Бочарова З. С.

--

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

XPOHOC

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ОРГАНИЗАЦИИ

ЭТНОНИМЫ

РЕЛИГИИ МИРА

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ

КАРТА САЙТА

АВТОРЫ ХРОНОСА

Бочарова З. С.

РУССКИЕ БЕЖЕНЦЫ: ПРОБЛЕМЫ РАССЕЛЕНИЯ, ВОЗВРАЩЕНИЯ НА РОДИНУ, УРЕГУЛИРОВАНИЯ ПРАВОВОГО ПОЛОЖЕНИЯ. (1920-1930-е годы)

(Сборник документов и материалов)

Письмо № 897 С.В. Паниной и Н.И. Астрова, представителей Российского Земско-Городского Комитета помощи российским гражданам за границей председателю Общества помощи русским гражданам в Берлине С. А. Смирнову

Копия

Comite les Zemstwos et villes russes desecoursaux citoyeus russes `al'e´tranger Delegation de Gen`eve   (Pension Racine Chemin de Cottages)

15-го мая 1923 г.

№ 897

 г. Председателю Общества Помощи Русским
Гражданам  в Берлине, С. А. Смирнову[ii]

Глубокоуважаемый

Сергей Алексеевич,

Спешу ответить на Ваше письмо от 12-го мая и сообщить несколько дополнительных данных к письму моему от 4 мая за № 845 по поводу столкновения мнений в вопросе о репатриации.

Г[осподин] Лодыженский в предпринятой им своеобразной анкете не столько излагает «мнения», сколько пишет «жалобу на действия», сопровождая ее своими комментариями. Таким порядком весь вопрос сводится не к проверке мнений, а к суду над действиями других лиц. Такую постановку я решительно отвергаю и полагаю, что она не может дать никаких полезных результатов, кроме разве ряда новых недоразумений и нового возбуждения на почве политических расхождений среди русской эмиграции.

Относясь к приему г[осподина] Лодыженского совершенно отрицательно и полагая, что он обязан был, если он действительно имел намерение «проверить мнения», установить с заинтересованной стороной точную формулировку чужого мнения и, договорившись об организациях, заключения которых должны быть опрошены, - только после этого посылать свои циркулярные письма.

Сожалея, что в большой и важный вопрос г[осподин] Лодыженский внес вредное заострение, могущее дать плачевные результаты для того дела, которое он пытается защищать, - позволю себе изложить постановку вопроса и формулировать два мнения.

Еще до назначения Лигой Наций Верховного Комиссара по делам русских беженцев, в некоторых иностранных кругах, близко стоявших к русским вопросам, установилось мнение, что русская беженская проблема может быть решена только широкой общей репатриацией.

Назначенный Лигой Наций Верховным Комиссаром д[окто]р Нансен, вступая в отправление своих обязанностей, заявил нам, что ни один беженец не будет возвращен в Россию против его воли. Ближайший сотрудник Нансена и наиболее деятельный его помощник того времени, г[осподин] Фрик добавлял при этом – «пока!».

Представители русских организаций в Женеве совершенно единодушно, со всей энергией, восстали против мысли, что практической мерой разрешения беженского вопроса может быть репатриация. Вопрос о репатриации был временно снят с очереди и о нем в течение почти года не было речи.

Но вот в августе прошлого года в недрах Верховного Комиссариата снова возвращаются к вопросу о репатриации. Ссылаясь на движение среди казаков, желающих вернуться на родину, Верх[овный] Комиссариат вступает в переговоры с представителями сов[етского] правительства, пытается договориться о гарантиях безопасности для возвращающихся. Во время Общего Собрания Лиги Наций осенью 1922 г. в Комиссии, рассматривавшей русский беженский вопрос, возникает вопрос о репатриации, который рискует получить разрешение, предоставляющее Вер[ховному] Комиссару полную свободу действий в этом деле.

Снова предпринимаются энергичные действия со стороны всех русских организаций, чтобы вернуть вопрос в его прежнее положение и свести с опасной почвы, на которой он мог бы оказаться, если бы репатриация оказалась главным, если не единственным, способом разрешения беженского вопроса. - В результате известные диалоги между Адором и Нансеном в Общем Собрании Лиги Наций 27 и 28 сентября прошлого года и новое заявление Нансена, что он будет оказывать содействие вернуться на родину только желающим.

Так протекал вопрос о репатриации, как о мере разрешения беженского вопроса в Европе.

В своих заключениях по вопросу о репатриации я, как представитель З[емско-] Г[ородского] Комитета, настаивал, чтобы русские организации на местах продолжали исследование характера явления, которое называлось «стремлением на родину» в целях выяснения, насколько это явление является результатом большевистской пропаганды. Указывалось на невозможность поощрять это явление, имея в виду политическое и экономическое состояние России и лицемерность обещаний сов[етского] правительства. Указывалось на необходимость противодействовать приемам репатриации, если в них можно усмотреть давление на волю беженцев. Предлагалось добиваться полного выяснения условий соглашения с сов[етским] правительством, выговариваемых Нансеном и, насколько возможно, усилить требования защиты безопасности для тех, кто принял решение и желает вернуться на родину.

