Бойко В.С.

 1929 г.

АФГАНСКИЕ АЛЬТЕРНАТИВЫ XX ВЕКА

XPOHOC

НОВОСТИ ДОМЕНА

ГОСТЕВАЯ КНИГА

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ОРГАНИЗАЦИИ

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

КАРТА САЙТА

"Кабулистан" Бачаи Сакао 

январь - октябрь 1929 г. 

Основные контуры внутренней и внешней политики 

К концу 1920-х гг. одним из самых нестабильных государств Востока становится Афганистан: новый правитель Аманулла-хан, сумевший в 1919 г. восстановить полную независимость страны, в дальнейшем своими поспешными и непродуманными реформами завел ее в тупик. Сказалась и социально-политическая отсталость традиционного афганского общества, ограниченность его внутренних и внешних ресурсов, недостаточная поддержка реформ со стороны немногочисленных новых социальных слоев, чрезвычайная амбициозность и другие личные качества самого Аманулла-хана, помешавшие ему выработать адекватную тактику буржуазно-либеральных преобразований в Афганистане. Экономический кризис и растущее недовольство широких масс населения, умело разжигаемые консервативным духовенством и другими оппозиционными силами, осенью 1928 - летом 1929 г. фактически подвели черту под эпохой Амануллы. В этот период на политической арене Афганистана появился целый ряд новых и уже известных фигур, претендовавших на лидирующее положение и решение насущных проблем страны. Это персональное измерение афганского кризиса конца 1920-х гг., а также действия лиц и групп, движений, слоев, претендовавших на власть, позволяют говорить об одной из первых серьезных попыток многоликой оппозиции выдвинуть свои собственные альтернативы общественного развития Афганистана в ХХ в. Одной из таких альтернативных фигур стал Бачаи Сакао, а поддерживавшие (использовавшие?) его силы попытались построить на развалинах режима Амануллы новую государственность - "Кабулистан".

Выдвижение на первые роли выходца из социальных низов и представителя национального меньшинства (таджиков) Бачаи Сакао стало солидарным следствием распада "аманистского" режима, формирования сразу нескольких центров социальной и политической оппозиции ему, на фоне усиливающейся маргинализации населения и роста бандитизма в стране в целом, и северных уездах Кабульской области, в особенности. Некоторые советские источники относят политический старт "сына водоноса" уже к середине ноября 1928 г., - якобы именно тогда, после восстания племени шинвари в Восточной провинции, он впервые выдвинул требования отмены всех реформ Амануллы.1 Однако признаки некой новой тактики, выделившей бывшего унтер-офицера Кабульского образцового полка из числа предводителей небольших полубандитских формирований, обнаружились еще весной 1928 г., - Бачаи Сакао ограничивался лишь грабежом купцов и правительственных чиновников, часть добычи распределяя среди бедняков. Такая линия обеспечила ему определенную популярность и даже позволила вырвать у Амануллы некоторые уступки: падишах, стесненный мятежом на востоке страны, согласился освободить некоторых сторонников Бачаи Сакао (в документах иногда - "сакависты"), а его самого назначить полковником (гундмышром), с выдачей денег и оружия, якобы для защиты же существующих порядков.2

Будущий правитель из народа был таджиком, сыном некоего Аминуллы из Калакана (Кухдаман), он слыл глубоковерующим человеком: был мюридом Бозорг Джана Моджаддеди в Сарай-Ходжа и Шамс уль-Хака Моджаддеди Кохистани в деревне близ Гульбахара. Удачливая солдатская и унтер-офицерская служба не избавила Хабибуллу, получившего кличку Бачаи Сакао ("сын водоноса"), от конфликта с начальством - ему пришлось бежать в Парачинар, а потом провести некоторое время в Пешаваре, торгуя чаем. Возвратившись на родину, Хабибулла - Бачаи Сакао довольно быстро обрел популярность на главной дороге между севером и столицей, им заинтересовалось духовенство и влиятельные северяне - "шомали". 11 декабря 1928 г. при стечении народа он был провозглашен падишахом Афганистана - этому событию немало способствовал ахундзада Сахиби Тагао мулла Хамидулла Хан и другие религиозные лидеры. Через несколько дней отряд Бачаи Сакао под предлогом оказания помощи правительству подошел к Кабулу и едва не захватил его: в этот момент власти смогли противопоставить трем сотням повстанцев лишь около ста человек, в основном офицеров и курсантов военного колледжа. Не сработала и отчаянная попытка короля мобилизовать на защиту столицы гражданское население - масса оружия лишь расползлась по городу, усилив беспорядки и панику. Аманулла, обескураженный массовым неприятием его реформ, серьезными ударами оппозиции и собственным бессилием, отступил: на исходе первой недели января 1929 г. он издал фарман, аннулировавший большую часть его нововведений и существенно менявший саму структуру власти в Афганистане (создание верхушечного сената с правом утверждения всех решений правительства и Народного совета, пересмотр существующего законодательства, повсеместное введение института мухтасибов для контроля над общественной нравственностью и др.), а вскоре, стремясь избежать кровопролития, и вовсе отрекся от престола в пользу своего брата Инаятуллы. Последний вошел в афганскую историю как "трехдневный" падишах, поскольку уже 17 января по взаимной договоренности "сакавистов" и англичан покинул столицу, чтобы присоединиться к бежавшему в Кандагар Аманулле. Хотя неудачливый реформатор после такого поворота событий быстро аннулировал свое отречение и объявил о создании "национального" правительства, страна фактически распалась на несколько автономных и полуавтономных центров власти: кроме упомянутого кандагарского, самого недолговечного, выделялся формально главный, - "Кабулистан" Бачаи Сакао, "Гератская республика" А.Рахима, коалиционный альянс нацменьшинств афганского севера и среднеазиатской эмиграции и некоторые другие.

