Бочарова З. С. |
|
-- |
БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА |
XPOHOCБИБЛИОТЕКА ХРОНОСАИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИБИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫСТРАНЫ И ГОСУДАРСТВАИСТОРИЧЕСКИЕ ОРГАНИЗАЦИИЭТНОНИМЫРЕЛИГИИ МИРАСТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫМЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯКАРТА САЙТААВТОРЫ ХРОНОСА |
Бочарова З. С.РУССКИЕ БЕЖЕНЦЫ: ПРОБЛЕМЫ РАССЕЛЕНИЯ, ВОЗВРАЩЕНИЯ НА РОДИНУ, УРЕГУЛИРОВАНИЯ ПРАВОВОГО ПОЛОЖЕНИЯ. (1920-1930-е годы)(Сборник документов и материалов) Выдержки из доклада Н.И. Астрова“О международной помощи русским за границей” общему собранию РЗГК5 августа 1924 г. с приложением обзоров деятельности представительства РЗГК за 3 июня - 21сентября 1924 г. […] …о посредничестве Верховного Комиссара просили представители советского правительства и представители нескольких беженских организаций, которые заявляли, что большое число беженцев из разных стран Европы желает вернуться на родину. Приведя в докладе справку о числе желающих вернуться в Россию «из Сербии – 7000, из Греции – 1500, из Константинополя – 4 000 и из Болгарии – 10000), Нансен заявлял, что он внимательно изучит меры, которые можно было бы принять, чтобы исполнить выраженные пожелания. С этого момента (15 сентября [19]22 года) наряду с переговорами, которые негласно велись Верховным Комиссариатом с советским правительством, вопрос о репатриации выходит наружу и становится предметом ожесточенной борьбы. Нансен упорно вел свою линию, добиваясь поставленной цели. Русские организации, в полном единодушии, оказывали этому стремлению сопротивление, пока, наконец, вопрос не перешел на трибуну Общего Собрания Лиги Наций. Чем было вызвано возвращение к репатриационному вопросу, и почему с такой настойчивостью Верховный Комиссар принялся за его реальное осуществление, несмотря на то, что только в мае еще он сам считал невозможным возвращение в Россию? По-видимому, сложное сочетание причин влияло на это решение. Прежде всего репатриация с самого начала оказывалась как одна из средств разрешения беженского вопроса. Эту точку зрения разделяли не только смелые исполнители, не задумывавшиеся долго над сложностью вопроса, вроде ген[ерала] Томсона, который один из первых представил целый план репатриации русских беженцев. Это мнение высказывалось и международными гуманитарными организациями (Международный Красный Крест). Если репатриация не осуществлялась в течение [19]21 и [19]22 г., то не столько вследствие того, что русские организации были против нее, сколько вследствие исключительно неблагоприятных условий, в которых было Россия. Организовывать репатриацию в таких условиях значило высылать беженцев на верную гибель от голода и эпидемий. Однако, неблагоприятные условия в России, все же считались временными, и от репатриации как средства разрешения беженского вопроса не отказывались те, кто взял на себя это разрешение. Неожиданно от Американских организаций, которые так много сделали для русских беженцев и заподозрить которые в недоброжелательстве или недостаточном внимании к русским беженцам никто не мог бы, следует заявление о необходимости репатриировать несколько тысяч русских беженцев и приглашение Лиги Наций вступить в переговоры по этому поводу с советским правительством. Это заявление послужило моральным обоснованием и оправданием дальнейших шагов и мероприятий. К этому времени большевистские агенты, пользуясь «тоской по родине», производили агитацию среди казаков и представляли Нансену соблазнительные цифры делающих покинуть Европу и вернуться в Россию. Эти цифры не могли не произвести впечатления. Г[осподи]н Дю-Шайля, именовав себя представителем казачьих организаций, и специально придуманные для возвращения в Россию организации называли цифру от 30 до 40 тысяч. Снять со счетов европейской благотворительности такое число беженцев не могло не показаться заманчивым, тем более, что история с добыванием пресловутых 30000 ф[унтов] с[терлингов] дала достаточно доказательств, что на помощь беженцам денег достать не могут или не умеют, к тому же времени не с меньшей точностью выяснилось, что расселить русских беженцев из мест их сосредоточений - некуда, ибо ни одна страна, не исключая и тех, которые совершенно благожелательно относились к русским, больше не желала принимать беженцев, положение же русских в Константинополе после наплыва малоазиатских беженцев стало еще более невыносимым. Репатриационное движение естественное или искусственное представлялось несомненным выходом из положения, выходом из состояния мертвой точки, в котором оказалось беженство. Поощрение со стороны американцев и личное доверие Нансена советскому правительству облегчало внутреннюю сторону задачи. Так стал вопрос о репатриации и довольно неожиданно было объявлено «стихийное стремление на родину». В это время происходило Общее Собрание третьей сессии Лиги Наций и на рассмотрение V Комиссии находился русский беженский вопрос. Комиссия не вошла в обсуждение всего беженского вопроса и не затронула по существу вопроса о репатриации. Она ограничивалась только признанием, что беженская задача еще не разрешена, что работу нужно продолжать теми же методами, которые практиковались до сих пор Нансеном, что ему должна быть оказана поддержка со стороны Правительств, особенно в вопросах обучения русского юношества, приискания труда, принятия сертификата и оказания международной поддержки тем странам, в которых сосредоточены в больших количествах нетрудоспособные беженцы. Речи выступавших в Комиссии представителей Правительств не давали никаких надежд на то, что бы кто-либо из них был склонен на новые денежные жертвы, или чтобы новые страны готовы были открыть свои двери для русских беженцев. Большинство же членов Комиссии было явно равнодушно к вопросу. Вопрос о репатриации не был затронут по соображениям тактическим. Нансен не считал вопрос достаточно подготовленным. Русские же организации имели основание опасаться, что Комиссия одобрит все, что от нее потребует Нансен. Однако, русские организации сочли необходимым поставить в известность наиболее активных членов Комиссии о своем отношении к вопросу о репатриации. Представительство З[емско-] Г[ородского] Комитета сообщило Нансену записку, излагающую взгляд русских на репатриацию. Такая же записка была передана Адору, представителю Франции сенатору Рейнальду[i] и представителям Чехословакии, Сербии и Болгарии. Содержание записки сводилось к следующему: Лигой Наций уже установлено положение, что ни один русский против воли не будет возвращен в Россию. Мы уверены, что и теперь это желание не будет нарушено. Все русские желают вернуться на родину, это желание в некоторых кругах усиливается под влиянием пропаганды. Вы ссылаетесь на мнение