SEMA.RU > XPOHOC > РУССКОЕ ПОЛЕ  > ВЕСТНИК МСПС  >

№ 1'03

РОССИЯ — ДОМ ПРЕСВЯТОЙ БОГОРОДИЦЫ

НАШИ ИНТЕРВЬЮ

 

НОВОСТИ ДОМЕНА
ГОСТЕВАЯ КНИГА
XPOHOС

Русское поле:

ВЕСТНИК МСПС
СЛОВО
БЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫ
МОЛОКО - русский литературный журнал
РУССКАЯ ЖИЗНЬ - литературный журнал
ПОДЪЕМ - литературный журнал
Общество друзей Гайто Газданова
Энциклопедия творчества А.Платонова
Мемориальная страница Павла Флоренского
Страница Вадима Кожинова
  

 

РОССИЯ — ДОМ ПРЕСВЯТОЙ БОГОРОДИЦЫ

С русским писателем Владимиром Крупиным беседует Марина Переяслова

Чем же измеряется известность писателя? Количеством вышедших книг? Публикациями? Конечно, и без этого нельзя: литература требует, чтобы писатель напоминал о себе, но главное все-таки в том впечатлении, которое писатель производит на читателя. Если впечатление глубокое, то и память о писателе прочная.

Вот Владимир Крупин. Десять лет, с 1991 года, не издал ни книги. Не вписался в демократию, не сумел подобно другим приноровиться к рынку. И... и не был забыт. Читатели помнили его труды, повести «Живая вода», «Сороковой день», «Прощай, Россия, встретимся в раю», «Великорецкая купель», «Крестный ход», рассказы, статьи и очерки, ждали новых встреч с писателем.

И они — одна за другой — состоялись. Нынешний год, как никогда, урожаен для писателя Владимира Крупина. Вышло сразу два издания его «Православной азбуки», «Детский церковный календарь», книга «Рассказы последнего времени». Вот-вот в издательстве «Росмэн» появится его книга «Русские святые», а в издательстве «Андреевский флаг» печатаются под одной крышей «Повести последнего времени». В серии «Школьная библиотека» в Детгизе вышел однотомник «Живая вода». До конца года издательство «Дрофа» выпустит книгу рассказов и повестей Крупина. И, как говорят, и это еще не все: в издательстве «Русская миссия» выходит крупинский библейский словарь для детей. Издатели, будто опомнясь, поворачиваются лицом к изданию русской православной литературы.

Вот с этого и начнем разговор с Владимиром Николаевичем.

— Да, именно так. На детективах, анекдотах, порнографии можно делать деньги, но русская литература была и будет мостиком меж мирской, светской жизнью и жизнью духовной. В этом ее назначение и живучесть. Только в России почти нет зазора меж литературой и жизнью. Именно в России литература влияет на историю, а не наоборот. Настоящая литература.

— Как ваша?

— Я думаю, это вы для улыбки сказали. Мне же вначале дайте умереть, и подождем лет двадцать. Тогда узнаем, кто чего стоит и кто на что влиял.

— Вас давно не видно на писательских собраниях, вечерах, юбилеях. Это случайно или же это ваша позиция?

— Это и то и другое. Я часто уезжаю из Москвы. И хотя я по натуре домосед, но не менее десятой части жизни провел в дороге. С огромной радостью езжу на родину, в Вятку, а последнее время совершаю паломнические поездки в Святую землю. Нынче, слава Богу, был в Иерусалиме и Палестине дважды. А вообще уже пять раз. Это, конечно, смешно считать, ибо есть точная, остерегающая от превозношения русская пословица: ворона за море летала, да вороной и осталась. Но в своем молитвеннике все-таки пишу, что он был со мною на Святой земле пять раз. И трижды на Святой горе Афон. И трижды на Патмосе и Кипре. Нынче был в Константинополе.

А другая причина того, что меня не видно в Союзе писателей, та, что просто уже нет ни сил, ни желания выступать и что-то говорить. Ведь всем все ясно. Вдобавок употреблю еще одну пословицу: кого Бог любит, того прячет. А ведь хочется, чтоб Бог любил.

— Именно из-за этого вы и от своего юбилея спрятались, отказались от юбилейных вечеров в Москве.

— Да, сознательно уехал. Но нарвался на эти вечера в Кирове и на родине, в вятском поселке Кильмезь. Земляки навалились, родня пристала, упрекали в гордыне. Ну я из смирения и согласился. И что? И до юбилея ничего не мог делать и после него еле отошел. Не подумайте о похмелье — юбиляр был трезв, как родниковая вода, я говорю о нервной напряженности и усталости. Вообще это ужасно: сидеть и слушать речи о себе. Да надо же еще и благодарить. Нет-нет, все, больше никаких отмечаний. Что это такое — писатели кричат принародно друг другу: «Юра, ты гений!» Или там Петя, Саша, Коля, Миша... Ужас. Есть опять же убийственно точная примета, не знаю, общерусская ли она, но то, что вятская — это точно. Она звучит так: в глаза хвалят дураков. Мне не хочется дураком быть. Так ведь? А вдобавок скажу: мы же не на английском пишем, на русском.

— То есть это ваш принцип — не показываться на людях?

— Скорее не принцип, а сознательное сбережение души и нервов. Вдобавок к уже упомянутым пословицам о том, что кого Бог любит, того и прячет, и о том, что в глаза хвалят дураков, добавлю и прочитанную не помню у кого, но важную для меня фразу: чем человек значительнее, тем он незаметнее. Вот я сижу в тени на обочине, они бегут...

— Кто?

— Современники. Пишущая, снимающая, рисующая, играющая, выступающая братия. Сижу — бегут. Дальше сижу, гляжу — они уже пробежали круг, на другой пошли. Язык высунули, уже у кого и премия и должность, все бегут и бегут. Надо же мелькать, выступать, показываться. Уж хоть бы по спирали бежали, нет, по кругу.

— Не все же так.

— Вот я и дружу с теми, кто не все.

— Известно, что вы отказались от многих предлагаемых вам премий, отказываетесь даже быть выдвинутым на какую-либо премию. А не гордыня ли это?

— Может, бзик такой. Ну не могу я, например, получить премию имени безбожника Льва Толстого. Да просто уже не молоденький. Конечно, я человек малоимущий, но хочу умереть русским писателем, а не лауреатом премий. А вот если бы мне какой приличный предприниматель положил года на два стипендию, я бы не отказался.

— В чем вы находите силы для своей работы?

— Душевные силы — в семье, в поездках на родину. Духовные — в церкви, в поездках на Святую землю. Также помогает преподавательская деятельность. Я читаю курс древнерусской литературы в Академии живописи. Кстати сказать, древнерусская литература для нас — не пройденный этап истории словесности, а пока недосягаемое будущее. Такого совпадения слова и обозначаемого им явления нет в современности. «Слово о погибели земли Русской» — это предисловие к Житию святого Александра Невского, совсем маленькое по объему, но это роман.

— Вы завели компьютер?

— Нет. И не по деньгам даже, а просто чувствую, что не смогу. Я за него сажусь и чувствую, что глупею: текст идет такой гладкий, завершенный, из принтера сразу выползает готовая книжная страница. Вроде и править нечего. Нет, буду уж по старинке. Пишешь от руки, что-то переписываешь, что-то зачеркиваешь, потом сам перегоняешь на машинку, потом по машинописному опять правишь. Ну, там уж вздохнешь, рукой махнешь (опять не получилось) и несешь в редакцию.

— Как вы считаете, в обществе просыпается интерес к настоящей литературе?

— Он не засыпал, только круг «неспящих» читателей суживался, теперь он вновь расширяется. После концентратов, суррогата, химических добавок хочется настоящей пищи. Хотя кто-то уже и отравился.

— То есть литература идет на прежнее место выразительницы общественного мнения?

— Хотелось бы. Но сейчас это мнение формируют бессовестные, бесстыжие, циничные телевизионщики. Они хлещут реками экранной крови, а когда проливаются ручейки крови настоящей, поднимают визг, ища виновников. А виновники они сами. Визжат о наркомании, а кто ж ее пропагандирует, как не они. Телевидение — прямой растлитель общества, главный, повторяю, виновник бед в России. Например, тот же Чертизов, Свинидзе, Шустрик... Может, я и неправильно их фамилии назвал, но даже и брезгую их запоминать.

Нет, литература пока, даже настоящая, слышна не всем. Да это бы и ничего, лишь бы колокольный зов церкви был слышен. Тут спасение. Литература же только тем будет ценна, насколько она созидала мостик между мирской, светской жизнью и церковным порогом.

— Вообще, обвинение телевидения во всех бедах стало общим местом.

— Да, такое обвинение вроде даже и нашу вину снимает за происходящее. Хотя наша вина есть, и огромная. Кто тебя заставляет смотреть развратные фильмы, пропаганду пошлости и насилия? Для того, чтобы этим возмущаться? И только? Кто тебя хватает за шкирку и тянет участвовать в играх, где над вами издеваются и заставляют плохо думать о соперниках? Жалко актера, засыпанного лавиной, но не он ли возглавлял игры на выживаемость, игры жестокие, немилосердные.

— И традиционный вопрос...

— Над чем я сейчас работаю? В основном над собой. Нет, серьезно. Занимаюсь русским языком. Пишу о нем статью. В анкете, заполняя графу: какими языками владеете, пишу: русским со словарем. И это не только шутка, русский язык настолько велик, богат, таинственен, я благоговею перед ним. Думаю, что закон о языке, подобный закону французскому, запретившему употребление иностранного слова, если есть свое, такой закон у нас не принимается от того, что политики интуитивно чувствуют, что у них земля из-под ног уйдет. Они болтают, а заставь их говорить по-русски, они обезголосеют, онемеют, так как русского не знают. А еще готовлю к публикации в журнале «Москва» дневники 70-х. Вначале я думал — слишком лично, но перечитал, нет, тут пусть скромно, пусть с моей колокольни, но та эпоха. Мы очень многое потеряли. Кстати, многого и не жалко, ту же идеологию. Но пришедшее на смену гораздо опаснее для России. Но тут уж все всем ясно.

— На фотографии у пишущей машинки вы с внуком?

— Да. Предлагаю так преподнести: «За работой два Владимира Крупина». И подпись: «Фото Владимира Крупина».

— Как?

— Сын снимал. А он тоже Владимир.

— Но в заключение вопрос, от которого не уйти: о происходящих событиях в Москве и стране.

— Как ни горько, но придется сказать, что и ближайшее и отдаленное будущее принесут нам новые факты злобы и насилия. Злу не положено предела.

— Но почему? Мы увидим торжество зла?

— Нет, оно будет побеждено. Но чтобы оно было поражено во всей полноте, во всей полноте оно должно раскрыться. Тем более надо жить спокойно.

— Под звуки выстрелов?

— Нет, от осознания того, что мы в России. Весь мир живет во времени, Россия в вечности. Россия — дом Пресвятой Богородицы. Разве даст в обиду свой дом Матерь Божия.

 

© ВЕСТНИК МСПС, 2003

 


Rambler's Top100 Rambler's Top100

 

ВЕСТНИК

МЕЖДУНАРОДНОГО СООБЩЕСТВА

ПИСАТЕЛЬСКИХ СОЮЗОВ

№ 1 (61) январь 2003

WEB-редактор Вячеслав Румянцев