Самозваный эмир Бачаи Сакао, именовавшийся теперь Хабибулла-гази, претендовал на роль общенационального правителя, хотя такие амбиции были более присущи не ему лично, а его окружению, - довольно пестрой группе крупных землевладельцев и ханов Кухдамана и Кухистана, то есть таджикской/таджикизированной части региональных элит, некоторым другим участникам антиамануллистской оппозиции и реакционному духовенству. При всем эклектизме идеологии и политики нового режима, его очевидной линией были попытки уравновесить/уменьшить доминирование пуштунов, особенно в сфере властных отношений. Вероятно, с этой целью этно-политический топоним "Афганистан" ("страна афганцев-пуштунов") был заменен на географический "Кабулистан", по иронии отражавший пределы территории, контролируемой новым режимом (столица, северные районы Кабульской области, номинально - и Афганский Туркестан, северо-запад и др.).3

Доступные архивные документы и некоторые другие материалы источникового характера позволяют предположить, что фактическим идейным вдохновителем выступления северян - шомали против Амануллы, а затем и де-факто руководителем "сакавистской" администрации являлся министр двора Шер Джан Саид-заде, накануне описываемых событий занимавший посты хакима Сарай-Ходжа и Кухдамана. Шер Джан был сыном известного своей набожностью Сахибзада Мир Ходжа-хана из Калаи Баланда близ Сарай-Ходжа, некогда сосланного эмиром Абдуррахманом в Индию. Возвратившийся позднее на родину Мир Ходжа-хан стал сторонником принца Насрулла-хана (брата эмира) и на этой почве - противником Аманулла-хана, в чем ему следовали и многочисленные сыновья. Шер Джан был также известен своими пробританскими связями, коих не скрывал на протяжении многих лет, а осенью 1928 г. он был даже арестован, а потом освобожден при содействии Бачаи Сакао. Его старший брат Ата-уль-хак, весьма близкий к принцу Инаятулле, командовал полком, а накануне переворота 1929 г. находился в составе афганского посольства в Москве. Он возглавил внешнеполитическое ведомство правительства Бачаи Сакао. Двое других сыновей Мир Ходжа-хана, - Мухаммад Сиддык и Мухаммад Керим-хан - были соответственно генералом - командующим армией (наиб-саларом) и начальником тайной полиции при Бачаи Сакао-Хабибулле II-м.4 В числе других ключевых кланов и родственных тандемов "Кабулистана" следует отметить еще несколько: Абдул Кадыр-хана и Абдул Куддус-хана (оба поочередно занимали пост министра торговли, выдали сестру замуж за Бачаи Сакао), - Ходжа Бабу-хан, некогда скрывавший у себя Бачаи Сакао, возглавлял министерство внутренних дел, а его брат Ходжа Мир Алем, член всеафганской Лоя Джирги 1928 г., был заместителем военного министра. В "сакавистское" руководство входили и их сыновья, - так, сын Ходжа Бабу-хана, Абу-хан, выпускник советской авиашколы, командовал наличными воздушными силами режима. Еще одним министром внутренних дел побывал при Бачаи Сакао и крупный земельный собственник из Тагао (родственник по женской линии Инаятулла-хана) Абдул Гафур-хан. Военные дела были сосредоточены в руках Сеида Хусейна, мелкого помещика из Кухдамана, сблизившегося с Бачаи Сакао в разбоях 1928 г., - он же считался заместителем нового эмира - наиб-ас-салтана. Финансами "Кабулистана" ведал бывший чиновник Кухдамана, он же местный помещик, Мирза Абдул Каюм, главой монетного двора был Ага Сайид Ахмед, казначейства - Гулам Хазрат (собственное казначейство было и у эмира, его возглавлял Мирза Мухаммад Айюб-хан). Давний доброхот эмира со времен его бродяжничества, малик Мохсен, стал губернатором Кабула, его брат Мирза Мухаммад Акбар - государственным казначеем, а племянник Абдул Гани-хан - комендантом Арка. Таможней "Кабулистана" управлял Зайн-уль-Абидин.

