№ 6'07 |
Владимир Иванов, Алексей Кортунов |
|
|
XPOHOCФОРУМ ХРОНОСАНОВОСТИ ХРОНОСА
Русское поле:Бельские просторыМОЛОКОРУССКАЯ ЖИЗНЬПОДЪЕМСЛОВОВЕСТНИК МСПС"ПОЛДЕНЬ"ПОДВИГСИБИРСКИЕ ОГНИОбщество друзей Гайто ГаздановаЭнциклопедия творчества А.ПлатоноваМемориальная страница Павла ФлоренскогоСтраница Вадима Кожинова
|
Владимир Иванов, Алексей КортуновСвидетельствует эпосИсторическая география и политическое положение башкир накануне их вхождения в состав Российского государства (XV — первая половина XVI вв.)
Тема социально-экономической и политической истории башкирских племен в период между распадом Золотой Орды и вхождением башкир в состав Российского государства имеет вполне обширную, хотя и достаточно однообразную историографию. Суть рассуждений исследователей, обращавшихся к этой теме, в основном сводится к освещению социально-политического и экономического положения башкир через призму действия нескольких факторов. Прежде всего — разделения территории башкирских племен между Казанским, Сибирским ханствами и Ногайской Ордой, и второе — распространения социально-политической и административной системы этих государств на башкир. Своеобразной квинтэссенцией подобных подходов и оценок являются вышедшие с небольшой разницей во времени две больших монографии башкирских историков, освещающие историю Башкортостана с древнейших времен до XVI века. Авторы одной из них считают, что в рассматриваемое время основная часть территории современного Башкортостана была объединена под властью ногайского хана Акназара, установившего здесь «четкие принципы административного деления».1 Авторы другой полагают, что «во второй половине XV — первой половине XVI вв. башкиры находились под властью трех государственных образований. На Башкирию была распространена система феодальной эксплуатации, сложившаяся в Ногайской Орде, Казанском и Сибирском ханствах».2 Суть расхождений хотя и не значительна, но принципиальна, поскольку в первом случае подразумевается сохранение у башкир, пусть и в подчиненном виде, собственной государственности, якобы сложившейся еще до монгольского нашествия.3 Во втором — полный распад не только «башкирской государственности», но и того этногеографического образования, которое, как считал Р.Г.Кузеев, сложилось в X в. с центром на Бугульминско-Белебеевской возвышенности и которое он обозначил понятием «Древняя Башкирия».4 В целом же столь широкий диапазон мнений объясняется вполне тривиальной причиной — по периоду XV — первая половина XVI вв. историки практически не имеют ни документальных (письменных), ни вещественных (археологических) материалов. Отсутствие письменных источников объясняется хотя и исторически сложными, но очевидными обстоятельствами: государства, в состав которых попала территория современного Башкортостана и племена, ее населявшие, по своей структуре и характеру представляли собой достаточно рыхлые этнополитические образования с весьма аморфными границами. В пределах этих границ территория современного Башкортостана всегда являлась периферией, объектом социальной эксплуатации и источником ясака. Поэтому в архивах, даже если такие были в средневековой Казани или Искере — столице Сибирского ханства, едва ли можно было бы найти сколько-нибудь подробные сведения о народах и племенах нашего региона, разве только что о размерах налагаемого на них ясака. А потом обстоятельства, при которых и Казань, и Искер со всеми своими