|
|
Аракчеев:
Свидетельства современников
Алексей Андреевич Аракчеев.
Гравюра Н.И. Уткина с
оригинала Г.Вагнера. 181 г. Резец.
Воспроизведение Г.Скамони. 1876 г.
ГБМ-2041\Г-129.
Из кн. Русская старина. Т. XV. СПб, 1876.
В ХРОНОСе воспроизводится по кн.
Портреты участников Отечественной войны
1812 года
в гравюре и литографии из коллекции
Музея-заповедника "Бородинское
поле". Каталог. "Кучковое поле", 2006.
А.П. Языков
Из воспоминаний о селе Грузине, имении графа Аракчеева в 1826
году
<...> За обедом граф говорил, что в вотчине теперь всего 32 деревни, но что
их было более, а он все перестроил по планам, что все дороги от одной деревни до
другой шоссейные, что все постройки и работы сдела- // С 297 ны собственными его
средствами, и вообще крестьяне блаженствуют. После обеда граф был особенно
ласков и словоохотлив, и, казалось, ему очень хотелось высказаться, сообщить
многое, касающееся близкого его положения к покойному Императору Александру I...
Сперва повел он нас в комнату, занимаемую Императором Александром I во время
посещений Грузина, и указал на диван, на котором почивал он; здесь впоследствии
граф Аракчеев поставил портрет Императора и сделал следующую надпись: «В Бозе
почивающий Государь, отец и благодетель мой, Император Благословенный Александр
1-й, в приезд свой к графу Аракчееву в село Грузино, всякий раз изволил занимать
сии комнаты. Посетитель! преклони колена с умилением и сокрушенным сердцем на
месте сем и принеси теплую молитву к Всевышнему об успокоении в Царствии
Небесном души Александра Благословенного Отца Отечества!» На этом самом диване
граф Аракчеев окончил свою жизнь, и взоры его до последней минуты были обращены
на портрет горячо любимого им Императора.
Затем граф обратил внимание наше на письменный стол, покрытый множеством разных
вещей.
«Это стол, — сказал он, — на котором Император Александр I писал, когда приезжал
в Грузино». И в этом роде продолжался весь остальной рассказ графа; поразительна
была точность, с какою сохранилось у него воспоминание о каждой вещи, которая
чем-нибудь напоминала ему покойного Императора, и во всех словах его виделось
священное уважение к этим предметам.
«Вот ящик, где хранятся пустые конверты с собственноручными на них надписями
Императора Александра I на мое имя, как-то: «графу Аракчееву, графу Алексею
Андреевичу Аракчееву». За сим он взял лист, лежавший сверху, и прочел
следующее: «В этом ящике лежат конверты с собственноручными надписями покойного
Императора Александра 1-го к графу Аракчееву за три последние года». За прежние
годы граф Аракчеев имел неосторожность подобные конверты разрывать, чего он себе
никогда не прощал. Конверты же с письмами от Императора, на которых адрес был
печатный или писан другою рукою, все уничтожены; всех тут конвертов находится
840 разной величины.
