> XPOHOC > РУССКОЕ ПОЛЕ   > СИБИРСКИЕ ОГНИ  >

№ 05'04

Борис УКАЧИН

Сибирские огни

Сибирские огни

XPOHOC

 

Русское поле:

СИБИРСКИЕ ОГНИ
МОЛОКО
РУССКАЯ ЖИЗНЬ
БЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫ
ПОДЪЕМ
СЛОВО
ВЕСТНИК МСПС
"ПОЛДЕНЬ"
ПОДВИГ
Общество друзей Гайто Газданова
Энциклопедия творчества А.Платонова
Мемориальная страница Павла Флоренского
Страница Вадима Кожинова

 

ЛЕГЕНДА О СЕМИ БРАТЬЯХ

1
В глубинах неба сверкающего
Созвездие есть — Семь Каанов,
Об этих звёздах небесных
Легенду хочу рассказать я.
Её, словно люльку, пытаюсь
Тихонько-тихонько раскачивать,
Тихонько-тихонько баюкать,
Красивая эта легенда,
Должна вам, родные, понравиться.
 
2
Когда ещё мир был пустынен,
В далёкие давние годы,
Когда племена не смешались ещё,
В те древние дивные годы
Под вечной Луною и Солнцем,
В долинах святого Алтая,
В земле красоты несказанной
Бродяжили, праздно шатались
О предках не знавшие братья,
Про мать не слыхавшие братья,
Отца не видавшие братья,
Безродные семеро братьев —
Не глупые вовсе батыры
Под небом удачу искали.
3
Блуждали без дела и прока,
Частенько голодными были,
Но вдруг им долина открылась —
Владенья Большого Каана.
Над матерь-рекою в сиянье
Дворец Белокаменный к небу
Шатры свои гордо возвысил,
А рядом, объята огнями,
Вся в золоте и самоцветах
Стоит коновязь расписная…
Великий Каан был законным
Хозяином этих владений,
И белым скотом переполнен
Был край — и луга, и долины,
Всё было покрыто стадами,
При них и народ благодарный
Трудился в довольстве и мире.
Безродные семеро братьев
Опешили от удивленья,
Как быть и что делать не знают
И стали судить меж собою.
 
4
Что будет, то будет — решили.
Бесстрашные семеро вместе
Вошли во дворец, так помолвив:
— Убьёт если, пусть убивает.
Ступают, о смерти не помня,
И каждый — мудрец-прорицатель,
И каждый — смельчак-предводитель,
Желают взглянуть на Каана,
Желают Каана услышать.
Стократно-зеркальные двери
Тихонько они открывают,
Стократно заклятые камом-шаманом
Пороги с трудом переступают,
И внутрь войдя, озираются братья,
В убранстве сверкающем залы,
Богатство такое и роскошь,
Что кружатся головы кругом.
На войлоке лунного снега
Великий Каан восседает.
В глазах, что пиалам подобны,
Плескаются хитрые искры.
А мышцы его сталью виты,
Седа голова и огромна,
Как радуги-дуги — две брови,
С тайгой борода лишь сравнима.
Безродные семеро братьев,
Став кругом пред мудрым Кааном,
С поклоном промолвили:
«Здравствуй».
Великий Каан не дивится,
Приветствием им отвечает,
С расспросами к ним приступает.
— Откуда вы, смелые люди?
Куда направляетесь ныне?
Отец ли растил вас под небом,
Кормила ли мать молоком вас,
Кого назовёте роднёю?
 
5
Не дрогнули семеро братьев,
Колени склонив с уваженьем,
Они отвечали Каану:
— О матери мы не слыхали,
Отца мы не знали в помине,
Быть может Земля нас родила?
А Небо — отцом называть нам?
Иль дети мы Солнца с Луной,
Иль дети мы Скал и Деревьев?
Безродные семеро братьев
Мы бродим степями-горами,
Устали бродить по Алтаю,
Кормиться по бедным аилам
Людской добротой… поддержи нас,
Ты славен и великодушен,
А мы — лишь сироты простые.
От гнева Каан не затопал
И резкого слова не молвил:
— Уж если вы голодны, дети,
В полях моё белое стадо,
Вы можете есть, что хотите —
Вот стол с наилучшей едою,
С достойнейшим Арчы-Курутом* .
6
Как будто златая кукушка
Для братьев из рощи запела,
Они из дворца поспешили,
Аркан власяной, перевитый,
На крепкие руки смотали,
Из Белого Стада средины
Кобылу арканом поймали,
(Упитанной она была, нежеребой,
Сало её, как грибы белые,
Вкусная, жирная была, оказывается,)
Ещё до рассвета — всё съели,
К утру ничего не осталось.
И так всю неделю гуляли
Безродные семеро братьев,
Семь жирных кобыл нежерёбых
Из Белого Стада средины
Арканом они изловили,
Семь лучших кобыл они съели.
 
7
Великий Каан удивился:
— Что делать, как быть мне с гостями?
Седой головою качает,
Коврами туда-сюда бродит.
— Прикончат они за полгода
Все наши стада и отары…
И чёрная кровь у Каана вскипает,
И желчной слюной он исходит.
И шлёт он гонца семи братьям,
Горят его сердце и печень.
Безродные семеро братьев
Приходят по зову владыки,
Склоняются в полупоклоне,
Великий Каан чуть с издёвкой
Выспрашивать старшего взялся:
— Скажи мне, на что ты годишься?
Талантом каким ты владеешь?
— Я старший. И младшим опора,
Какое бы не было море,
Широкое бурное море,
Я братьев пучине не выдам,
На берег их вынесу разом.
И правой рукой указует
Великий Каан на второго:
— Скажи мне, на что ты годишься?
Талантом каким ты владеешь?
Второй, не смущаясь нисколько,
Ответствует хану-владыке:
— Я создан с великим талантом,
Я вор самый главный на свете,
Взглянуть не успеешь, я тут же
Похитить смогу что угодно.
Смеётся Каан, указует
На третьего брата рукою:
— Скажи мне, на что ты годишься?
Какими дарами владеешь?
Не скрой, расскажи нам всю правду.
И третий ответствует твёрдо:
— Шесть братьев своих драгоценных
Избавить могу от огня я,
Шесть братьев родных и любимых
Из грозного боя спасу я
И в мир шестиярусной бездны,
К Эрлику в объятья не выдам.
Дивится Каан этой речи,
И вновь с недоверья улыбкой
К четвёртому брату склонился:
— А ты? Для чего ты был создан?
Какую ты пользу приносишь?
— Я создан невидимым Духом,
Стрелок дальнозрящий и меткий,
Я птицу под куполом Неба,
Я змея во чреве Подземья
Стрелою навылет пронзаю.
Уже не смеётся владыка,
Чело его пасмурным стало:
— Скажи мне, а ты, неужели
И ты обладаешь талантом?
— И я неспроста народился, —
Каану ответствует пятый, —
Я брата упавшего с неба,
Я брата из бури воздушной
Спасу, не позволю разбиться,
Руками над самой землёю
Сумею его подхватить я.
 
«Беспамятны юноши эти,
Не знают родства и невежды,
Но выдумкой Бог не обидел,
Чего-то мы дальше услышим?»
И, руку подняв, вопрошает
Он дальше с усмешкою грустной:
— А ты чему в жизни учился?
На подвиг способен ли тоже?
— Я духов слуга, прорицатель, —
Шестой сирота отвечает. —
Камлаю и сон насылаю,
Могу в забытье погрузить я,
В тяжёлую вязкую дрёму.
И веря всему и не веря,
Дивится Каан, размышляет:
 
«Как видно, могучие Боги
Гостей не простых мне послали».
Глядит он на брата седьмого,
А тот улыбается, дремлет,
Лежит на ковре, как блаженный.
Каан ему: — Эй, просыпайся!
Не хочет вставать самый младший,
Сквозь дрёму чуть слышно бормочет:
— Я спящий, я снов соглядатай.
Всю самую нежную пищу,
Все самые сладкие соки,
Что старшие братья добудут,
Я съем — и опять засыпаю.
И пуще задумался мудрый
Могучий Каан: «Ох, не просто
Вы созданы Небом, пришельцы».
— Ну, что же, — он вслух произносит, —
Похоже, вы непобедимы,
Поэтому вот вам заданье —
Сумеете это исполнить,
Богатство моё забирайте,
Всё царство, Престол и владенья.
До края земли моей дальней,
Где плещется Чёрное море,
Пойдите и там через море,
Коль сможете, переплывите,
За морем огромное царство,
Владения Укту-Каана,
Жену его выкрасть посмейте,
Царицу-красу привезите
Сюда — во дворец мой. И больше
От вас ничего мне не надо.
Наказ мой таков. Если вправду
По слову вы всё совершите,
Престол я покину до срока
И всё вам отдам во владенье:
Дворец мой, стада и отары,
Народ в куренях и аилах,
Запасы, сокровища, сбруи,
Оружие — всё забирайте!
Имейте прекрасных наложниц!
Резвитесь на царской охоте!
Зовите соседей Каанов,
Пируйте в согласье и дружбе!
 
