличился при осаде крепости Силистрия; с осени 1812 г. находился при
главнокомандующем Дунайской армией адмирале П.В. Чичагове, а в 1813—1815 гг. —
вновь при Гартинге (управлявшем Бессарабской губернией) в Кишиневе;
штабс-капитан (1813). С начала 1816 г. адъютант А., капитан «по инженерному
корпусу» (ноябрь 1816). В январе 1818 г. вышел в отставку «по болезни». С 1822
г. на статской службе (в Енисейском губернском правлении, с чином надворного
советника); в 1827—1832 гг. новгородский губернский прокурор, с 1837 г. —
управляющий Ставропольской комиссариатской комиссией; действительный статский
советник (1841). Историк, археограф. Фрагмент «Записок...», создававшихся, как
явствует из авторских помет, в 1816-1818 гг., печатается по: РА. 1893. № 8. С.
522-524, 526, 528, 534-535.
1 Кольбер Жан Батист (1619—1683) — маркиз; с 1666 г. министр финансов при
дворе Людовика XIV. Сюлли Максимильен де Бетюн (1560—1641) — герцог (с 1606);
министр финансов и друг короля Генриха IV. Князья Яков Федорович (1659—1720) и
Василий Владимирович (1667—1746) Долгорукие — ближайшие сотрудники Петра I.
2 По именному указу, объявленному 5 августа 1816 г., 2-й батальон
гренадерского графа А. полка (1943 человека нижних чинов и 15 офицеров) под
началом Ф.К. фон Фрикена отправлялся из Петербурга на постой в казенную Высоцкую
волость Новгородского уезда, которая переходила из ведения гражданского
начальства в полное заведование командира поселяемого батальона (Полное собрание
законов Российской империи. СПб., 1830. Т. 33. № 26). Намерение приступить к
масштабному поселению войск в Новгородской губернии в течение 1816 г. держалось
в секрете, в том числе от крестьян и солдат. Письмо Фрикена к А. о ходе работ
(13 декабря 1817 г.) см.: Дубровин. С. 214— 216. // С 417
3 То есть запечатывает.
4 Связь — казарменный деревянный дом в военных поселениях (типовой проект
разработан Ф.И. Демерцовым), рассчитанный на две семьи. Ряд связей прерывался
площадью, посреди которой располагался хлебный магазин — склад зерна (Грузине.
С. 221).
5 Николай Павлович (1796—1855) — великий князь, третий сын Павла I, с 1825 г.
российский император. Молодая княгиня — Александра Федоровна (Фри-дерика Луиза
Шарлотта Вильгельмина; 1798—1860), дочь прусского короля Фридриха Вильгельма
III; с 1817 г. жена великого князя Николая Павловича, российская императрица с
1825 г. Ср. фрагмент ее мемуаров, касающийся второй половины 1817 г.: «В то
время много говорили о военных поселениях <...> выполнение этого проекта было
доверено Аракчееву, и оно производилось не с кротостью, а, напротив того,
грубыми и жестокими способами, что вызывало неудовольствие бедных крестьян. По
пути нам попадались местами жители некоторых деревень, на коленях умолявшие о
том, чтобы положение их не изменяли» (цит. по: Шилъдер. Александр, Т. 4. С. 82).
6 Вильгельм (1797—1888) — принц прусский; с 1861 г. король Пруссии, с 1871 г.
— германский император Вильгельм I.
Использованы материалы кн.: Аракчеев: свидетельства современников. М.:
Новое литературное обозрение, 2000.
Здесь читайте:
Аракчеев Алексей
Андреевич (биографические материалы).
Россия в XIX
веке (хронологическая таблица).
|