некоторых русских беженских организаций, которые стоят за немедленную репатриацию. Выслушайте и противоположное мнение. Современное политическое и экономическое состояние России не допускает массового возвращения на родину. Никакие обещания советской власти не могут быть подтверждены. Тем менее Лига Наций и ее Верховный Комиссар могли бы принять на себя ответственность за жизнь и безопасность тех, кто доверится этим обещаниям. Возвращающихся на родину встречают торжественно и только по истечении некоторого промежутка времени начинается жестокая их разборка, при чем многие исчезают бесследно, многие оказываются сосланными в северные губернии, брошенными в концентрационные лагеря, направленными в красную армию и только немногие пользуются относительным благополучием. При наличии стремления в Россию существует и обратное, неудержимое стремление из России за границу. В современных условиях поощрять репатриацию и содействовать ей было бы оказывать политическую услугу большевикам. Если, однако, все же ставится вопрос о репатриации казаков, то нужно выслушать также и мнение их старых организаций. Прежде чем начинать репатриацию нужно произвести исследование условий, в которых могут оказаться репатрианты и выяснить судьбу тех, которые отправились в Россию раньше. Если вопрос о репатриации не был обсужден по существу в Комиссии, то он остался т[ак] ж[е] не обсужденным и не решенным ив Общем Собрании Лиги, хотя он послужил поводом к обмену репликами между Адором и Нансеном, установившими две точки зрения на вопрос и ограничившими его определенными пределами. Сделав формальный доклад от имени V Комиссии, Адор обратился в собранию с речью, в которой высказал свое личное мнение о репатриации. Он указал, что еще в мае Нансен находил невозможным возвращение в Россию, что нужно быть уверенным, что никто против воли в Россию возвращаться не будет, но что и желающим должна быть обеспечена неприкосновенность. Но ему, Адору, не известны условия обещаемой советами амнистии. Что при таких условиях Лиги Наций вовлекается в большую ответственность и должна знать условия соглашения с советским правительством. Эти условия должны быть оглашены с высоты трибуны. Адор между прочим указал, что со стороны эмигрантских организаций выражается единодушный протест против принимаемых мер по репатриации. Отвечая на запрос Адора, Нансен с резкостью отозвался о протестах, на которые ссылается Адор, говоря, что те же протестующие, год назад требовали от него, чтобы он не оказывал помощи голодающим в России, ибо эта помощь, как они говорили, укрепляет советское правительство. Как в прошлом году он не мог оставить умирать с голоду русских, оставшихся в России, так и теперь он не может отказать в содействии вернуться в Россию тем, кто его об этом просит. Нансен заявил далее, что никто принужден к возвращению в Россию не будет. Содействие же будет оказано только тем, кто письменно заявит о желании вернуться в Россию. Возвращение в Россию начнется не ранее того, как возвращающимся будет объявлена со стороны советского правительства амнистия. Репатриация будет касаться только казаков, которые будут направлены на Дон, Кубань и Терек, где нет голода и эпидемий. Репатриация будет производиться под наблюдением представителей Нансена. Некоторые из числа репатриированных вернуться на Балканы, чтобы рассказать о том, что они нашли в России. Нужно иметь в виду, что положение беженцев в Европе становится все труднее, движение в Россию существует, люди идут сами на свой риск и страх. Необходимо внести регулирующее начало в это возникшее уже движение. Этим обменом реплик между Адором и Нансеном кончился волнующий русских вопрос о репатриации. Вопреки утверждению некоторых русских организаций, никаких постановлений по этому поводу принято не было и никаких обязательств на Нансена возложено не было. Однако выступление Адора имело глубокий смысл и значение. Он громко перед лицом всего мира, заявил об ответственности, в которую вовлекает Нансен Лигу Наций. Эту ответственность принял на себя и Нансен. Судьба беженцев, доверивших ему, целиком на его совести. Ответственность эта не снимается и не уменьшается от того, что в последующих докладах Лиге Наций стали упоминать, что русские беженцы возвращаются в Россию «за собственный риск и страх». Значение выступления Адора т[ак] ж[е] в том, что оно вынудило Нансена во всеуслышание подтвердить, что никто не будет принужден к возвращению в Россию. Адор был снабжен представителями русских организаций записками и информациями по вопросу о репатриации, а т[ак] ж[е] по поводу общего направления политики Верховного Комиссара. После этого выступления репатриация уже стала фактом. Имя Лиги Наций уже оказалось связанным с действиями по репатриации. Лига Наций не остановила этих действий. А на местах, в зазывающих рекламах Союза возвращения на родину имя Лиги Наций и Нансена служило приманкой и внушительным аргументом. Представительство З[емско-] Г[ородского] Комитета в Женеве должно было решить для себя вопрос, надлежит ли ему умыть руки и устраниться от начавшихся действий или оно должно в какой-то мере считаться с фактом начавшейся репатриации и по мере сил истолковывать Нансену и представителям Верховного Комиссариата смысл тех обещаний и заверений советской власти, которым давалось громкое название «гарантий». Представительство стало на вторую точку зрения и сочло своим долгом в эту опасную для русского беженства пору не уходить в сторону, отрицая всякие действия Верховного Комиссара в области репатриации, а всячески уяснять истинный смысл этих действий. В многократных переговорах с представителями Верховного Комиссариата Представительство всесторонне разработало вопрос о репатриации, гарантиях и ответственности. В этих переговорах с полной несомненностью были установлены две не сходящиеся точки зрения. Однако, наша русская точка зрения, - что репатриация в современных условиях невозможна, что участие Лиги Нации и ее представителями Верховного Комиссариата в этом деле является поощрением движения и как бы агитацией в его пользу, что принимается Нансеном ответственность ни в какой мере не предотвращается и не искупается тех катастроф, которые неминуемы в процессе возвращения к большевикам их недавних противников. […]Другая точка зрения сводилась к следующему: что делать, когда положение их в Сербии, Болгарии, не говоря уже о Константинополе, становится изо дня в день труднее и безвыходнее. Нансен хорошо понимает, что он делает и сознательно берет на себя ответственность. Он верит в обещание советов, а нас, не верящих, убедить невозможно. Конечно, однако, забота представителей Нансена о возвратившихся на родину не может продолжаться до бесконечности. […] Таковы две точки зрения. Точка зрения Представительства З[емско-] Г[ородского] Комитета