Отклики с мест оказались далеко не столь единодушными, как можно было того ожидать.

Так, бывший член З[емско-] Г[ородского] Комитета председатель В[ременного] Комитета Земского Союза А. С. Хрипунов[iii], в заседании Общего Собрания З[емско-] Г[ородского] Комитета 11-го октября 1922 г., основываясь, как он говорил, на мнении большинства представителей местных организаций на Балканах, в том числе и казачьих, высказал между прочим следующее.

-    «Положение беженцев во многих странах таково, что для многих из них репатриация была бы наилучшим исходом». «Представители местных русских организаций относятся к предложениям Нансена о репатриации не так враждебно, как это делает большинство центральных русских организаций». «Не всех беженцев ожидают на родине репрессии. Среди беженцев много таких, которые оставили Россию совершенно случайно, очень часто руководимые стихийным стадным чувством. Отъезд бы освободил бы беженские круги от ненужного, лишнего баласта, который все равно, рано или поздно, должен вернуться в Россию. Только путем отслоения этих случайных элементов беженство обратится в действительную эмиграцию. В России же, нуждающейся в притоке новых сил, они могут оказаться полезными, нужными для ее восстановления работниками». «Сама жизнь выдвигает на первый план вопрос о репатриации. Было бы бесполезно и нецелесообразно бороться против нее. Надо только стараться направить ее по верному руслу, обставить ее возможно лучшими гарантиями и условиями. И в этом отношении Нансен может принести существенную пользу. Поэтому едва ли правильно идти в этом деле против Нансена, доказывать ему его неправоту. Напротив того, надо просить его о том, чтобы для возвращающихся были выговорены наиболее обеспечивающие их судьбу условия…» «Гораздо губительнее может оказаться отказ Нансена от его намерения организовать репатриацию. А он может это сделать в случае постоянных резких против него действий протеста. Поэтому, по мнению А. С. Хрипунова, надо отказаться от всякого в том отношении противодействия, а напротив того, просить Нансена об осуществлении намеченных им мер и оказывать ему в этом всякое содействие» (Журн[ал] Общ[его] Собр[ания] З[емско-] Г[ородского] Комитета 11-го октября 1922 года).

Таковы, по словам А. С. Хрипунова, мнения представителей русских организаций на местах, мнение людей, непосредственно соприкасающихся с действительностью. Из этого видно, что далеко не все русские организации стоят на почве «полного и абсолютного отрицания всего, что делает Нансен в области репатриации».

Что касается практического осуществления широких репатриационных планов, то по-видимому, из этих намерений мало что вышло. По словам д[октора] Нансена, за все время, при его посредстве было репатриировано около 6000 человек. При этом, на репатриацию никто дленег не дает и что-то не видно неудержимого стремления беженцев вернуться в Россию. Таким образом, приходится признать, что весь шум, поднимаемый сейчас около этого вопроса, поднимается, по-видимому, по пустому, ибо никому ни какой опасности в смысле репатриации не угрожает.

Но дело сейчас обстоит значительно сложнее и хуже. Вмешивать в него старые споры о репатриации – значит осложнять и без того трудное положение вещей. Сейчас стоит вопрос не о репатриациях, а о том положении, которое создается тем, что некоторые Правительства стали на путь принудительного выселения беженцев со своих территорий. В Совещательном комитете 20 апреля именно такой вопрос и стал. Оказалось, что не Верховный Комиссар стремится ликвидировать беженский вопрос путем репатриации беженцев из Польши и Румынии, а Правительства этих двух стран прибегли к неприкрытому насильственному изгнанию со своей территории беженцев, прибегли к такому виду репатриации, о котором никто не мог и помышлять. В печальном прошлом истории русского беженства нечто подобное было разве только в действиях французских оккупационных властей, отправивших полунасильственно до 12 000 человек из Галлиполи и Лемноса. Мы знаем трагические результаты этой операции и не нам, конечно, было оставаться безучастными к тому, что стало происходить в Польше и Румынии. Установлено и подтверждено д[октором] Нансеном, что изгоняемых из Польши перегоняют с кордона на кордон, так как их не принимает ни та, ни другая сторона.

Создавшееся положение не находится ни в какой связи с общим вопросом о репатриации. И если в этом последнем, возможны разногласия, как указано выше, то в случаях, имевших место в Польше, нужно совершенно не понимать положения, чтобы закрываться наивной формулой полного отрицания всего того, что предпринимает В[ерховный] Комиссар в области репатриации.