8
Безродные семеро братьев
Решили, что с ними удача,
И радостно к Черному морю
Они налегке устремились.
Но встретило Черное море
Их валом, кипением, бурей,
Подобные тучам громовым,
Метались могучие волны,
Сплетённые в тёмные косы,
Хлестали по берегу волны,
И в полночь рыдали и выли,
И утром, и в ветреный полдень.
Смиряются, шёлку подобны,
Все волны с луною восходом,
Однако пока обернётся
Волна через Чёрное море,
За месяцем месяц проходит,
Шумит и бушует пучина.
Заспорили семеро братьев,
Едва ли не в бой друг на друга
Бросаются, к старшему младший
С угрозой, с насмешкой: — Не ты ли
Хвалился, что младшим опора,
Что вынесешь нас из пучины,
Не дашь утонуть?! Выполняй же.
— Что ж делать, на шею садитесь,
Все вместе меня оседлайте…
И братьев чрез Грозное Море,
Сквозь бурю и гром перевозит.
На том берегу самый старший
Понёс укоризну на брата:
— Кто Вором великим назвался?
Бесстыжий, не ты ль похвалялся?
Иди же в хоромы Каана,
Кради молодую царицу.
— Однако шаман-прорицатель
Идет пусть со мною в хоромы,
Камлая и сон насылая,
И всех погружая в дремоту.
Шестой со вторым по дороге
К Дворцу зашагали, обнявшись,
И лишь самый младший из братьев
Шептал сквозь истому-дремоту:
 
«Воротятся пусть мои братья», —
В калачик свернулся, бормочет,
Спит сладко и видит победу…
Вот кам, заклинатель кёрмёсов,
Принялся читать заговоры,
Он кружит и молится Небу,
Кружится, Земле поклоняясь,
И просит о Сне непробудном,
И вдруг уплотняется воздух,
Свиваясь в тяжёлый, горячий
Поток, и цветы запылали,
И травы поникли, пожухли,
И запахи распространились…
Жена молодая Каана
Вздохнула, по саду гуляя,
В глазах Абакай*  помутилось,
Она цепенея, упала,
И сном, и красою объятую,
Её из владений Каана
Стремительно братья выносят.
 
9
…К безбрежному Черному морю
Два брата вернуться сумели,
Уселись на старшего снова,
Все вместе его оседлали…
И он через Грозное Море,
Сквозь бурю и гром устремился.
На самом пути середине
Красавица вдруг пробудилась,
Очнулась от сна колдовского,
Заплакала, запричитала —
И горько, и звонко, и страшно.
Потомственный, властный и грозный
Был Укту-Каан на охоте,
Жены своей голос услышал,
Во гневе вскричал, и дружины
Завыли громовые трубы,
И войско во след поскакало,
Сто скал на пути разрушая,
Сто сосен ломая на щепки,
Копытами дерн раздирая,
За дерзким отрядом в погоню!
…Семь братьев назад оглянулись,
Страшнее медвежьего рёва
И чёрного леса теснее,
Огромное войско Каана
Шумело, щетинило копья,
Грозило, воров настигая,
Как пламя, хватая за пятки.
С испугу на третьего хором
Обрушили братья упрёки:
— Хвалился не ты ль пред Кааном —
 
«Шесть братьев своих драгоценных
Избавить могу от огня я,
Шесть братьев родных и любимых
Из грозного боя спасу я
И в мир шестиярусной бездны,
К Эрлику в объятья не выдам» —
Назад оглянись! Наступили
Война и огонь, и погибель…
Железный, с огромною кроной,
Что в небо вросла, вырывает
С корнями он Тополь и машет
Орудием этим над бездной.
Налево — и тридцати тысяч
Как не было! Взмахом направо
Он семьдесят тысяч сметает,
Воинственный и беспощадный.
И сильное войско Каана,
Залитое собственной кровью,
Своими кишками давяся,
Стеная, в пучину валится,
С душою и с жизнью расставшись
И род свой закончив бесславно.
 
10
У властного Укту-Каана
Кровь алым ключом закипает,
Желчь ярой смолой загорает
От бешенства или бессилья.
Двух Коршунов он кровожадных
На волю небес выпускает,
Двум Коршунам повелевает:
— Летите за море, за горы,
Жену отберите у братьев,
Жену мою мне возвратите!
А коль не свершите наказа,
Проклятье на вас налагаю,
Погибните в муках и корчах…
И чёрные коршуны взмыли,
Поднялись под самое небо
И с клёкотом, молниеносно,
Как демоны, пали на братьев.
Жену молодую Каана
Схватили за белые плечи
И ввысь, к облакам поднялися,
Взлетая высоко-высоко.
Безродные семеро братьев
Уставились в синее небо,
Следят за полётом, дивятся,
Словами стрелка задирают:
— Припомни как хвастался, братец,
Гордясь пред Великим Кааном:
 
«Я создан невидимым Духом,
Стрелок дальнозрящий и меткий,
Я птицу под куполом Неба,
Я змея во чреве Подземья
Стрелою навылет пронзаю».
Рази! А иначе с позором
Вернёмся мы или погибнем…
За дело берётся четвертый
И, выломав хлыст сухостоя,
Он ладит гигантский, могучий
Грозу-самострел. И стрелою
Его оснастив, наговором
Стрелу налагает, читает
Проклятия, руны-молитвы
Для коршунов, демонов здешних,
Что взмыли под самое небо
И смотрит, и целится долго:
 
«Должно быть, я — меткий охотник,
Пускай же стрела заиграет
И шею-хребет переломит
Двум коршунам прямо под небом.
А если же я — неумеха,
То пусть она рядом проскочит,
Жену-Абакай не заденет».
И свистнула, ввысь улетела
Стрела и хребет перебила
Двум коршунам, крылья пронзила,
И рухнули птицы с небес.
 
11
Жена молодая Каана
От облака падает камнем,
Красавица, чудо вселенной,
Вот-вот и исчезнет навек.
И в ужасе пятому брату
Все разом кричат заполошно:
— Не ты ли так лихо Каану
Нахвастал про редкий талант?!
Мол, брата упавшего с неба,
И брата из бури воздушной
Спасу, не позволю разбиться,
Руками над самой землёй
Сумею его подхватить я.
Представь же, что это — сестра нам,
Скорее! Скорее! Лови же!
Позор нам, калак* ! Успевай!
 
«Сказал — как стрелу на свободу
Отправил». Так молвят в народе.
Жену-Абакай над землёю
Шестой как пушинку поймал,
От горестной смерти избавил,
Схватил на лету молодицу,
И будто сосуд драгоценный,
Он бережно братьям принёс.
И только седьмой не услышал,
Дремал и победы не ведал.
 
«Они без меня разберутся,
Во сне все событья видней».
 
12
В Алтай, словно груз, без вниманья
Везут Абакай-полонянку,
Под причет и слёзы царевны
Её во Дворец доставляют.
Великий Каан, увидавши
Красавицу, речи лишился,
Спина у него онемела,
Рассудок смутился, померк,
И страха вовеки не знавший
Великий Каан испугался,
Как будто бокал с беленою
Принявши — на землю упал,
Глаза закатились и пена
Из уст потекла, и стенанья,
И судороги усмиряя
Он долго у трона лежал.
И вот, наконец, успокоился,
И вот, наконец, отдышался
И, выдохнув горечь и слёзы,
Поднялся Великий Каан.
С улыбкой, на нитке дрожащей,
И с радостию черезмерной,
Готовой отравой излиться,
Он держит пред братьями речь:
— Слава Богу — Алтай-Кудаю!
Слава Богу — Деревьям-Скалам!
Слава Богу и батырам братьям!
Я от слова не отступаю,
Всё богатство моё забирайте,
Всем народом моим управляйте,
И Дворцами и Троном владейте,
И землёю распоряжайтесь,
Над Каанами власть простирайте!
Так сказал. И печальный с Престола
Он сошёл, и увёл за собою
Распрекрасную полонянку,
Взявши за руку, не обернулся,
Растворился в долинах Алтая…
13
Победители-братья остались,
На Престол горделиво воссели,
Семерыми Каанами стали,
Им, как есть, весь народ покорился,
И Кааны-соседи притихли,
И долины от страха застыли,
Ходят-бродят безродные братья,
Где огнём, где коварством, где плетью
Насаждают разбойную волю,
Никому нет ни сна, ни покоя,
Никого не готовы щадить.
… То не скрылось
от Юч-Курбустана —
На Престоле Небесного Мира
Высоко сидящего Бога,
Слово грозное он произносит:
— Отвергаю беду приносящих,
Отвергаю народ угнетающих,
Кровь соседних Каанов лакающих,
Отвергаю делбисов*  прожорливых,
Вон возьму семерых глотающих,
Вон извергну, покой незнающих,
Ненасытных, бродяг, похитителей —
Прочь, говорю им, прочь!
 
14
Не остаться на чаше-земле им,
Такова воля Юч-Курбустана,
Он проклятие шлёт-насылает
На удалую эту ватагу,
Молвит Слово, плюёт три раза
Вслед тому, чему быть суждено:
 
«Семеро — пусть исчезают!
Семеро — пусть пропадают!
Дно небесное — будь им аилом!
Свод небесный — степью им будь!
Станут звездами братья-бродяги,
Станут люди свободны, как прежде,
Пусть сияет, горит семизвездье
Семь Каанов,
да будет так!».
С той поры появилось созвездье,
Вознеслись над землёй Семь Каанов,
Но, небесных пределов достигнув,
Удалившись навек от людей,
Братья вновь принялись куролесить,
Среди звёзд суматоху подняли,
Вновь дивится Юч-Курбустан:
 
«Не видать мне от них покоя,
Неуёмны они, бедоносны,
В зыбке их, знать, кёрмёсы качали
И не будет с них толка, пока
Не стреножу их нрава навеки».
И решается вещим Словом
Наложить золотые путы:
 
«Пусть отныне во веки веков,
До скончанья этого мира
К пуповине Земли и Неба,
К Золотому Колу*  вселенной,
Коновязи — крепью моей
Будут братья цепью-арканом
Как прикованы! Чтобы горе,
Чтобы смута не ширились больше,
Пусть кружатся, пусть вечно
кружатся,
Обегая Алтын-Казык!».
 
15
Слово молвил. И плюнул трижды.
Запечатал печатью время.
Пусть глядят племена стоязыки,
Уцепившись за корни корней,
Пусть глядят они в небо ночное,
Где, проткнувшие дно Вселенной,
Семь Каанов, семь самых ярких
Звёзд сияют, вертясь, крутяся
Вкруг Кола Золотого, и привязь,
И свой вечный бег проклиная…
Вот и всё.
И лишь младший, последний братец,
Позади, сотворённый спящим,
Тихо светит и Юч-Курбустана
Вопрошает в смиренном сне:
— Я не помню ни войн, ни злобы,
Я проспал всё веселье старших,
Вниз хочу я, опять на свободу,
На Алтае счастье моё!..
… С ясной той высоты поднебесной,
Весь Алтай ему видится-снится,
Весь Алтай ему близок и дорог,
Говорит он, иль сон лепечет,
Спит ли он или вновь говорит?..
Семь Каанов — ночное созвездье,
Те безродные семеро братьев,
По земле погулявшие вволю,
Заточенные в небесах,
Кружат, кружат, звеня цепями,
Ходят возле Златой Коновязи
И над нами таинственным светом
Полыхают — уже навсегда.
И тебе, что в Верхних Пределах,
Вновь тебе, что на Светлом Престоле,
Наш защитник, Юч-Курбустан мой,
Низко кланяюсь, благодарю,
Говорю — спасибо большое,
Говорю — ты славен и светел,
Говорю — ты Бог милосердный,
От всего земного — поклон.
 
Перевод с алтайского В. Берязева

 

 

 

 

Написать отзыв

 

© "СИБИРСКИЕ ОГНИ", 2004

 


Rambler's Top100 Rambler's Top100

 

Оригинальный сайт журнала

 www.sibogni.ru 

WEB-редактор Вячеслав Румянцев

Русское поле