Потом указал на маленький сафьяновый ящик, где находились 4 ружейные чугунные
пули эллиптической формы, совершенно подобной голубиному яйцу, и сказал: «Я
сохраняю эти пули для того, что человек не // С 298 должен зазнаваться и
помнить, что всегда может сделать глупость. Вот в чем дело: в 1812 году, когда
Наполеон приближался к Москве и страх был всеобщий, Император Александр мне
сказал: «Ко мне явился некто, предлагающий мне вылить подобные пули, наверно
попадающие, дай ему средство делом заняться». Я, осмотрев пулю, позволил себе
сказать: «Вы, верно, хотите похристосоваться с вашею армией и подарить каждому
солдату по чугунному яйцу; поверьте, Государь, этот изобретатель — обманщик:
пуля по своей форме далеко и метко лететь не может!» На это Император мне
сказал: «Ты глуп!» Я замолчал, дал прожектеру средство что-то делать и забыл о
том. Вскоре за тем Император вновь меня призвал и сказал: «Явился человек,
который хочет строить воздушный шар, откуда можно будет видеть всю армию
Наполеона; отведи ему близь Москвы удобное место и дай средство к работе» Я
вновь позволил себе сделать возражение о нелепости дела и вновь получил в ответ:
«Ты глуп!» Прошло немного времени, как мне поднесли, что прожектер шара бежал; с
самодовольным лицом предстал я пред Императора и донес о случившемся; но каково
было мое удивление, когда Император с улыбкою сказал мне: «Ты глуп!» Тогда
только мне все прояснилось: для народа подобные меры, в известных случаях,
нужны; такие выдумки успокаивают легковерную толпу, хотя на малое время, когда
нет средств отвратить беду. Народ тогда толпами ходил из Москвы на расстояние 7
верст к тому месту, где готовили шар; это было на уединенной даче, окруженной
забором, куда внутрь никого не пускали, но народ, возвращаясь домой,
рассказывал, что видел своими глазами, как готовится шар на верную гибель врагу,
и тем довольствовался. Часто после того Император со мною говорил об этом
случае, удивлялся, что я в первый же раз его не понял, и я сознавался, что точно
«был глуп», возражая намерениям, придуманным для спокойствия толпы».
Во внутренности футляра на крыше сделана надпись: «Пули чугунные, отданные
Государем Императором Александром І-м, при получении коих сделан был графом
неосторожный ответ, за который Его Величество изволил показать свое
неудовольствие, почему граф Аракчеев, сознаваясь в своей ошибке, в память сего
сохранил эти пули».
Затем граф показал нам ящик в 4 вершка длины и ширины, а сверху стекло; под ним
было полотно, на котором виднелась метка: А. «Это, — сказал он, — рубашка
Императора Александра, мне подаренная, и в ней я буду похоронен. История ее
следующая: когда покойная Императрица // С 299 была в предсмертных страданиях и
не было надежды к ее выздоровлению, то Император Павел I, зная, что его ожидает
вступление на престол, послал за мною в Гатчину, чтоб я скорее приехал в
Петербург; дороги тогда были дурные; я скакал что было силы и весь в пыли явился
к Императору. — Он меня принял самым ласковым манером, сказал мне: «Служи мне
верно», — и, взяв меня за руку, подвел к Александру, вложил мою руку в его руки
и сказал: «Будьте друзьями!» И мы всегда были друзьями. Александр, видя меня
всего в пыли, сказал: «Верно, ты за скоростию белья чистого не взял с собою;
пойдем ко мне, я тебе дам», — и тогда дал мне эту рубашку. После я ее у него
выпросил, и вот она; а когда умру, то ее на меня наденут, и в ней я буду
похоронен». Граф точно похоронен в этой рубашке, а ящик и до сих пор хранится в
ризнице. <...>
Во всех словах и мыслях графа выражались необъятная преданность, неподдельная
любовь и высокое благоговение к памяти покойного Императора; во всем видна была
душа и сердце, жаждущие высказать эти чувства пред каждым и находящие
собственную отраду, когда представится к тому случай.
Теперь прошло уже 43 года, и нет возможности припомнить все мелкие подробности,
сообщенные тогда; но помню, что все мы были поражены глубиною чувства, этим
благоговением графа, которым он увлекался, а также и тем, что слышим такую
увлекательную речь от человека, о котором и тогда еще Россия не иначе говорила,
как шепотом и даже пред именем которого каждый, проезжая мимо дома, им
занимаемого, останавливал свое дыхание и всякую мысль свою. <...>
Примечания:
А.П. Языков. Из воспоминаний о селе Грузине, имении графа Аракчеева в 1826 году
(с. 297—300)
Языков Александр Петрович (1802—1878) — в описываемое время прапорщик
Преображенского полка; впоследствии директор Училища правоведения (1849—1877),
генерал-лейтенант (1856); историк. Фрагмент печатается по: РА. 1869. Стб.
1464-1470. // С 455
Использованы материалы кн.: Аракчеев: свидетельства современников. М.:
Новое литературное обозрение, 2000.
Здесь читайте:
Аракчеев Алексей
Андреевич (биографические материалы).
Россия в XIX
веке (хронологическая таблица).
|