была изложена в заключениях по докладу Представительства, представленному Общему Собранию З[емско-] Г[ородского] Комитета 6 октября 1922 года на тему «русский вопрос в третьей сессии Лиги Наций». Заключения эти были следующие: Не следует возлагать особых надежд на Лигу Наций в вопросе помощи русским беженцам, но и не считаться с нею в этом деле нельзя. Лига по самому существу своему не представляет собой активного учреждения, но в ее среде есть чрезвычайно активный человек – это д[окто]р Нансен. Нансен пользуется большими симпатиями и непоколебимым авторитетом в Лиге Наций. Эта последняя всегда окажет ему моральную поддержку. Нансен, при систематическом воздействии на него, еще может оказать положительные услуги русским беженцам и быть им полезным; обращение к нему в особенно трудных и чрезвычайных случаях может быть совершенно необходимым и неизбежным. Постоянная связь с Нансеном, как комиссаром по беженским делам, с его органами в центре и представителями на местах совершенно необходима. Неослабное наблюдение за деятельностью этих органов особенно необходимо в виду связанности Нансена с советским правительством; эта связанность может вредно отразиться на интересах беженцев. Наблюдение должно осуществляться, как в центре работы Верховного Комиссариата, так и еще больше на местах, где производится работа представителей Нансена, работа, инструктированная из центра, хорошо оплаченная и имеющая конечною целью ликвидацию беженства. Начавшаяся репатриация казаков, это начало более широкого плана, который в зависимости от ходя событий будет осуществляться в известной постепенности. Исполнительный Комитет должен поставить себе новую задачу: подробно ознакомить своих представителей на местах с положением вопроса о репатриации, инструктировать своих представителей в смысле организованного систематического наблюдения за работой представителей Нансена как то по беженскому вопросу вообще, так особенно по вопросу о репатриации, сосредоточить в центре все сведения о работе представителей Нансена в этой области и принимать соответствующие меры к защите интересов русских граждан за границей в тех случаях, если действия представителей Нансена будут находиться в противоречии с этими интересами. В частности, по отношению к репатриации: Продолжать исследование характера и значения явления, которое называется «стремлением на родину», в целях определения, насколько в этом явлении участвует большевистская пропаганда. При наличии этого явления не поощрять его, имея в виду экономическое и политическое состояние России, а также лицемерность обещаний советского правительства. Принимать систематические меры к противодействию против приемов репатриации, в которых можно было бы усмотреть давление на волю беженцев. Стремиться выяснить все условия соглашения с советским правительством, если окажется возможным усилить требование защиты безопасности возвращающихся на родину. В кругах беженцев, соприкасающихся с организацией З[емско-] Г[ородского] Комитета стремиться установить правильное представление об условиях репатриации для лиц, решающих вернуться на родину. Стремиться к согласованности действий и выступлений русских организаций в вопросе о репатриации. Эти заключения были приняты З[емско-] Г[ородским] Комитетом. Эти заключения, как видно из их содержания, устанавливали отношение уже не к вопросу о репатриации, а к самому факту начавшейся репатриации. В них проводилась мысль о контрагитации и противодействии, вместе с тем рекомендовалась не закрывать глаза на то, что выговаривается Нансеном у советов под названием «гарантий» и добиваться усиления требований защиты беженцев, возвращающихся на родину. Этим точка зрения З[емско-] Г[ородского] Комитета разнилась от точек зрения других русских организаций, предпочитавших протестовать, отрицать всякие действия Нансена в области репатриации и предоставить ему и решившим вернуться в Россию, делать что им будет угодно. После долгих переговоров, которые велись, от имени Нансена, Фриком с представителем сов[етского] Прав[ительства] в Берлине Бродовским[ii], после переписки с разными представителями сов. Власти, последовал обмен письмами между Нансеном и сов. Правительством. Полный текст обоих писем приведен в докладе Нансена 20 апреля [19]23 года. Эта переписка в существе подтверждает основные условия репатриации, о которых заявлялось раньше. Содержание ответного письма советов сводится к следующему: 1. Русские беженцы, которые не воспользовались амнистией по декрету 3 и 10 ноября 1921 года и которые будут возвращены в Россию при содействии Нансена и делегации сов[етского] Кр[асного] Креста, т. е. с согласия сов[етского] правительства, - будут рассматриваться как пользующиеся полной амнистией и как восстановленные во всех их гражданских правах, в согласии с декретом 15 декабря 1921 г. и с инструкциями по применению этого декрета. 2. Сов[етское] правительство изъявляет согласие предоставить г[осподину] Горвину и другим уполномоченным Нансена в России свободное общение со всеми беженцами, вернувшимися на родину под покровительством Нансена, в целях удостовериться, что эти беженцы пользуются всеми правами, вытекающими из декретов об амнистии и специальных постановлений, упомянутых в § 1 настоящей декларации. 3. Сов[етское] правительство соглашается допустить, чтобы делегация в 25-50 человек, избранная от каждой из первых групп репатриантов, вернулась в страны из которых выехали беженцы, и передала своим согражданам о том приеме, который они встретили в России. 4. Число репатриируемых не должно превышать 2000 в месяц. До новых соглашений это должны быть уроженцы Дона, Кубани и Терека и должны формально заявить, что их возвращение на родину вызвано их доброй волей они не будут возвращены в Россию пока их прошения в возвращении не будут тщательно исследованы делегацией сов[етского] Кр[асного] Креста и соответствующей делегацией д[окто]р. Нансена. Сов[етское] правительство не принимает никакой ответственности в отношении беженцев, которые вернутся в Россию без этого двойного контроля. 5. В согласии с письмом Нансена от 22 декабря [19]22 года, этот и последний должен принять участие в расходах по перевозу репатриируемых до России. Расходы по перевозке беженцев из Болгарии определяются в 17 шил., из коих 10 уплачивает Нансен, а 7 уплачиваются самим возвращающимся или организациями. Расходы по перевозке из других стран будут установлены особыми соглашениями. Сов[етское] правительство ни в каком случае участия в этих расходах не примет. 6. Советская делегация по репатриации, само собою разумеется, ограничит свою деятельность исключительно своей прямой и непосредственной задачей. 