Некоторые ответственные должности заняли бывшие высокопоставленные чиновники Амануллы - "спецы": начальник электростанции в Джебаль-ус-Серадже Азизулла-хан стал ведать мастерскими и производствами, а глава налогового ведомства Мир Хашем продолжил выполнение своих обязанностей, хотя первоначально Бачаи Сакао хотел заменить его Гулам Гайдаром, родственником клана Моджаддеди. Он подозревал бывшего налоговика Амануллы в крупных хищениях государственных средств и до выяснения дел приказал поместить его в тюрьму. Правда, Мир Хашем был вскоре освобожден по просьбе Мухаммада Садика Моджаддеди и его дяди сардара Мухаммада Осман-хана, но в его ведомство был направлен с аудиторской проверкой Мирза Муджтаба - бывший мустауфи Кухдамана, снискавший репутацию неподкупного (по признанию малика Мохсена, Муджтаба даже однажды избил его за попытку взятки). Мирза, оказавшийся тайным недоброжелателем "сакавистов" (он даже скрыл от них истинную сумму займов, предоставленных предыдущим режимом купцам и торговцам), разумеется, не нашел в работе Мир Хашема никаких огрехов, и тот сохранил свой пост.

Правой, в основном карающей, рукой Бачаи Сакао был его младший сводный брат Хамидулла, возведенный в наместники эмира - муин-ас-салтана в ранге сардар-и-ала.

Особую ставку Хабибулла - Бачаи Сакао делал на тех, кто был когда-либо обижен Амануллой или разошелся с ним по причинам принципиального характера. К числу последних принадлежал клан афганских сардаров - потомков эмира Дост Мухаммада по женской линии (яхьяхель), самой видной фигурой в котором был Мухаммад Надир-хан - бывший военный министр Амануллы по праву считался одним из наиболее подготовленных военачальников афганской армии, он имел немалый боевой и даже дипломатический опыт, но серьезно разошелся с падишахом по тактическим вопросам (темпы реформ, меры властей в отношении мятежного Хоста в 1924 г. и др.) и ушел в отставку. В конце 1920-х гг. Надир жил на положении частного лица в Ницце, под Парижем. Когда в Афганистане разгорелся конфликт, его основные участники, каждый по-своему, учитывали фактор Надира. Аманулла надеялся, что отставной министр и посол усилит его лагерь, "сакависты", в свою очередь, тоже рассчитывали использовать его, по крайней мере какое-то время, в качестве главнокомандующего или даже главы правительства. Для привлечения влиятельного оппозиционера они снарядили миссию в составе его близких родственников, сардаров Ахмед-шаха и Абдул Азиза, снабдив их деньгами, достаточными для поездки в Париж и обратного путешествия вместе с Надиром и его братьями.5 Но посредники опоздали, а фактически разминулись с ним уже в Бомбее: отставной военный министр поспешил с началом новой смуты на родину. Одновременно Бачаи Сакао решил использовать Шах Махмуда, младшего брата Надира, для агитации среди племен Хоста, не забывших расправы 1924-25 гг. Шах Махмуд прихватил с собой нескольких близких ему людей и использовал данное ему поручение как способ вырваться из фактического плена. По дороге он вводил местную знать в курс того, что действительно происходит в Кабуле, и присоединился к братьям в Парачинаре, где семейство выработало предварительную программу действий, в конечном счете приведшую его к власти. Сутью этой программы было объединение афганских племен через всеобщую джиргу и дальнейшие совместные действия против "Кабулистана" Бачаи Сакао. Надир-хан не просто проигнорировал предложение самозваного монарха из низов, но потребовал от него сдать оружие, деньги и другие захваченные ценности и покинуть столицу. Разъяренные "сакависты" вычеркнули Надира из числа потенциальных союзников и разграбили его дом, он и его братья заочно были приговорены к смертной казни и за их головы обещана награда. Но даже и после этого Бачаи Сакао предпринимал попытки привлечь на свою сторону Надир-хана, посылая к нему индийского эмигранта Абдул Латифа, а затем сардара Али Шаха.6 Миссия молодого сардара - племянника Надира - должна была, по замыслу кабульских стратегов, убедить последнего в их благородстве, но в действительности имела обратный эффект: Али Шах все обрисовал в самом неприглядном свете и мужественно возвратился в столицу, чтобы разделить участь своей семьи - заложников Бачаи Сакао. Однако часть афганской аристократии, в том числе некоторые члены королевской семьи (принцы Хаятулла-хан, Мухаммад Кабир Джан, Азизулла-хан, Аминулла-хан - потомки эмиров Абдуррахман-хана и Хабибулла-хана) и афганской знати поторопились продемонстрировать свою лояльность новому, хотя бы и самозванному, монарху.