служебными и административными зданиями попали под руку «белого царя», были таковы, что рассчитывать на сохранение хоть каких-нибудь письменных документов просто не приходится. Что касается археологических материалов по XV—XVI векам, то в их накоплении есть свои сложности как объективного, так и субъективного порядка. К первым относится утверждение ислама в башкирской этнической культуре и, соответственно, искоренение язычества в погребальном обряде, влекущее за собой нивелировку каких-либо археологических признаков, указывающих на социальную или этническую принадлежность погребенного. Поэтому раскопки средневековых некрополей с точки зрения этнокультурной истории не перспективны. А раскопки поселений и крепостей того времени столь же малоперспективны, поскольку на их месте и по сей день стоят деревни и города, своей многовековой жизнью уничтожившие последние остатки седой древности. Ситуация с Уфимским кремлем — наглядный тому пример. К сложностям второго, субъективного, порядка можно отнести весьма сдержанное отношение современных исследователей к изучению древностей указанного периода, прежде всего обусловленное первыми причинами. То есть — круг замыкается! И тем не менее, ситуация не столь безысходна, как это может показаться на первый взгляд. Историческая память башкирского народа сохранила и донесла до наших дней обширный корпус фольклорных источников и родословных — шежере, которые, при всей неоднозначности их оценок, как исторического источника, занимают «почетное место» (Р.Г.Кузеев) в исторических построениях. Как считал Р.Г.Кузеев (и исследователи башкирского фольклора против этого не возражают), «героические сюжеты в башкирском творчестве («Урал-батыр», «Кузы-Курпэс и Маян-хылу», «Кара Юрга», «Кунгар буга», «Кусяк-бий» и др.) в поэтических образах воспроизводят события, характерные для средневекового кочевого общества. В этом плане эти памятники дают значительный материал не только для восстановления некоторых картин этнической истории башкир, но и для характеристики внутренней социальной структуры и социальной жизни общества».5 Аналогичным образом оценивает исследователь и башкирские шежере, которые он (с известной долей условности) определяет как «генеалогические летописи».6 Здесь мы рассмотрим сведения башкирских преданий и шежере, отражающие пространственно-географическую среду, в которой находились башкирские племена в период создания этих произведений — носителей исторической памяти башкирского народа — и без влияния которой процесс этногенеза вообще не возможен. Список координат, маркирующих историческую географию башкирских племен в эпоху средневековья, достаточно обширен. Можно выделить конкретные географические объекты, фигурирующие в башкирских преданиях и легендах: 1) Гора Иремель — отразилась в эпосах Конгур-буга, Алдар и Зухра, Сказание о Мамай-хане, Мэргэн и Маянхылу; 2) Ирендык — Конгур-буга, Идукай и Мурадым, Ерэнсэ-сэсэн; 3) Сакмар — Акбузат, Кара-Юрга, Конгур-буга, Муйтэн-бий; 4) Идель (Агидель) — Акбузат, Идукай и Мурадым; 5) Верховья Агидели — Кара-Юрга; 6) Верховья Ак-Идиля, гора Тюнгак-тау — Алдар и Зухра; 7) Южная излучина Агидели — Ек-Мэргэн; 8) Яик — Акбузат, Идукай и Мурадым, Мэргэн и Маянхылу; 9) Исток Яика — Сказание о Мамай-хане; 10) Нугуш — Акбузат, Идукай и Мурадым; 11) Иртыш-река — Конгур-буга, Куз-Курпяч, Алдар и Зухра; 12) Ашкадар — Алдар и Зухра, Мэргэн и Маянхылу; 13) Дим — Мэргэн и Маянхылу, Заятуляк и Хыухылу, Алдар и Зухра; 14) Асылыкуль, Аслыкуль — Заятуляк и Хыухылу; 15) Карагас-гора на южном берегу оз.