В свое время мы совместно с представ[ителем] Кр[асного] Кр[еста] и представ[ителем] еврейских организаций настаивали, чтобы д[октор] Нансен добивался у Польского Правительства отмены его декрета о принудительном выселении, просили об отсрочке приведения в исполнение этих бесчеловеческих мер. Когда же стало ясно, что надеяться на успех этих шагов не приходится и что Польское Правительство стало уже изгонять людей, от имени З[емско-] Г[ородского] Комитета я указал В[ерховному] Комиссариату на необходимость придти на помощь тем, кого выгоняют и кого никуда не принимают, кто оказался в ловушке. (Заявл[ение] от 14 и 21 марта.) И, наконец, имея сведения, что какое-то количество лиц из Польши и Румынии желает вернуться в Россию, мы сочли необходимым и на это обратить внимание В[ерховного] Комиссара и присоединились к просьбе о помощи и содействии этим людям. К этому в сущности сводился нами вопрос в заседании Совещ[ательного] Комитета 20 апреля, когда нам было необходимо свести специально Польско-Румынский вопрос с почвы общего репатриационного вопроса, на которую его усердно ставили в собрании. Этого мы и добились. Наши действия, как нам казалось, и как мы убеждены и сейчас, диктовались подлинными нуждами беженцев, а принцип Красного Креста - ,казалось нам, как нельзя более применим к людям, оказавшимся без защиты и помощи между двумя линиями вооруженных кордонов.

Такова наша, представителей З[емско-] Г[ородского] Комитета в Женеве, точка зрения и таково наше мнение, которое мы отстаивали и будем продолжать отстаивать.

Этому мнению противопоставляется мнение, которое сформулировано д[октором] Лодыженским в его циркулярном письме от 30 апреля за № 0635, как «безусловное отрицание всякого рода деятельности Верховного Комиссара в области репатриации».

Так обстоит дело. И таковы два мнения представителей двух русских организаций в Женеве.

Два слова о методе так называемой «проверки» этих мнений, к которому прибег г[осподин] Лодыженский.

Его письмо от 30 апреля, как было сказано, не излагает нашего мнения. Оно представляет жалобу на наши действия. Мало того, жалоба эта содержит неверное изложение фактов и тенденциозные выводы из них. Утверждение (пп. 7 и 8 письма), что Вольф готов был отказаться от своей резолюции и что мы внесли свою когда не было уже никакого предложения – НЕ ВЕРНО. Вольф отказался от своего текста, после внесения наших поправок. Ссылка г[осподина] Лодыженского на г[осподина] Комлози только подтверждает это положение, ибо г[осподин] Комлози выступил со своими вопросами в самом конце обсуждения, когда все поправки были уже внесены и новый текст отредактирован.

Присутствовавший на заседании 20 апреля бывший Российский Посланник К. Н. Гулькевич уполномачивает меня заявить, что факты были именно таковы, как я их излагаю.

Таким образом, сообщение в циркулярной жалобе г[осподина] Лодыженского неверных фактов, остается на его совести и ответственности.

Копии настоящего письма, в виду его общественного характера и в виду того, что русские организации, не будучи полностью осведомлены о ходе событий в Женеве, оказались вынужденными рассматривать вопрос о репатриации, я рассылаю им. Надеюсь, что Вы не будете на меня за это в претензии.

Искренне Вам преданный.

С подлинным верно, подлинное подписал                         Н. Астров[iv]

ГА РФ. Ф. 6094. Оп. 1. Д. 7. Л. 58-60. Машинопись. Копия
на бланке РЗГК. Ф. 5908. Оп. 1. Д. 7. Л. 62- 63. Машинопись. Копия.

Примечания:

[ii] Смирнов Сергей Алексеевич (1883-19??) – из семьи текстильных фабрикантов. Окончил Московскую Практическую академию коммерческих наук (1902) и историко-филологический факультет Московского университета. После Февральской революции 1917 один из организаторов учрежденного в марте Всероссийского союза торговли промышленности. Представлял левое крыло прогрессистов, примыкал к кадетам. 26.10.1917 арестован в Зимнем дворце вместе с другими министрами Временного правительства. В начале 1918 был освобожден, эмигрировал. Являлся председателем Общества помощи русским гражданам в Берлине.  (Подробнее в ХРОНОСе читайте ст.  Смирнов Сергей Алексеевич)

[iii] Хрипунов Алексей Степанович  – участник Белого движения, земский деятель. В эмиграции председатель Всероссийского Земского союза, участник Зарубежного съезда 1926, на котором был избран заместителем председателя Центрального объединения, состоял в Торгово-промышленном союзе.

[iv] Автограф Н. А. Астрова.

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

 Проект ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,

на следующих доменах: www.hrono.ru и www.hronos.km.ru,

редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС