> XPOHOC > РУССКОЕ ПОЛЕ   > БЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫ

№ 12'06

Игорь Фролов

Webalta

XPOHOС

 

Русское поле:

Бельские просторы
МОЛОКО
РУССКАЯ ЖИЗНЬ
ПОДЪЕМ
СЛОВО
ВЕСТНИК МСПС
"ПОЛДЕНЬ"
ПОДВИГ
СИБИРСКИЕ ОГНИ
Общество друзей Гайто Газданова
Энциклопедия творчества А.Платонова
Мемориальная страница Павла Флоренского
Страница Вадима Кожинова

 

Игорь Фролов

ИЗ БОРТЖУРНАЛА № 57-22-10*

ИМЕННАЯ КУРТКА

Однажды полк посетил командующий ВВС округа. Командир полка решил показать ему свои владения или просто покатать — не помню точно. Как бы то ни было, выбор командира пал на 22-й борт. Он подошел к вертолету, посмотрел на его закопченный бок и сказал лейтенанту Ф.:
— Повезем командующего. Борт помыть в течение часа. — И, уходя, добавил: — И не керосином, а порошком! Сейчас вам пришлют бойца в помощь.
Вскоре прибыл воин азербайджанской национальности. Лейтенант Ф. поставил ему задачу: налить в большой цинк керосина, бросить туда тряпку, поджечь, набрать в ведро снега, нагреть воды, принести порошка, щетку, губку и отдраить борт. Воин выслушал и сказал:
— Нэт.
— Нэт? — удивился борттехник. — Что еще за херня?…
— Мущына не может мыть, — с наглым достоинством сказал навсегда чумазый боец. — Это дэло женщына.
— А я, по-твоему, кто? — ласково спросил борттехник, придвигаясь.
— Нэ знаю, — пятясь, пробормотал сын Кавказа. — Вода кипятить буду, мыть нэ буду.
— Ты дыни любишь? — спросил борттехник.
— Лублу.
— А я нэ лублу, когда мне их вставляют! — заорал борттехник. Но он уже понял, что солдат сейчас непобедим. — Ладно, мужчина, иди, воду грей, потом поговорим.
Потом борттехник елозил по борту губкой и собственным телом, скользя унтами по обледеневшим пилонам, оттирая копоть выхлопа, потеки керосина и масла. Через час борт блестел как новорожденный. Боец млел у догорающего керосинового костра, борттехник мрачно курил, держа сигарету красными замерзшими пальцами. Вода, щедро заливавшаяся в рукава куртки, уже леденила остывающее тело. Куртка, еще недавно новая и синяя как небо, была покрыта пятнами сажи и разводами порошка, вода, пропитавшая ее, уже замерзла, и борттехник, покрытый грязной ледяной коростой, напоминал сгоревший среди зимы дом, над которым поглумились пожарные.
Подъехал «уазик». Лейтенант Ф. шагнул навстречу, поднимая руку к обледеневшей шапке, и доложил, глядя между командиром и командующим:
— Товарищ командир! Вертолет к полету готов. Борттехник лейтенант Ф.
— Молодец, сынок, постарался, — услышал он голос командующего. — Майор, сгоняй-ка, привези лейтенанту новую куртку и горячего чаю в термосе.
Полет прошел нормально. На прощание командующий тепло пожал Ф. руку и поблагодарил за хорошую службу — у лейтенанта даже мелькнула мысль о грядущем ордене.

——————
* Полностью Бортжурнал № 57-22-10 будет опубликован в Бельских просторах» в 2007 году.
1 Цинк (жарг.) — металлический ящик из-под боеприпасов.

На следующее утро лейтенант Ф. явился на построение в новой куртке и с хорошим настроением. Но когда, после обязательной болтовни, были отпущены прапорщики, лейтенант почуял неладное. И командир полка не обманул его ожиданий.
— Я вообще не понимаю, что у нас тут происходит, товарищи офицеры. Что это за боевое подразделение, которое может развалить в считанные месяцы один человек. Командир второй эскадрильи!
— Я! — сказал майор Чадаев.
— Что вы скажете о лейтенанте Ф.?
— Работает без замечаний, товарищ подполковник.
— Интересная формулировка. То он не отдает честь командиру полка — ну просто в упор не видит, то докладывает с трехэтажным матом, то я ловлю его с трехдневной щетиной… Кстати, я поручил командиру звена майору Л. каждое утро проверять лейтенантскую выбритость. Майор Л., доложите, если вам не обидно.
— Постоянно выбрит, товарищ подполковник.
— Второе. Из библиотеки мне поступил список должников. Всех пропускаю, но вот лейтенант Ф. не сдал в библиотеку — вслушайтесь, товарищи офицеры! — подшивку журнала «Театральная жизнь» (откуда это вообще в нашей библиотеке?) и «Современную буржуазную философию»! Теперь понятно, почему вчера случилось то, что произошло. Это я плавно перехожу к третьему. Подъезжаем мы с командующим к 22-му борту. Выходим. Вокруг бардак, ведра, лужи, какой-то пленный француз у костра греется, даже не встал. И в этих условиях подваливает к нам грязный в доску лейтенант Ф. — таких грязных вы никогда не видели! — и докладывает, что он, видите ли, к полету готов! К какому, нахер, полету в таком невменяемом виде, я вас спрашиваю? И после этого командующий вставляет мне дыню за то, что у меня офицеры сами борта моют! А кто, я, что ли, должен мыть? Вы сами знаете, как в крайний год этого… ускорения обострилось национальное самосознание наших казбеков. Если так пойдет и дальше, офицерам придется и в солдатских казармах мыть. Не заниматься же рукоприкладством и прочими неуставными взаимоотношениями, как поступил недавно старший лейтенант К.! Но это трудное положение — не повод позорить весь полк перед командующим. Вот и подумайте всем полком, как сделать из лейтенанта Ф. настоящего офицера — для этого он сюда и прислан. Удивительно, что с его буржуазно-театральной философией не было ни одной предпосылки (плюет через плечо)… Всё, свободны! Командиру эскадрильи придумать наказание и доложить. А лейтенанту Ф., геройски помывшему борт, сдать свою именную куртку в музей ВВС — то бишь на склад.

БОЙ С СОЛНЦЕМ

Через неделю лейтенанты Ф. и М. вылетели с военного аэродрома Тузель в Кабул. Там, на пыльной аэродромной пересылке они провели десять дней в ожидании транспорта на Шинданд. Наконец, на десятую ночь, одуревших от безделья, их вывели на аэродром и загрузили в старый дребезжащий Ан-12, который и доставил лейтенантов в родную часть. Инженер эскадрильи майор Иванов встретил их словами:
— Вот они — десять дней, которые потрясли мир!
Война пошла своим чередом…

Привезли комдива в Геришк. Сели за городом возле дороги. Комдив уехал.
Солнце еще высоко, жара. Оставив вертолеты под охраной БТРа, летчики идут к речке. Белая, мягкая, как цемент, пыль, всплывая, облепляет штаны до колен. Берег обрывист, его серый камень изрезан причудливыми проходами. У самой реки каменные плиты дырявы, как старое гигантское дерево, в дырах плещется вода. Тишина, легкий шелест камыша на другом берегу. Думать о том, что кроме цапель там может быть еще кто-то, не хочется. Тем не менее, автоматы, комбезы брошены у самой воды, один из отдыхающих с автоматом в руках дежурит возле. Летчики долго, с наслаждением лежат в мелкой горячей речке, — у нее каменное, слегка шершавое дно, — потом полощут комбинезоны — они высыхают на раскаленных камнях за несколько минут. Еще раз окунувшись, надевают горячие ломкие комбезы и бредут к вертолетам. Так отдыхающие идут с пляжа на обед в санаторную столовую.
Возле вертолетов их ждет комдив с местным пехотным майором.
— Вот что, мужики, — сказал комдив. — Тут у вас помощи просят. Полста километров на север духи обстреляли колонну, засели на горе, огрызаются, а наши их достать не могут. Если до темноты их не снимем — уйдут. Подлетните, обработайте сверху.
Взяли на борт майора, запустились, полетели. Через несколько минут полета показался торчащий посреди пустыни гигантский скальный выступ. Вышли на траверз, увидели — у подножия горят две машины, рядом, задрав стволы вверх, стоят один танк и два БТРа.
–– Это называется послеполуденный стояк, — сказал командир. — Вот клоуны! Оставь ты бэтэры для перехвата, отгони танк подальше и долбани навесом…
— Духи на северном склоне! — прокричал майор. — Близко не подходите, шарахните вон по той террасе, они там в пещерах, нужна прямая наводка! Эх, жалко, наши танки не летают!
Пара прошла мимо скалы, удалилась километра на два и вошла в боевой разворот с набором, чтобы с «горки» отработать по горе залпом нурсов. И тут случилась неприятность, о которой в спешке не подумали.
— Черт! — сказал командир. — А солнышко-то на стороне врагов!
Распластав свою корону на полнеба, солнце сияло над вершиной горы. Оно било прямой наводкой, заливая кабины идущих в атаку вертолетов жарким желтым туманом. Борттехник пожалел, что не надел ЗШ со светофильтром. Но думать и жалеть было поздно.
— «Воздух», быстрее, они вам в лоб работают! — сказала земля.
Борттехник прицелился чуть ниже солнца и надавил на гашетку. Он водил стволом в разных направлениях, чтобы очередь захватила как можно больший сектор скалы. Навстречу тянулись чужие трассы, но ужас был в том, что ни трасс, ни тех, кто эти трассы посылал, летчики не видели — все заполняло огромное солнце. Борттехник давил на гашетку, пригнувшись к самому пулемету, чтобы хоть как-то уменьшить свою невероятно огромную фигуру. Обидна была внезапность встречи с пулей, которая могла вынырнуть из солнечного тумана в любой миг, и ты даже не успеешь осознать, что произошло. Чмок — и тишина. И ты уже не здесь… Вот тебе и помылись, постирались…
Вертолет вздрогнул, дым ворвался в кабину вместе с шипением — нурсы ушли в сторону солнца. Ведущий отвалил влево, давая ведомому отработать по слепящей цели. «Кажется, поторопился», — сказал командир.
— Воздух, я — Земля! Чуть выше положили! Еще разок, ребята! Сбросьте этих уродов, а мы уж добьем!
— 945-й, расходимся! — сказал командир ведомому. — Я — влево, ты — вправо. Это солнце нас погубит. Подъем на четыреста, заход под сорок пять, работа по команде.
— Понял вас…
Вертолеты разошлись в разные стороны, одновременно развернулись и взяли гору в клещи. Забравшись повыше, наклонив носы, они устремились к горе, которая теперь была хорошо видна. Борттехник прищурился, нашел террасу, различил на ней суетящихся духов. Разделившись на две группы, они возились у двух приземистых треног с пулеметами. «Как они их туда заволокли?» — удивился борттехник. Через секунду понял по торчащим вверх стволам — вьючные зенитные горные установки. С ведомого борта к горе уже потянулись пулеметные трассы. Борттехник Ф. чуть приподнял ствол, нажал на спуск, увидел, как слегка искривленная огненная дуга соединила ствол его пулемета и край террасы. Приподнял еще, повел стволом, и очередь полетела по террасе влево, выписывая кренделя и разбрызгивая пыль и камень. Трассеры свивались в пропасть гаснущим серпантином. Духи залегли.
— А-атлично! — сказал командир. И, обращаясь к ведомому: — 945-й, полной серией работаем. Приготовился… Огонь!
Оба вертолета сработали почти одновременно. Связки дымных струй с двух сторон воткнулись в скалу — и две цепочки черных лохматых бутонов косым крестом перечеркнули террасу.
Ветер тут же сдернул дымы, и стало видно: террасы больше нет — ее сравняло со склоном. Большие обломки и мелкие камни еще летели вниз, — ударяясь о выступы и подскакивая, они падали прямо возле танка и БТРов.
На восток уносило бледнеющую гряду сизых тучек.
Вертолеты вошли в правый разворот, ведомый догнал ведущего, пара построилась и пошла по кругу.
— Ну, спасибо, мужики! — сказала земля. — Это класс! Это высший класс! Спасибо вам!
Командир осведомился, нет ли внизу раненых, убитых, не нужно ли кого забрать. Но все были целы, и пара, качнув на прощанье фермами с почти пустыми блоками (оставили немного нурсов на обратную дорогу), пошла на Геришк.
— Кандагарцы нам бутылку должны, — сказал командир, — в их зоне работали. А вообще, хорошо сегодня отдохнули. Сначала искупались, потом рыбку поглушили…
Он посмотрел на часы и удивился:
— Представляете — купались-то мы всего пятнадцать минут назад! То-то, я думаю, комбез еще мокрый!.. Или это я так вспотел? Аж в сандалетах хлюпает!
Через минуту:
— А почему они из ПЗРК не пальнули? Сейчас бы мы уже догорали… Не было, наверное…
Закурил и, повернувшись к майору, сидевшему чуть сзади, на месте борттехника, спросил:
— Ну, как, майор, понравилось?
— Нет слов! — сказал майор, и, подумав, добавил: — Мама, я летчика люблю!

 

  

Написать отзыв в гостевую книгу

Не забудьте указывать автора и название обсуждаемого материала!

 


Rambler's Top100 Rambler's Top100

 

© "БЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫ", 2004

Главный редактор: Юрий Андрианов

Адрес для электронной почты bp2002@inbox.ru 

WEB-редактор Вячеслав Румянцев

Русское поле