Новый режим Кабула поддерживала значительная часть духовенства. Духовным наставником (пиром) Бачаи Сакао и его ближайшим советником был хазрат Бузургджан из Кухистана, благословлял выступления против Амануллы словом и делом мулла Ахунд-заде Саиби Тагао - он направил на подмогу повстанцам около 2 тыс. человек. В близкий круг "сакавистов" входили также моулави Мухаммад Рафик - один из авторов оставшегося на бумаге соглашения с англичанами, и моулави Абдулхай, выпускник Деобанда и один из главных вдохновителей Хостинского восстания 1924 г.7 На начальных стадиях антиамануллистского мятежа с "сакавистами" поддерживал связи влиятельный клан хазратов и землевладельцев Моджаддеди, старшим в котором считался Шер Ага - духовный лидер многих пуштун-гильзаев из племени сулейманхель Южной провинции, а другой член клана, его брат Мухаммад Садык, поддерживал контакты с муллами Кохистана и с Бачаи Сакао, побуждая последнего захватить Кабул и передать командование Мухаммад Осман-хану - дяде названных хазратов, возглавлявшему Госсовет Афганистана до последней серии реформ Амануллы (именно он, по замыслу клана, должен был занять афганский престол, что сам М.Осман-хан безуспешно внушал Бачаи Сакао, предлагая ему посты главнокомандующего армией или военного министра уже после захвата им Кабула). Хотя самые амбициозные услуги клана Моджаддеди были отвергнуты, первые решения по поводу устройства государственной власти принимались "сакавистами" вместе с хазратами Шур Базар. Одним из первых таких решений было учреждение Мусульманского административного совета - Меджлис-и-Танзимия-и-Исламия,8 или, как он чаще именуется в англоязычных источниках и историографии, Государственного совета, председателем которого стал мулла Мухаммад Азам-хан Андери, землевладелец из Кухдамана (его состояние оценивалось примерно в 600 000 рупий).

Персональный облик "сакавистского" режима дополняет ряд лиц регионального действия - губернаторов, чиновников с особыми поручениями, а также некоторых теневых и сомнительных фигур, типа британского подданного Махфуз-хана - помощника Хамидуллы - брата Бачаи Сакао. Особое место среди региональных лидеров "сакавистской" и даже пост-"сакавистской" эры занимал Абдул Рахим-хан, губернатор Гератской провинции и создатель так называемой "Гератской республики", а также целая группа лидеров афганского севера - побывавшие в течение этого же периода губернаторами Афганского Туркестана купец и помещик Мирза Касым-хан и Халилулло - сын казненного в 1919 г. Амануллой мустауфи-аль-мамалека Мухаммад Хусейн-хана. Наконец, заметную роль во внутриафганском противостоянии конца 1920-х - начала 1930-х гг. сыграла среднеазиатская эмиграция - она выступила и человеческим ресурсом, и военно-административным элементом "сакавистского" режима.

Уже простое перечисление некоторых высших административных позиций "Кабулистана" свидетельствует о наличии некой структуры исполнительной власти на правительственном и местном уровнях, - она была гораздо скромнее и консервативнее амануллистской, но формально в чем-то и воспроизводила ее. Однако вскоре после прихода Бачаи Сакао к власти возникло и подобие ее законодательной ветви. Сначала это был Исламский комитет, который трансформировался в так называемое Центральное организационное народно-мусульманское управление. Этот орган состоял из 28 человек - по 4 от каждой провинции и по 2 - от областей, и комплектовался путем двухстепенных выборов: сначала уезды и административные центры выдвигали по 1 выборщику, а те, в свою очередь, избирали собственно членов управления. Половина их оставалась в Кабуле, а другая - направлялась на места в качестве уполномоченных этой квази-законодательной структуры власти.9

Одним из важнейших документов нового режима стал фарман Бачаи Сакао - Хабибуллы от 18 февраля 1929 г., содержащий длинный перечень предписаний и распоряжений социально-бытового и экономического характера. Так, фарман предписывал восстановить традиционное приветствие (словесное "Ассалам алейкум" вместо введенного Амануллой приветствия шляпой), традиционную же исламскую одежду (предельно закрытую для женщин), включая чалму, обязывал мужчин носить бороду, а женщин - появляться в общественных местах лишь в сопровождении мужа или родственника и т.д. Этим же указом закрывались иностранные школы и отзывались посланные на учебу за границу девушки, вместо солнечного вводился лунный календарь, восстанавливался прежний выходной день - пятница. Государство брало на себя расходы духовенства, хотя в целом религиозная политика нового кабульского режима не отличалась гибкостью. Предпочтение отдавалось приверженцам суннитского течения ханафитского толка в исламе, тогда как конфессиональные меньшинства преследовались и подвергались гонениям. "Судя по некоторым косвенным данным, именно то время (то есть период правления Бачаи Сакао - Б.В.) было одним из самых тяжелых в новейшей истории исмаилизма в Афганистане" - заключает представитель санкт-петербургской школы афганистики С.Е.Григорьев.10 Эксцессы имели место и в отношении евреев, особенно в северных провинциях.

В экономической сфере государство, в лице властей "Кабулистана", декларировало сложение недоимок (по малиату - лишь до 21 марта 1929 г.) и отмену некоторых налогов, - не очень много для истощенной поспешными реформами Аманулла-хана, а потом раздираемой гражданской войной страны.

Ключевой идеей военной политики объявлялся добровольный набор на военную службу. Волонтеров должен был привлечь целый набор выплат: денежных - пехоте - 20 рупий в месяц, и натуральных - 4 сир зерна, 2 комплекта одежды и 1 пара сапог, кавалерии - 50 рупий в месяц (со своими лошадьми).11 Самый живой отклик этот призыв получил среди среднеазиатской эмиграции, особенно ее наиболее маргинализированной, бухарской части, - он стал для нее неким вариантом трудоустройства. Но отмена всеобщей воинской повинности отнюдь не отменяла проблем с набором в армию: все крестьянские дворы облагались денежным сбором (300 рупий за новобранца, из них половина шла кабульским властям).

Практически на всех направлениях своей деятельности "сакависты" встречали громадные трудности: как отмечал ведущий сотрудник советского посольства в Кабуле Э.Рикс, "кугистанское правительство не проделало никакой законодательной работы и едва ли оно в дальнейшем способно на это и на какую-либо созидательную работу"12 Характерно, что почти все законодательство Амануллы сохранило свою силу: так, Организационное управление, рассмотрев уголовный кодекс, нашло его вполне согласованным с шариатом, и намеревалось ввести в жизнь после умиротворения страны. Пустыми оказались и декларации об изменении налоговой политики: возвращение к натуральным формам налогов было уже просто невозможным, а финансовый кризис продолжал усиливаться: к лету 1929 г. были почти растрачены запасы, оставшиеся после Амануллы (около 30 млн. рупий), конфискованы выданные при прежнем режиме ссуды на развитие промышленности и торговли, а вместо обещанной отмены налогов хотя бы в наиболее лояльных областях началось их взыскание за 2-3-4 года вперед! Сбор налогов вновь стал прерогативой местных влиятельных лиц (маликов и пр.), от которых даже не требовались отчетные финансовые документы. И все же отмеченные трудности, плюс фактическая международная изоляция, не помешали "Кабулистану" попытаться ввести собственные деньги: прежние, включая их название "амание", были отменены, а новые - временный вариант - представляли собой серебряные монеты, отлитые с форм эмира Хабибулла-хана (1901 - 1919), с новой датой чеканки. Однако из-за сопротивления купечества и прочих сложностей переживаемого периода новые деньги практически не попали на общеафганский рынок.

Доступные источники не позволяют пока детально идентифицировать целый ряд направлений и отдельных мер режима Бачаи Сакао, но достаточно очевидны тенденции "кугистанизации" всех административных постов (термин, часто используемый в советской дипломатической переписке того времени, от искаженного Кухистан, и обозначающий, в данном контексте, доминирование этно-земляческого принципа в кадровой политике режима) и наделения землей выходцев из северных уездов Кабульской области за счет других национально-территориальных общностей. В существующей историографии проблемы преобладают негативные оценки и режима Бачаи Сакао и его политики, причем большинство исследователей и вообще пишущих на эту тему ограничиваются лишь самыми общими замечаниями. Одним из таких общих моментов является и упоминание о наличии двух направлений в "сакавистском" руководстве, - прогрессивного и реакционного. Советские дипломатические источники относили к первому министров двора и иностранных дел, то есть братьев Шер Джана и Ата-уль-хака, они же полагали, что и сам Бачаи Сакао, из-за близости к нему Шер Джана, находится под влиянием "прогрессивной" группы, но будучи обремененным гражданским противостоянием, пока не хочет и не может ассоциироваться с прогрессивными идеями13. Возможно, именно поэтому он не поддержал идею своего все более автономизирующегося союзника, гератского губернатора А.Рахима, учредить еще до окончания войны всеафганский парламент (меджлис) и ввести республиканское правление, хотя нет никаких прямых данных о принципиальной позиции кабульских властей по этому и некоторым другим стратегическим вопросам.

Наличие различных течений в "сакавистском" руководстве подтверждает и один из его первых и наиболее строгих критиков, доктор Абдул Гани (индийский мусульманин, бывший врач эмира Абдуррахман-хана и создатель лицея Хабибия в Афганистане). Хотя в основе этих течений он видит лишь различие методов, а не интересов, под его требовательным пером прорвавшиеся к высшей власти грабители типа малика Мохсена и Сеида Хусейна явно уступают группе министра двора Шер Джана - "самого умного и благоразумного" в окружении Хабибуллы - Бачаи Сакао, "единственного, кто как-то был связан с цивилизованным обществом". Шер Джан хорошо знал слабости своего бывшего компаньона, а затем патрона, а в государственных делах стремился ограничить влияние неграмотных кухистанцев, привлекая к сотрудничеству бывших чиновников Амануллы. Именно Шер Джану принадлежит заслуга налаживания более или менее организованной работы госаппарата и самого этого аппарата, по его же инициативе начала издаваться газета "Хабиб-уль-Ислам" - официоз и единственное периодическое издание режима.14

К середине лета 1929 г. Бачаи Сакао номинально подчинялись Гератская, Мейменинская, Каттагано-Бадахшанская и Кандагарская провинции, южная часть Хоста (районы проживания племени сулейманхель). В Афганском Туркестане в начале февраля отряды Сеид Хусейна установили власть Бачаи Сакао, но после неудачи советско-афганской военной экспедиции В.Примакова - Гулам Наби-хана (середина апреля - май 1929 г.) установилась коалиционная полуавтономная власть проживавших здесь национальных меньшинств и среднеазиатской эмиграции, хотя и лидеры названных выше административно-территориальных образований проводили сепаратистскую политику, все больше отдаляясь от Бачаи Сакао и вообще борьбы за Кабул.

За 9 месяцев своего существования "Кабулистан" так и не получил международного признания, хотя все это время в афганской столице функционировали посольства трех государств: СССР, Турции и Ирана. Они де-факто поддерживали рабочие отношения с "сакавистами", проводя по возможности солидарную политику нейтралитета и невмешательства во внутриафганские дела. При этом каждый член триады вырабатывал свою тактику: турки, например, провоцировали своих советских коллег захватить афганский север, но сама советская дипломатия вела гораздо более сложную игру в Афганистане: делая до весны 1929 г. основные ставки на Амануллу и не теряя потом из виду его сторонников, она внимательно изучала потенциал Надир-хана и Бачаи Сакао. Апрельско-майский кризис поставил "Кабулистан" и СССР на грань войны, но очевидное неравенство сил позволило избежать открытого конфликта, - в дальнейшем окружение Бачаи Сакао неоднократно ставило перед советской стороной вопрос о признании или хотя бы отправке в Москву неофициального торгового представителя с правом шифрованной переписки (для этой миссии предлагался родственник Бачаи Сакао, купец Мир-Афганов). Такого рода решения по твердому настоянию СССР были отложены до окончания в Афганистане гражданской войны, хотя советское руководство и не исключало, при определенных условиях, признания кабульского режима (в случае укрепления и расширения его власти).15

Общепризнанным фактом считается то, что режим Бачаи Сакао с самого начала ориентировался на поддержку Англии, разумеется, в тех пределах, которые допускались как коалицией новых "кабульцев", так и самой Англией. Проект двустороннего соглашения на условиях, аналогичных тем, которые существовали при эмирах Абдуррахмане и Хабибулле, был готов к подписанию в день въезда Бачаи Сакао в Кабул - постарались Шер Джан и моулави Мухаммад Рафик в компании с секретарем британской миссии Махбубом Али. Но документ не был подписан из-за противодействия влиятельного среди момандов религиозного авторитета, моулави Фазль Раби. В целом же Англия неофициально поддерживала Бачаи Сакао "в расчете на то, что кухистанское правительство откажется от активной политики в индийском направлении и по "таджикскому" характеру своей власти будет вести агрессивную в отношении СССР политику опираясь на таджико-узбеко-туркменскую эмиграцию".16

На исходе лета 1929 г. кабульские власти предприняли, пожалуй, последнюю настойчивую попытку получить международное признание, но и на этот раз результат оказался нулевым: Англия согласилась лишь на частный визит афганской делегации, а СССР придерживался все той же выжидательной линии "поддержания фактических отношений с Хабибуллой и быстрого всемерного развития экономических отношений с северными провинциями Афганистана". В Афганистане все также функционировало советское полпредство и три консульства, было даже восстановлено авиасообщение с Кабулом и Мазари-Шарифом, открывались, - причем по просьбам самих "сакавистов", - советские торговые агенства. Но, как уже указывалось, Бачаи Сакао и его окружение хотели большего - дипломатического признания: ради этого они даже выразили готовность расширить связи, существовавшие при Аманулле, прося дополнительно, - вероятно, по примеру того же Амануллы, - военной помощи (продажи оружия в рассрочку и посылки летного персонала). Но советская дипломатия в этот решающий момент не изменила курс своей афганской политики, хотя ей пришлось преодолевать прихотливость разведывательного ведомства и влиятельных идеологических учреждений, вроде прикоминтерновского Международного аграрного института. Положение "кухистанцев"/"кухдаманцев" было крайне непрочным, но и самые благоприятные для них прогнозы не сулили выгод советской стороне. Главный стратегический недостаток определялся начавшейся этно-политической перестройкой Афганистана и неизбежным возрастанием конфликтности на этом межгосударственном перекрестке Центральной Азии. В военной помощи режиму Бачаи Сакао было отказано, и, как заключали в НКИД СССР: "Признание его в данный момент, что явится косвенной поддержкой его, также следует отвергнуть. Признание его в данный момент может его несколько усилить и сыграет отрицательную роль в наших отношениях и с Надир-ханом и с амануллистами в случае прихода их к власти".17

Доступные оригинальные источники не позволяют сколько-нибудь полно охарактеризовать режим Бачаи Сакао как государственную власть, но некоторые предварительные заключения все же можно сделать. Первое касается самого Бачаи Сакао, - даже крайне сдержанно настроенный к нему и неоднократно испытывавший в Кабуле угрозу своей жизни советский дипломатический персонал отмечает его качества как активного "и притом весьма неплохого" военачальника, но декоративную роль как государственного деятеля, остававшегося ширмой для "кугистанского и кухдаменского ханства" и духовенства. Персональный состав руководящих структур и вообще влиятельных лиц "Кабулистана" показывает, что власть в афганской столице и некоторых других районах и провинциях страны перешла к группе ущемленных реформами Амануллы региональных кланов, довольно пестрых по своей этнической принадлежности: среди них оказались разного калибра ханы-землевладельцы таджикского происхождения и таджикизированные маловлиятельные пуштунские группы (сафи и др.), некоторые племена и роды пуштунов-гильзаев (даудзаи Умра-хана, проживавшие в Кухдамане, часть сулейманхель и др.). Заметную группу в рядах "сакавистов" составили бывшие чиновники Амануллы, в том числе и весьма видные: те, кто остался недоволен и разочарован его реформами, либо уличен в нарушениях закона и смещен со своих постов. Наконец, еще один солидный отряд организованной антиамануллистской оппозиции, а потом и альтернативной государственно-политической структуры "Кабулистан" составили представители наиболее консервативной части духовенства - они даже пренебрегли социальным происхождением и другими, весьма существенными для Афганистана обстоятельствами жизни их ставленника Бачаи Сакао, провозгласив его новым эмиром и защитником мусульманской веры. Таким образом, изученные материалы позволяют сделать некоторые уточнения по поводу этно-национального и политического облика режима Бачаи Сакао - это не был преимущественно таджикский альянс помещиков северных (прикабульских и туркестанских) областей и духовенства, спровоцировавших разорившееся и традиционно мыслящее крестьянство на "аграрную контрреволюцию", а более широкая коалиция многонациональных региональных элит, части высшей, средней и мелкой бюрократии прежнего режима и духовенства, отстраненных от власти и/или отрицающих многие стороны идеологии и практики "аманизма". Тем не менее, 9-месячная история государства "Кабулистан" и многочисленные, хотя больше малоуспешные, попытки его властей взять верх в военно-политической борьбе традиционных и либерально-реформаторских сил, даже выдвинуть собственные проекты общественно-государственного устройства позволяют говорить о появлении в Афганистане на исходе первой трети ХХ в. более или менее жизнеспособных альтернативных проектов общественного развития. Модель "Кабулистана" допускала, как минимум, существенную этно-территориальную и политическую рокировку элит, и была реакцией на потрясающую тактическую небрежность и ничтожный управленческий/менеджерский уровень безусловно прогрессивных реформ Аманулла-хана, слабость его социально-политической базы и предельность его харизмы.

1. См. ретроспективную справку о восстании Б.Сакао, подготовленную сотрудником Отдела Среднего Востока МИД СССР П.Зудиным - Архив внешней политики РФ (далее - АВП РФ), ф. Референтура по Афганистану, опись 33в, пор. 1, папка 226а, л. 3 (назад)
2. Российский центр хранения и изучения документов новейшей истории (РЦХИДНИ), ф. 62, оп. 2, д. 1806, л. 180 (назад)
3. Соколов-Страхов К.И. Гражданская война в Афганистане 1928 - 1929 гг. М., 1931, с. 51 (назад)
4. Одна из наиболее детальных характеристик "команды" Б.Сакао содержится в обстоятельной статье немецкого исследователя-афганиста Клауса Джекеля Reform und Reaktion in Afghanistan: Notizen zu Aufstieg und Fall Amanullahs//Mardom Name, N 3, 1977, S. 40 - 43. Из квартета сыновей Мир Ходжа-хана, составившего костяк администрации "Кабулистана" двое - Шер Джан и Мухаммад Сиддык - были казнены вместе с Б.Сакао, М.Керим-хан бежал в Пешавар, откуда выступал против династии Мусахибов (Надир-хана и его братьев) под именем малика Абдуллы- хана Нуристани. На родину возвратился лишь после второй мировой войны, и жизнь ему спасло лишь родство с влиятельным кланом Эттемади. Долгожителем оказался самый старший из братьев, Ата-уль-хак - благодаря дружбе с М.Хашим-ханом, ставшим премьер-министром Афганистана, он не только уцелел, но и благополучно дожил до 87 лет (умер в 1972 г.). Но ни статья К.Джекеля, ни публикации других афганистов не могут сравниться по обстоятельности с соответствующими разделами монументального труда Абдул Гани "Краткая политическая история Афганистана", хотя последний не скрывает своего скептического отношения к "сакавистам". Оперируя уникальными данными (о структуре "кабинета" Б.Сакао, его позиции по ряду вопросов внутренней политики, правда, в изложении "одного из его доверенных министров") А.Гани даже сомневался, что они вызовут чей-либо интерес. - См: Abdul Ghani, A Brief Political History of Afghanistan (Lahore, 1989), pp. 756 - 757 (назад)
5. Abdul Ghani, A Brief Political History ..., p. 817 (назад)
6. Там же, с. 853 - 854 (назад)
7. АВП РФ, ф. Референтура по Афганистану, оп. 13, пор. 41, папка 161, 98 - 107 (назад)
8. Abdul Ghani, A Brief Political History ..., p. 755 - 756 (назад)
9. АВП РФ, ф. Референтура по Афганистану, оп. 11, пор. 67, папка 151, л. 233 (назад)
10. Григорьев С.Е. Афганские исмаилиты: некоторые замечания и наблюдения//Вестник Восточного института. СПб., 1996, т. 2, ¦ 1(3), с. 248. В ряды конфессиональной (шиитской, в том числе в форме исмаилизма) оппозиции режиму и политике Бачаи Сакао данный автор заносит также часть хазарейцев. Такое заключение не представляется правомерным, поскольку последние тяготели к пуштунам (или амануллистам, как в данном историческом эпизоде) скорее по социаль- но-политическим причинам, стремясь блокироваться с сильнейшим или воспринимаемым в качестве такового. (назад)
11. Там же, л. 115 - 117 (назад)
12. АВП РФ, ф. Секретариат Карахана, оп. 12, пор. 71, папка 75, л. 50 (назад)
13. Там же (назад)
14. Абдул Гани утверждает, что Шер Джану даже удалось убедить Б.Сакао в приемлемости европейской одежды, и одна из жен "народного" эмира была одета в таком стиле. Подобная новация ранее выдвигалась как одно из главных обвинений против реформатора Амануллы, что стоили ему трона. (назад)
15. АВП РФ, ф. Секретариат Карахана, оп. 12, пор. 71, папка 75, лл. 51-52, 66. Для такого реши- тельного шага (за него особенно активно выступала советская разведка, считавшая возможным даже руководить Б.Сакао) требовалось максимально усилить информационную базу афганской политики СССР, для чего предполагалось направить в Афганистан двух специальных дипкуреров - начальника восточного отдела разведки Г.Агабекова и уже побывавшего в этой стран востоко- веда и дипломата И.Рейснера. (назад)
16. Там же, л. 50-51 (назад)
17. АВП РФ, ф. Референтура по Афганистану, оп. 11, пор. 67, папка 151, л. 264 (назад)

"Востоковедческие исследования на Алтае". Барнаул, 2000.

Здесь читайте:

Афганистан (хронологическая таблица)

СТАТЬИ

редактор Вячеслав Румянцев

24.03.2003