7. Ни один договор, заключенный с иностранными государствами не содержит условий, согласно которым можно было бы чинить препятствия д[окто]р[у] Нансену в его деятельности по репатриации беженцев или по оказанию им помощи. Таковы в окончательном виде условия, оглашения которых добивался Адор 28 сентября 1922 года. Эти условия получили окончательную форму только в начале 1923 года и в согласии с ними осуществлена была репатриация тех 7.000 беженцев (6.000 из Болгарии и 1.000 из Греции), о которых упоминалось выше. Нужно заметить, что Нансен и Верховный Комиссариат неоднократно заявляли, что офицеры не должны пытаться возвращаться на родину без специального в каждом отдельном случае разрешения. На странице 12 доклада, в котором приведены условия возвращения на родину. Нансен заявляет, что «он счастлив засвидетельствовать, что Сов[етское] правительство вообще вполне лояльно выполнило гарантии». Список беженцев, допущенных к возвращению на родину, в копиях препровождается представителям Нансена в России, которые занимаются этим делом. Это дает им возможность быть в связи с беженцами, возвращающимися в Россию. «Около 6000 беженцев были репатриированы из Болгарии на основании этого соглашения и до настоящего времени (20 апреля [19]23 г.) мои делегаты не отметили ни одного случая сколько-нибудь значительного преследования. Один или два репатрианта были арестованы за маловажные проступки. По поводу этих случаев мои делегаты немедленно вступили в сношения с сов[етским] правительством». Представительство З[емско-]Г[ородского] Комитета считало себя обязанным сообщать Верховному Комиссариату обо всех случаях гибели или преследования вернувшихся в Россию, доходивших до его сведения. Все, что появлялось в русской прессе по этому поводу доводилось до сведения В[ерховного] Комиссариата, который посылал сообщаемые сведения своему представителю в Москве для проверки. В таком порядке были сообщены сведения о расстрелах казаков Старо-Величковской станицы Тарана и Гузика, а т[ак] ж[е] вернувшихся в Донские станицы ген[ералов] Шумилина, Клочкова и Сиволобова. Были сообщены так же сведения, сообщенные Председателем Терского Правительства о положении казаков, вернувшихся на Терек. Своевременно Верх[овный] Комиссариат был поставлен в известность о сообщенных болгарскими газетами результатах обысков, произведенных в помещениях б[ывшей] сов[етской] миссии в Болгарии, свидетельствующих о полном нарушении миссией п. 6 декларации. Ликвидация сов[етской] миссии в Болгарии, выселение большевистских агентов в Россию и разгром репатриационных организаций в Болгарии – сделали невозможным продолжение репатриационной деятельности Нансена. По словам его помощника майора Джонсона (23 августа [19]23 года) при таких условиях работа Верх[овного] Комиссариата по репатриации продолжаться не может, ибо Верх[овный] Комиссар не может брать на себя ответственности за судьбу возвращающихся без соблюдения установленных условий соглашения, т. е. без участия советских представителей в процессе репатриации. Пока условия эти не будут восстановлены, 1.400 казаков, собравшихся в Варне и ожидающих отправки в Россию, не будут отправлены. В ответ на эту справку было заявлено полное удовлетворение по поводу ликвидации репатриационных советских органов в Болгарии, причинивших столько вреда и страданий русским беженцам в Болгарии. Этим, однако, не кончено дело репатриации через Болгарию. Новое Болгарское Правительство с самого начала заявило, что оно окажет всякую помощь беженцам, желающим вернуться в Россию. Теперь снова возникли переговоры о восстановлении в Софии сов[етской] миссии кр[асного] креста. Переговоры о возобновлении репатриации велись через посредство представителя сов[етской] власти в Риме. В своем докладе четвертой сессии Лиги Наций Нансен сообщает подробные сведения об условиях, на которых была произведена репатриация и о положении репатриированных на основании донесения представителя его в России, г[осподина] Горвина. По сообщению г[осподина] Горвина с октября 1922 года было арестовано в Новороссийске пять человек за неверные сведения, сообщенные о себе. Эти лица были скоро освобождены. Имеющиеся в распоряжении Нансена данные дают ему основание придти к следующим выводам: Поездки представителей Нансена по Донской области в октябре 1922 года и по Терской области в августе 1923 года позволяют утверждать, что вернувшиеся на родину пользуются личной свободой не в меньшей степени, чем все остальное население. Ограничена лишь свобода передвижения. Также на Тереке это ограничение длится от 3 до 9 месяцев. В течение этого времени репатриированный должен раз в 15 дней являться на проверку. Случаи ареста, о которых узнавали представители Нансена, немедленно подвергались исследованию со стороны центральной власти, которая сообщала надлежащие объяснения причин ареста. Объяснения еще не даны по поводу проникших за границу слухах о том, что несколько вернувшихся в Россию офицеров было убито. Имена этих офицеров не значатся в списках лиц, репатриированных под покровительством Верх[овного] Комиссара. Офицеры и интеллигентные лица, вернувшиеся в Россию на основании соглашения В[ерховного] Комиссара с сов[етским] правительством были задержаны в Ростове-на-Дону в течение 3-4 недель для проверки их прошлой деятельности. Эти лица встретили затруднение в приискании себе занятий в городах. В своем заявлении во время 5-ой сессии Лиги Наций (сентябрь 1924 г.) Нансен говорит еще определеннее о неудачах постигших переговоры по вопросу об общей репатриации, т. е. репатриации желающих из всех стран. В заседании Совещательного Комитета, 3 сентября, он говорит, что «общая репатриация не могла осуществиться; В[ерховный] Комиссар всегда держался мнения, что беженцы имеют право свободного выбора между возвращением в Россию и пребыванием вне ее. Он вступил в переговоры с сов[етским] правительством, желая обеспечить наиболее благоприятные условия возвращения. Одним из условий было «сотрудничество» его представителей с сов[етским] прав[ительство]м при приеме репатриируемых беженцев. Это условие было принято по отношению к беженцам из Балканских государств и несколько тысяч беженцев были возвращены в Россию в удовлетворительных условиях. Без согласия сов[етского] прав[ительства] распространить это сотрудничество на общую репатриацию Нансен не видит возможности осуществить репатриацию в Россию под покровительством В[ерховного] Комиссара Лиги Наций. Однако, даже, если бы это условие было принято, Нансен сомневается, чтобы было желательно поощрить репатриацию, в виду тягостных экономических условий, в которых находится Россия. 