Асылыкуль — Заятуляк и Хыухылу; 16) Озеро Кандра — Алдар и Зухра; 17) Гора Балкатау — Алдар и Зухра; 18) Зилаир-река, Мохак-река, Алатау-гора, Курташ, Ряз, Кагыташ Кыркты, гора Сахра — Конгур-буга; 19) Каралык и Иргиз — Узак-Тузак — последний из рода балабашняков; 20) Гора Караташ, озеро Каз-куле — Куз-Курпяч; 21) От устья реки Уфы до устья Чолман-Идиль, река Бирь, озеро Ачелы, Уршак, Горький Узян в Уршак впадающий — Алдар и Зухра; 22) Реки Узян, Касмарт, Ик — Идукай и Мурадым; 23) Саелмыш — Муйтэн-бий; 24) Биштамак, Кизил, Ойсюк — Сказание о Мамай-хане; 25) Река Танып — Егет-Кыпсак и девушка-башкирка; 26) Миасс — Сукем-батыр; 27) Юраптау, Куксятау — Билал и Дусян; 28) Аташ — Ерэнсэ-сэсэн. Самый восточный географический пункт, фигурирующий в башкирском эпосе — река Иртыш, за которую Урал-батыр отгонял врагов (эпос Конгур-буга) и в верховьях которой жил Карабай («почтеннейший в роде башкирском муж») до присоединения к нему нескольких башкирских семей (эпос Куз-Курпяч). Где дальше разворачивались события эпоса Куз-Курпяч, предполагать сложно. Например, там фигурируют гора Караташ и озеро Каз-Куле — места становищ Карабая. Местоположение этих географических объектов не идентифицируется, но, как сказано в примечании №6 к эпосу Куз-Курпяч, гора под названием Караташ известна в Абзелиловском районе Башкортостана.7 На Иртыше же находились кочевья Аккубяка — одного из батыров, освобожденных Алдаром из плена пэрия (Алдар и Зухра). Из контекста эпоса следует, что Аккубяк и Алдар принадлежали к разным племенам. Из зауральских рек в фольклорных произведениях упоминается река Миасс, как рубеж, за которым Сукем-батыр настиг и разбил войско Кусюм-хана (кубаир Сукем-батыр).* Объекты башкирского Зауралья в эпических произведениях упоминаются чаще. Прежде всего, это верховья Агидели, как территория кочевий Масем-бая (эпос Кара-Юрга), гора Иремель у истоков Агидели, которую увидела Тандыса во время своих странствий по Уралу (Конгур-Буга), она же как место рождения отца Мамай-хана — Мусы (Сказание о Мамай-хане), она же как место, расположенное в двух днях пути от кочевий Алдара на р.Яик (Алдар и Зухра), она же как место сбора батыров, поднятых Мэргэном на борьбу с Нугай-ханом (Ек-Мэргэн). Там же, в верховьях Агидели, упоминается гора Тюнгак-тау как место кочевий башкир-семиродцев (Алдар и Зухра). В лесах у истоков Яика проводил свои йяляу отец Мамай-хана Муса (Сказание о Мамай-хане). Долина Ирендыка — место, предлагаемое казахским ханом Абулхаиром башкирскому тархану Акмамбету для зимовья (Ерэнсэ-сэсэн), как владения бия, принявшего подданство Золотой Орде (Идукай и Мурадым), как местность, пройденная Тандысой по дороге к Алатау (Конгур-Буга). Река Сакмар — один из новых источников воды, прорубленный в Уральских горах сыновьями Урал-батыра по его завещанию (Акбузат), место обитания охотника Кусярбая и граница, перейдя которую Мактымхылу перестает быть женой Абляя (Кара-Юрга), родина Тындысы, о которой ей пропела старуха Гюльхылу (Конгур-Буга), владения Муйтэн-бия (Муйтэн-бий). Река Нугуш — также один из источников, прорубленных сыновьями Урал-батыра (Акбузат), и территория кочевий башкир-юрматынцев, и просто одна из рек, текущих с Уралтау (Идукай и Мурадым). И так далее.
——————— * Кубаир, правда, поздний, отражающий события не ранее XVII века.
Самые западные топонимы, упоминающиеся в эпических произведениях башкир — реки Бирь и Чолман-Идиль (Кама), озера Кандра (Кандры-куль) (эпос Алдар и Зухра) и Аслыкуль (Заятуляк и Хыухылу). Последние фигурируют в качестве территорий башкирских кочевий: река Чолман-Идиль и озеро Кандра означали границы кочевий Кидряса — отца Зухры; с берегов реки Бирь приезжали гости на свадьбу Алдара и Зухры; между озером Асликуль и рекой Дим располагались кочевья легендарного хана Сакмара. Таким образом, географические реалии, зафиксированные в башкирских преданиях и легендах, обозначают пространство, отложившееся в исторической памяти народа, пространственно-географические координаты его мировоззрения и мировосприятия. Время формирования башкирского эпоса, по определению исследователей-фольклористов, охватывает период «начиная с эпохи разложения первобытно-общинного строя до зарождения капиталистических отношений в Башкирии» и самыми древними эпическими сказаниями башкир являются кубаиры «Урал-Батыр» и «Акбузат».8 Но если в «Урал-Батыре» реальных топонимов, оронимов и гидронимов практически не находим, то в «Акбузате» они уже имеются: реки Яик, Сакмара и Нугуш. С другой стороны, едва ли есть смысл сомневаться в том, что более поздние башкирские сказания складывались уже во время расселения древних башкирских племен на Южном Урале. Следовательно, картографировав упомянутые в них географические реалии, мы получаем карту местностей, занимавших, как уже было сказано, центральное место в мировосприятии древних башкир. И эта карта практически полностью совпадает с картой расселения башкирских племен в XIII—XIV вв., реконструированной Р.Г.Кузеевым на основании данных исторической этнографии.9 В реальных географических координатах — это территории, расположенные к востоку и северо-востоку от Бугульминско-Белебеевской возвышенности, в западных и восточных предгорьях Южного Урала. Довольно любопытные сведения о территориях расселения башкирских племен в период их вхождения в состав Русского государства мы находим в башкирских шежере, составленных, если исходить из содержания дошедших до нас родословных, именно в это время или чуть позже. Или, по словам составителей и переводчиков последнего по времени свода шежере — в эпоху «многовековых усилий всего башкирского народа спасти от внутреннего разложения и внешнего разрушения родовой строй».10 В них также приводятся реальные топонимы и гидронимы, теперь уже конкретно обозначавшие территории обитания того или иного племени: 1) Реки Зай, Шешма, Кара-Елга (Черная речка), Шадлык (Шатлык), Сакмара, Джаик (Урал), Идель, Нугуш, Кукуш, Ашкадар, Нугуш, Тор, Селеук; горы Туратау, Шахтау, Куштау от устья Стерли, верховья Куганака и Уршака, река Асава, устье Уршака и Асавы, гора Юрактау, долина Кратугай, Зиган, верховья Каламана, Тора, Шинешмы — Юрматы, №2; 2) Реки Сухайля, Тюрюшля, Ташлыир — Юрматы, №3; 3) Течение реки Джаик (Урал) от Сарымсака до Бузсавыла, реки Кизил, Сакмара, Зилаир, Аселе, Ускалык, Сурени, Саялмыш, Меню, Кривле, Иртюбяк, Сарлак, Мряушли, Калмак, Бишазы, Илимсат, Сакмара, Лаимберды, Таналык, Сарымсак, Камелик, озеро Дюрткуль — документ о разделении земель, выданный Иваном Грозным, №9; 4) По реке Джаик от Сарайчыка до Бузджавы (Бузсавыл), Сакмара, Аселе, Ускалык, Сурени, Меню, Иртюбяк, Чарлак, Мряушли, верховья Калмаша, Лаимберды, Таналык, Камышлау, Джим, гора Ук, озеро Дюрткуль — документ о разделении земель, выданный Иваном Грозным, № 10; 5) Река Миач (Миасс) — Иряктинские родословные (северо-западные башкиры), Айлинская родословная, № 11; 6) Устье реки Уфы, река Самара и ее приток реки Ток — родословная Юмран-Табынской волости; 7) Чусовая, Чулман (Кама), Пермь, Оса, Оханск, Барда, Тулва, Танып, Буй, Тюй, Байки, устье реки Мелля — Иряктинские родословные (северо-западные башкиры). Нанеся перечисленные топонимы и гидронимы на географическую карту, мы получаем картину, аналогичную географической карте башкирского эпоса. Все пункты, обозначающие систему географической координаты исторической памяти башкир, располагаются за пределами Бугульминско-Белебеевской возвышенности, в предгорных районах Южного Урала или прилегающих к нему с юга степях. О чем это говорит? Прежде всего, о том, что, в исторической памяти башкир Бугульминско-Белебеевская возвышенность как центр «Древней Башкирии» не отложилась11. Почему? По всей видимости, потому, что таковой она и не была. И, с точки зрения хозяйственно-культурного типа средневековых башкирских племен, основу которого составляло кочевое скотоводство, это вполне естественно и объяснимо. Бугульминско-Белебеевская возвышенность — сильно эрозированная и расчлененная руслами стекающих с нее рек местность, поднятая над уровнем моря на высоту 200—480 метров, еще в середине XIX столетия представляла собой типичную лесостепь.12 Для нее характерна вертикальная дифференциация ландшафта: глубина врезания русла стекающих с нее рек 100—150 метров, склоны сыртов — ступенчатые, вершины их покрыты лесом.13 Мощность снежного покрова 40—60 см и сохраняется он по склонам оврагов и речных русел 160—180 дней, до первых чисел мая. К середине августа травяной покров по склонам возвышенности выгорает, стекающие с нее реки пересыхают.14 Поэтому древние башкиры, если и использовали экологический потенциал Бугульминской возвышенности, то в очень ограниченное время, а зимовать уходили в степь, в заросшие камышом поймы Урала и Самары, или еще южнее, в прикаспийские и приаральские степи.15 Но так могло быть не далее чем до завоевания монголами Восточной Европы и возникновения Золотой Орды. И опять-таки, очевидно не случайно, именно в XIII—XIV вв., по данным Р.Г.Кузеева, очерчиваются районы расселения башкирских племен на довольно ограниченной территории от верхнего течения реки Урал на востоке до низовьев Белой и Демы — на западе, то есть — реальная, а не мифическая «Древняя Башкирия». На формирование очертаний ее географических границ, безусловно, влияла административная политика первых золотоордынских ханов, направленная на освобождение степных пространств Восточной Европы от предшествующего половецко-кыпчакского населения путем переселения последнего на окраины Степи. Судя по сведениям башкирских шежере, накануне и в период вхождения башкир в состав Русского государства географические координаты этнической территории башкир определялись этнополитическими факторами, действовавшими на территории Урало-Поволжья. Первый — распространение ногайских кочевий вплоть до устья Камы — в конце XV столетия.16 Второй — переселение части башкирских племен (юрматы) на земли, освободившиеся от ногаев по левобережью Средней Белой после взятия русскими Казани.17 Таким образом, сведения башкирских эпических и исторических преданий и родословных-шежере позволяют сделать ряд выводов относительно исторической географии башкирских племен в эпоху позднего средневековья. Прежде всего нам, очевидно, следует исключить территорию Бугульминско-Белебеевской возвышенности из ареала консолидации древне-башкирских племен и формирования древне-башкирского этноса. Соответственно, возникает необходимость откорректировать наши представления о границах «Древней Башкирии» в том виде, как они реконструированы Р.Г.Кузеевым: «Бугульминская возвышенность с левобережья Белой на востоке и до левых притоков Волги на западе с прилегающими с юга степями…».18 Сразу следует отметить, что археологических памятников, которые могли бы быть хронологически или типологически интерпретированы как древне-башкирские, на указанной территории не известно.** Что же касается реально существующих данных, отложившихся в башкирских исторических преданиях и шежере, то они границы «Древней Башкирии» очерчивают на территории между долиной реки Дема и западными предгорьями Южного Урала. А также в восточных предгорьях Южного Урала, от реки Миасс на севере до Сакмары — на юге.
——————— ** Вопрос этот неоднократно обсуждался мною с Р.Г.Кузеевым, который постоянно и упорно указывал на необходимость «лучше искать».