27 сентября, в совещании представителей «заинтересованных» Правительств Нансен говорил, что сов[етское] прав[ительство], охотно принимая сотрудничество его представителей в деле репатриации вне России. Однако, он продолжает свои переговоры с сов[етским] правит[ельством] и надеется, что при содействии Правительств, которые уже признали советы, эти переговоры дадут счастливые результаты. Произведенные исследования удостоверили, что проникшие в газеты сведения о массовых истреблениях вернувшихся в Россию, лишены всякого основания для тех беженцев, которые были репатриированы в согласии с договором, заключенным В[ерховным] Комиссаром с сов[етским] правительством. Списки этих лиц и адреса хранятся в бюро В[ерховного] Комиссариата в Москве. По всем местностям России произведенные исследования не только представителями Вер[ховного] Комиссара, но и делегациями других организаций помощь связанных с работой Нансена, дают основание утверждать, что сов[етское] правительство отнеслось справедливо (egnitablement) к беженцам, прибывшим ранее состоявшегося соглашения В[ерховного] Комиссара с сов[етским] правительством, или вне этого соглашения. Однако, и в том и другом случае нет списков этих лиц, вследствие чего невозможно дать точные сведения по отдельным случаям. Эта часть доклада Нансена заканчивается заявлением, что сов[етское] правительство выполнило принятые на себя обязательства. Способы водворения могли бы быть улучшены и можно было бы получать более обстоятельные сведения о состоянии вернувшихся, если бы Европейские государства доверили весь вопрос о репатриации одному органу. Таким образом, в докладе четвертой сессии Лиги Наций Нансен утверждает о полной удаче произведенного опыта и указывает на необходимость объединения всего репатриационного дела в одних руках. К сожалению, русские организации не сумели получить достаточно полных материалов о судьбе вернувшихся в Россию. Однако, на основании имеющихся в распоряжении данных, представительство Земско-Гор[одского] Комитета представило Нансену и раздало членам Комиссии и Лиги Наций записку, указывающую на односторонность общих оптимистических выводов Нансена по вопросу о репатриации и на неполноту имеющихся в его распоряжении сведений. При обсуждении беженского вопроса в Комиссии по социальным вопросам (5-ая Комиссия) было установлено общее понимание допустимых пределов репатриации. Густав Адор указывал, что в современных политических и экономических условиях России, репатриация как общая мера, невозможна. Жизнь в России пока хуже, чем в изгнании. Нельзя доверять обещаниям Советского правительства об амнистии, ибо это не та амнистия, которая существует в цивилизованных странах. Пока репатриация должна быть исключена из числа мер разрешения беженского вопроса. Однако, нужно помочь вернуться тем, кто хочет вернуться и просит об этом. Отвечая Адору Нансен заявил, что он вполне соглашается с ним и утверждает, никто против воли не был возвращен на родину. Возвращаются только те, кто письменно заявляет о своем желании. Эти желания нельзя игнорировать. Казаки, находящиеся в Варне, настаивали на том, чтобы их отправили в Россию, несмотря на то, что им предлагали перевезти их в Америку. 500 человек казаков за свой страх недавно отправились из Варны в Одессу, но там не были приняты. «Мы помогаем, заявляет Нансен, вернуться на родину только тем, кто об этом просит». Таким образом, для настоящего времени репатриационная формула Лиги Наций в ее 4-ой сессии сводится к следующему: при современных политических и экономических условиях в России репатриация, как общая мера, невозможна, но желающим вернуться в Россию, должна быть оказана всякая помощь и возможная защита по возвращении. Эта формула Международного центра, вытекающая из существующего в Европе положения вещей, налагает на русские организации обязанность не столько «отрицать всякие действия Верховного Комиссариата по репатриации», сколько разъяснять желающим вернуться в Россию те условия, которые их там ожидают. ПОЛЬША И РУМЫНИЯ. ИЗГНАНИЕ БЕЖЕНЦЕВ.
В V Комиссии Лиги Наций, в сентябре 1922 года, члены Лиги Наций впервые имели случай высказаться по беженскому вопросу. До сих пор по этому вопросу высказывался Совет Лиги Наций, Совещания представителей «заинтересованных» Правительств (22-24 августа и 16-19 сентября 1922 года), Совещательный Комитет при Верх[овном] Комиссаре, наконец, русские организации. В Комиссии среди членов Лиги Наций вопрос не вызвал к себе особого интереса. Прения по докладу Нансена с ясностью обнаружили, что вопрос затрагивает только те правительства, которые имеют непосредственное отношение к беженцам. Только представители Чехословакии, Сербии и Болгарии высказались авторитетно, со знанием дела и указали на то, что каждое из Правительств сделало для беженцев. В то же время представитель Австралии в своей речи отметил, что нужно оставить всякую надежду на возможность переселения в Австралию. Представитель Бельгии (Бруккерт) указал, что единственной страной, которая может принять русских беженцев и использовать, пропадающие втуне их силы – это Россия. Советовать возвращаться туда Лига Наций не может, это было бы большой ответственностью, но следует принять все меры, чтобы не было препятствий для желающих вернуться. Представители Польши и Румынии отметили чрезвычайную трудность, создаваемым в их странах скоплением беженцев и настаивали на необходимости их расселения. По заявлению представителей разных стран общее число беженцев по странам распределялось следующим образом: Польша ……….500.000 - заявление предст[авителя] Польши, г. Сокал Румыния ……….80.000 - «» «» Румынии г-жи Вакаре Сербии …….50-60 т[ыс]. - «» «» Сербии г. Аврамовича Болгарии ……….30.000 - «» «» Болгарии г. Тодорова Бельгии …………10.000 - «» «» Бельгии г. Бруккерта Греции ………6-7 т[ыс]. - «» «» Греции г. Франгулиса Для Германии число беженцев определялось приблизительно в 500.000. Еще в июле 1922 года представитель Польши г[осподин] Филиппович в докладе, представленном Женевскому совещанию о сертификатах, указывал на огромные затруднения, испытываемые Польшей вследствие чрезмерного скопления русских беженцев. Филиппович обращался с призывом к представителям других государств и в особенности к заокеанским странам облегчить положение Польши и открыть двери для русских беженцев. Румынское правительство, соглашаясь на принятие сертификата, в своем сообщении от 19 сентября [19]22 года оговаривало, что оно более не может принимать к себе беженцев и полагает, что сертификат поможет беженцам выехать в другие страны, где они найдут себе заработок. Эти заявления оказались как бы предупреждениями. 5 декабря 1922 года последовало распоряжение Министра Внутренних Дел Польского Правительства относительно «лиц не польской национальности и не состоящих в польском подданстве, кои прибыли в Польшу нелегально перейдя восточную границу после 12 октября 1920 года». Эти лица, говорилось в циркуляре № 7923, «пользуясь правом временного пребывания в Польше под условием подготовки к эмиграции дальше, не воспользовались данным гостеприимством в целях выезда в другие страны; они обязаны до 1 мая 1923 года оставить пределы Польской Республики». Помянутые лица, говорилось далее в циркуляре, в случае пропуска указанного срока, подлежат насильственному выселению из Польской Республики. Это распоряжение не распространялось на тех, кто мог документами доказать, что они оставили Россию по политическим мотивам и нуждаются в политическом убежище. 9 февраля 1923 года польский Министр Внутренних Дел в новом циркуляре указывал, что местные воеводства действуют недостаточно энергично в деле выселения «иностранцев» и предписывает «интенсивную в этом отношении работу». Такие же меры приняло и Румынское Правительство. В приказе 5 января 1923 года генерал-лейтенант Попович[iii], генерал инспектор армии Военный Комендант Бессарабии – объявил бродягами, подлежащими аресту, преданию военному суду и выселению всех вошедших тайным образом в страну до 15 января 1923 года и в свое время не зарегистрировавшихся. Изгнание 10.000 русских беженцев из Бессарабии «по основаниям военного характера» было декретировано. (Докл[ад] Нансена 20 апреля 1923 г.) Местами власти привели в исполнение предписания высшего начальства и фактическое изгнание русских из Польши и из Бессарабии имело место. Об этом свидетельствуют донесения представителей русских и еврейских организаций на местах, это признается представителями Верховного Комиссара Лиги Наций, этого не отрицают и представители Польши и Румынии. «Зеленая граница» между Польшей и Россией, на которую выгоняют русских беженцев из Польши и с которой их не пропускают в Россию большевиков – это позорный факт, который не должен быть забыт. […] Как только распоряжение Польского Правительства стало известно в Женеве, Представительство З[емско-] Г[ородского] Комитета совместно с представителем Р[оссийской] О[рганизации] К[расного] К[реста] и представителем Еврейских организаций в Женеве, 26 января 1923 года обратились к д[окто]ру Нансену письменным заявлением, в котором указывалось на слагающееся положение той категории беженцев, которая оказалась в исключительном состоянии; оградить русских людей от насильственного возвращения в Россию. Тогда же указывалось на необходимость продления срока приведения в исполнение декрета о выселении, на предоставление права выдачи удостоверений о необходимости политического убежища, на облегчение эмиграции в другие страны. После этого официального обращения к Нансену вопрос о Польше и Румынии становится предметом постоянных забот Представительства. В постоянных переговорах с представителями В[ерховного] Комиссариата указывалось на необходимость привлечения внимания Польского и Румынского Правительств на то, что они, как члены Лиги Наций, которая поручила Нансену заботу о беженцах, не только не облегчают эту заботу, но создают небывалые трудности на пути устройства судьбы русских беженцев. Всеми мерами побуждая Верх[овный] Комиссариат воздействовать на Правительства названных стран к тому, чтобы они не нарушали права убежища и отказывались от принятого решения изгонять определенные категории беженцев, Представительство указывало на совершенную необходимость без промедления придти на помощь тем, кто уже оказался в положении изгоняемых из Польши и кого не принимают в Россию. В заявлениях от 14 и 21 марта обращена была просьба вывести из ловушки тех, кто в ней оказался, - пока Правительство обсуждало вопрос об отсрочке или отмене уже приводимого в исполнение декрета. Осведомившись далее, что какое-то количество беженцев, не надеясь на право убежища и не желая оказаться на «зеленой границе», просит помочь вернуться в Россию, Представительство сочло себя обязанным присоединиться к просьбе о помощи и содействии этим лицам. В этих целях в заседании Совещательного Комитета при Верх[овном Комиссаре], 20 апреля [19]23 года, оно присоединилось к резолюции, предложенной представителем еврейской организации Л. Вольфом, ограничив предварительно своими поправками содержание предложенной резолюции и лишив ее значения постановления, которое могло бы быть истолковано, как постановление идущее навстречу репатриационным тенденциям. Не останавливаясь на этом вопросе, послужившем основанием для резкой полемики среди русских эмигрантских организаций, ибо вопрос нужно считать достаточно освещенным с обеих сторон в возникшей переписке, газетных статьях и вынесенных резолюциях (см. доклад Представительства 6-7 июня [19]23 г.), необходимо отметить, что именно Верховный Комиссариат, для которого и предназначались поправки, понял их, как ограничения и противодействия репатриационным тенденциям, заключавшимся в резолюции Вольфа, чего и добивалось Представительство. Протесты и возражения русских организаций, помимо их малой убедительности, оказались не по предмету, ибо они оспаривали вопрос о репатриации, в котором не было спора, и прошли мимо нового вопроса об изгнании, ставшего на очередь в современном положении беженцев. Полемика по поводу постановления 20 апреля не дала ничего нового в этом новом вопросе, кроме разве повторений и то только одной организацией (Юрид[ического] Общ[ества] в Париже) того, что было исполнено Женевским представительством значительно раньше. Приходится со всею настойчивостью обращать внимание, как русских так и иностранных организаций на это новое явление в жизни беженцев. Кроме Польши и Румынии, где изгнание уже было осуществлено, кроме Болгарии, где, при режиме Стамболийского преследовали и изгоняли русских по доносам и требованиям большевиков, с Дальнего Востока идут тревожные вести, что Китай и Япония не будут в состоянии долго содержать на свои средства русских беженцев и что нужны какие-то чрезвычайные меры, чтобы предотвратить беду. В докладе Нансена 20 апреля уже говорится, что «он хочет надеяться, что Китай не вернет в Россию беженцев, не добившись известных гарантий безопасности». Судьба русских, вынужденных остаться в Константинополе, еще не решена. Лозаннский мир[iv] не обеспечил «священного права убежища» и нет никаких гарантий, что Турецкое Правительство не осуществит своего заявления о том, что на его территории не должны оставаться «враги друзей». Приходится настаивать, чтобы к вопросу об изгнании русских беженцев было привлечено особенно исключительное внимание…
ВОПРОС О ПРОДОЛЖЕНИИ МЕЖДУНАРОДНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПО ЗАЩИТЕ РУССКИХ БЕЖЕНЦЕВ В апреле 1923 года Контрольная Комиссия Лиги Наций при рассмотрении проекта сметы на 1924 год остановилась на смете Верховного Комиссариата по беженским делам и сократила эту смету с 350.000 зол[отых] фр[анков] до 150.000 ф[ранков]. Это сокращение было вызвано, с одной стороны, общим стремлением экономить, где возможно, с другой, указаниями, что Верховный Комиссариат по беженским делам не является органической частью Лиги Наций, что задача по устройству русских беженцев была задачей временной, на срок, и что дело это должно быть приводимо к концу. В Контрольной Комиссии было между прочим высказано суждение, что Верховный Комиссариат недостаточно энергично исполняет возложенную на него задачу, что беженство могло быть ликвидировано в короткий срок путем возвращения беженцев в Россию. Сокращая кредиты на две трети, указывалось, что в течение года, с мая [19]23 года по май [19]24 года, задача по ликвидации беженства должна быть закончена. Таким образом, перед Лигой Наций поставлен вопрос о ликвидации международного органа, два года тому назад, принявшего на себя заботу о русских беженцах. Среди русских организаций едва ли имеется одно общее мнение по этому вопросу. Некоторые из них (Лондонская группа) в заявлении, поданном сэру Р. Сессилю и оглашенном в прессе высказываются за сохранение международной организации, но требуют непременной замены д[окто]ра Нансена другим лицом. В том же направлении высказывался и национальный Комитет в Париже. Оба документа содержали значительные неточности в изложении положений, которые обосновывали выводы. Женевское Представительство вполне согласно с Земско-Городским Комитетом держалось в этом вопросе того мнения, что для ликвидации международного центра время еще далеко не наступило, что принятая Лигой Наций задача еще далеко не разрешена и что преждевременная ликвидация международного органа была бы катастрофой для русского беженства. Не было ни малейшего сомнения, что при обозначившейся уже тенденции к ликвидации Верховного Комиссариата, нельзя было допускать и мысли о возможности смены лица, занимающего ныне пост Верховного Комиссара по делам русских беженцев. Выступления, подобные выступлению Лондонской и Парижской групп, могли только укрепить сознание необходимости возможно скорее ликвидировать органы попечения о беженцах. Удары, направленные на личность Комиссара, могли тяжело отразиться на судьбе самого органа. Своевременно Представительство с одобрения З[емско-] Г[ородского] Комитета распространило среди членов Лиги Наций записку, приводящую основания к тому, чтобы международный центр помощи русским беженцам был сохранен. За истекшие два года в состоянии русских беженцев произошел ряд изменений. Группы беженцев перемещались из страны в страну; большие сосредоточия беженцев расселялись по разным странам мира. Константинопольское сосредоточие почти целиком рассеялось по 43 странам. Франция и Англия прекратили содержание беженских групп за свой счет. Беженство продолжает передвигаться в места с более низкой валютой и в места, где есть надежда получить работу. Часть беженцев за эти годы относительно устроилась и ограждена в своих правах и в своем существовании. Трудно сказать, на чью долю пришлась в этом процессе устройства беженцев наибольшая работа. Несомненно, большую работу исполнил Верховный Комиссариат Лиги Наций, хотя методы его работы весьма часто не соответствовали пожеланиям и мнениям русских. В периодических отчетах Верховного Комиссара, представляемых Совету Лиги Наций, приводятся сведения об этой работе. К сожалению, в этих отчетах мало уделяется места работе других организаций, вследствие чего не получается полной картины усилий и достижений в этой области. Не дается указаний, насколько связана и согласована была эта работа многих, насколько эта работа велась в установленном плане, что осталось не сделанным вовсе, что еще не доделано. Отчеты В[ерховного] Комиссара Совету носят характер формального благополучия и больших достижений. Манера изложения отчетов такова, что у незнакомого с положением беженского дела может получиться впечатление, что если беженская проблема еще не разрешена, то она близка к разрешению. Поездка не дала положительных результатов и беженское дело в Лиге Наций оказалось в полной неопределенности. Наряду с мотивами экономии, побуждавшим Лигу Наций отойти от беженского дела, стали выдвигаться мотивы политические. Полоса признания советского правительства со стороны Правительств-членов Лиги Наций вызывало желание перестроить отношения к беженству, как явлению чисто политическому. Между тем для лиц, непосредственно соприкасавшихся с русским беженством, было несомненно, что отказ международного центра от забот о беженстве может повлечь чрезвычайно тягостные условия для беженцев. Формальный отказ Лиги Наций от беженского дела лишал бы его опоры, связанности международной и оставлял бы его на произвол и усмотрение отдельных правительств, из которых некоторые могли оказаться под давлением советской власти. Верховный Комиссариат и д[окто]р Нансен т[ак] ж[е] сознавали, что дело устройства русских беженцев еще далеко не кончено и что оставление его вне сферы внимания международного центра может повлечь весьма опасные последствия, изыскивали разные способы удержания связи с Лигой Наций или каким-либо другим авторитетным международным центром. В течение 1924 г. предварительные переговоры дали основание полагать, что Международное Бюро Труда, связанное с Лигой Наций, могло бы принять в свое ведение беженское дело. С передачей этого дела в названную организацию на первый план выдвигалась бы техническая задача по расселению беженцев и по приисканию им труда. Эта задача покрывала бы, как полагали, политическое значение беженства. Директор Бюро Труда, А. Тома, охотно пошел на встречу возникшему предположению. В полной мере разделил эту точку зрения и Совет Лиги Наций в июньской сессии 1924 г. Председательствовавший в Совете д[окто]р Бенеш[v], поддерживая предложение о передаче беженского дела в Бюро Труда, подчеркнул мысль о «деполитизации» дела помощи русским беженцам. Однако Административный Совет Международного Бюро труда со своей стороны выдвинул ряд возражений против принятия беженского дела в свое ведение. Судьба беженского дела оставалась в полной неопределенности. Лига Наций явно отклоняла его от себя, Бюро Труда явно не хотело брать его в свои руки. В таком положении дело оказалось к началу 6-ой сессии Лиги Наций. Во время этой сессии V-ая Комиссия, а за ней и Бюджетная высказались за передачу беженского дела в Бюро Труда. Кредит на 1925 г. на содержание административного аппарата в размере 203.000 зол[отых] фр[анков] был внесен по смете Бюро Труда по статье расходов «экстраординарных и временных», с оговоркой, чтобы беженское дело было приведено к благополучному окончанию возможно скорее. Внося эти кредиты, Контрольная Комиссия «с сожалением» констатировала, что «дело помощи беженцам до сих пор еще не кончено, несмотря на выраженное IV общим собранием пожелания». Из сметы Лиги Наций кредиты оказались исключенными окончательно. В Общем собрании Лиги 25 сентября 1924 г. докладчица, мисс Сванвик[vi] (представительница Англии), высказала мнение, что Лига Наций, преследуя цели общего мира, должна иметь попечение о тех группах людей, которых постигают бедствия; докладчица подчеркнула, что Лига Наций не должна браться за дела, которые не могла довести до конца и, если Лига хочет сохранить незапятнанной свою репутацию, она не должна «легкомысленно бросать дело, за которое уже взялась». Общее Собрание Лиги приняло решение, в котором выразила: 1. Исключительное почтение д[окто]р[у] Нансену и признание его заслуг по оказанию помощи беженцам всех наций. 2. Собрание Лиги Наций свидетельствовало, что Нансен спас от гибели сотни тысяч жизней, и приносило ему, как «благодетелю человечества» восторженное поклонение, глубокую признательность и выражало надежду, что он не прекратит своего сердечного попечения в деле помощи беженцам. 3. Принимая далее во внимание, что в настоящее время главная задача состоит в расселении и устройстве беженцев, что Совет одобрил предположение В[ерховного] Комиссара о передаче дела в Бюро Труда, Общее Собрание «делает своим» это постановление Совета от 12 июня и предоставляет в его распоряжение кредит в 203.000 фр[анков] специально предназначенный на административные расходы по устройству русских и армянских беженцев в течение 1925 г. и просит Совет продолжить свои переговоры с Администр[ативным] Советом Бюро Труда с целью уяснения точных условий, в которых м[ожет] б[ыть] исполнена текущая задача. 11 октября Администр[ативный] Совет, после долгих и бурных прений согласился принять беженское дело в свое ведение, ограничив, однако, свое участие в этом деле исключительно посредничеством между требованием и предложением труда, собиранием сведений, изучением и осведомлением. […] Принимая в таких пределах дело, Совет оговорил, что свою задачу считает временной и долженствующей быть прекращенной в возможно скором времени. Таким образом Лига Наций отказалась от беженского дела, а Бюро Труда приняло его скрипя сердце и без всякой охоты. Нансен заявил в двух Комиссиях (V-ой и Бюджетной), что он оставляет беженское дело и возвращается к прерванным личным занятиям. В то же время он заявил Совету Лиги Наций, что он и его помощник, Джонсон, готовы будут сотрудничать в новой организации, которой передается беженское дело. Между тем, по-прежнему большие сосредоточия беженцев чрезвычайно неравномерно распределены по странам, составляя для некоторых из них большую тяготу (Германия, Польша, Китай, Румыния и др.). В некоторых из стран права беженцев не защищены и не обеспечены. Некоторые страны уже начали изгонять известные категории беженцев, производя это [слово неразборчиво] в бесчеловечной форме. Вопросы связанные с судьбою детей и русской молодежи, далеко еще не разрешены, несмотря на усилия отдельных стран (Чехословакия, Сербия, позднее Франция, теперь Болгария). Инвалиды и нетрудоспособные печально доживают свои дни, оставаясь на заботе отдельных государств. Еще остаются беженцы за проволокой концентрационных лагерей и в местах, отравленных малярией. Достигнутые результаты могли бы быть значительнее, если бы в распоряжении В[ерховного] Комиссариата были хотя бы некоторые кредиты, которыми он мог свободно распоряжаться для последовательного исполнения определенного плана расселения и устройства беженцев. Его работа была бы более оценена, если бы было более взаимодействия и согласованности с теми, для кого работа эта производится, если бы не существовало тех отталкивающих групп русских беженцев связей с советским правительством, от насилий которого беженцы ушли. Приступив к устройству беженцев без должной связи с ними, не ища этой связи, положив в основу своей первоначальной деятельности совершенно неверную мысль, что беженское дело должно быть ликвидировано административными мерами, В[ерховный] Комиссар не мог достичь достаточно полных результатов ни в ликвидации беженства, ни в устройстве беженцев. Не всегда удается ему и роль посредника между беженцами и отдельными правительствами. Деятельность В[ерховного] Комиссариата носит преимущественно формальный, механический характер. Это по преимуществу организующий центр, который должен был бы согласовывать и направлять в одном плане деятельность тех организаций, которые «помогают» беженцам. К сожалению, эта деятельность В[ерховным] Комиссариатом не развита в должной мере и инициатива гуманитарных организаций проявляется часто совершенно самостоятельно, привлекаемая русскими или самой нуждой. Как бы, однако, ни было, русское беженство еще продолжает оставаться явлением международного значения и как таковое еще долго будет нуждаться в наличии международного органа. Новые бедствия, постигающие человечество, отвлекают внимание от русского беженского вопроса. Все чаще раздаются голоса, что Лига Наций не брала на себя на вечные времена заботу о русских беженцах. Охлаждение к русским в значительной мере вызвано т[ак] ж[е] и тем, что иностранцы не могут не видеть, что среди русских, проживающих за границей, есть весьма состоятельные люди, которые не помогают своим соотечественникам в их нужде. Иностранцы указывают на примеры солидарности среди евреев и других национальностей и на равнодушие русских к судьбе своих близких. Сочувственное внимание к русскому беженству могло бы быть восстановлено, если бы можно было указывать иностранцам не только на планомерное расходование остатков русских средств, но и на примеры самодеятельности и самопомощи со стороны русских, проживающих за границей. ГА РФ. Ф. Р-5913. Оп. 1. Д. 56. Л.
150-164. Примечания:[i] Рейнальд - сведений нет. [ii] Бродовский С. Я. – дипломат, полпред СССР в Берлине, Латвии. [iii] Попович – сведений нет. [iv] Имеются в виду решения Лозаннской конференции (20.Х1.1922-24.VIII. 1923), где основным был турецкий вопрос. См. документы [v] Бенеш Эдуард (1884-1948) – чехословацкий государственный и общественный деятель, дипломат. В 1918-1935 министр иностранных дел, в 1921-1922 премьер-министр, в 1935-1938 президент Чехословакии. В октябре 1938 вышел в отставку и эмигрировал в США. В 1946-1948 президент Чехословакии. [vi] Сванвик – сведений нет. Ее доклад см. следующий документ, № 9. Печатается по кн.: Бочарова З. С. Русские беженцы: проблемы расселения, возвращения на Родину, урегулирования правового положения. (1920-1930-е годы) (Сборник документов и материалов). М., 2001. (Использована электронная версия с сайта http://www.auditorium.ru/ ) Здесь читайте:Россия в XX веке (хронологическая таблица) Земгор - Российский Земско-городской комитет помощи российским гражданам за границей (РЗГК) - Земгор официально был распущен советской властью в 1918 году. Астров Николай Иванович (1868-1934), член партии кадетов.
|
|
БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА |
Проект ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,на следующих доменах: www.hrono.ru и www.hronos.km.ru,редактор Вячеслав РумянцевПри цитировании давайте ссылку на ХРОНОС |