Следует сказать, что «Древняя Башкирия» состояла из башкирских племён, вполне самостоятельных и разрозненных между собой. Многие историки утвердительно доказывают, что союзы между башкирскими племенами были не прочными и кратковременными. Объединения происходили в периоды внешней военной угрозы и носили скорее временный, нежели устойчивый долгосрочный характер. Это обусловило дальнейшую судьбу башкирских племён, которые после падения Золотой Орды попали под власть Ногайской Орды, Казанского и Сибирского ханств. Значительная часть башкирских племён оказалась в государственной структуре Ногайской Орды. Территория ногайской Башкирии являлась наместничеством и не входила не в один улус орды.19 Однозначно башкиры имели автономность и определённую независимость, при этом они обязаны были платить ясак трём улусам Ногайского государства. Часть восточных башкир в первой половине XVI в., а именно племена еней, юрми, гайна, буляр и другие, платили ясак Казанскому ханству и, по некоторым источникам, были даже во враждебных отношениях с другими башкирскими племенами.20 Также из шежере мы узнаём, что отдельные башкирские роды, которые находились под ногайской властью, в конце XV — начале XVI вв. добровольно переселились на территории, контролируемые Казанским ханством. Всё это было связано с тяжёлым ясаком и недовольством властью ногайцев. Но при этом нельзя сказать о лёгком положении башкир, находящихся под протекторатом Казани. Самой сложной была военная служба в рядах казанских войск. Так, в первой половине XVI в. по первому призыву башкиры должны были выставить определённое число воинов, которые являлись серьёзной силой и подмогой основным отрядам казанской армии. Нелёгкое положение было и у башкир, плативших ясак сибирскому хану. Под властью Сибирского ханства находились северо-восточные, зауральские башкирские племена айлинцев, табынцев, мякотинцев, сынрянцев, салжаутовцев, катайцев и тамьянцев. Сведений о них сохранилось очень мало, но точно известно, что они были обложены непомерным податями, которые в итоге привели их к серьёзному разорению и обнищанию.21 Таким образом, можно сделать вывод о том, что башкиры находились под властью трёх государственных образований — Ногайской Орды, Казанского и Сибирского ханства. Относительно якобы установившегося в рассматриваемый период у башкир чёткого принципа административного деления, связанного с ногайской государственной системой, не находит своего подтверждения. Башкирские племена были разрознены и обладали определённой автономностью, как в составе Ногайской Орды, так и в Казанском и Сибирском ханствах. Однозначно можно говорить о том, что в XV — первой половине XVI вв. Башкирия являлась в основном источником, часто грабительского, ясака и военной силы. Данное положение и подтолкнуло башкир искать защиты и покровительства у Русского государства, что и произошло во второй половине XVI в.
Источники: 1 Мажитов Н.А., Султанова А.Н. История Башкортостана с древнейших времен до XVI века. Уфа, 1994. С.321. 2 История Башкортостана с древнейших времен до 60-х годов XIX в. Уфа, 1997. С.134. 3 Мажитов Н.А., Султанова А.Н. Указ. соч. С.208. 4 Кузеев Р.Г. Происхождение башкирского народа. М.,1974. С.435—439, 486. 5 Кузеев Р.Г. Указ. соч. С.37. 6 Там же. С.33. 7 Башкирское народное творчество (БНТ). Т.1. Эпос. Уфа, 1987. С.512. 8. БНТ. Т.1. С. 15, 17. 9 Кузеев Р.Г. Указ. соч. Карты №№ 3—10. 10 Башкирские родословные. Вып. первый. Сост., пер. Р.М.Булгакова и М.Х.Надергулова. Уфа, 2002. С.28. 11 Кузеев Р.Г. Указ. соч. С.438. 12 Кузеев Р.Г. Историческая этнография башкирского народа. Уфа, 1978. С.50, рис.2. 13 Башкирская энциклопедия. Т.1. Уфа, 2005. С.553 и сл. 14 Физико-географическое районирование Башкирской АССР. С.72; Советский Союз. Географическое описание в 22-х томах. Урал. М.,1968. С.38. 15 История Башкортостана с древнейших времен до 60-х годов XIX в. Уфа, 1997. С.110. 16 Трепалов В.В. История Ногайской Орды. М.,2002. С.469. 17 Башкирские родословные… С.57. 18 Кузеев Р.Г. Происхождение башкирского народа … С.438. 19 Трепалов В.В. История Ногайской орды. М., 2001. С.86—87. 20 Кузеев Р.Г. Происхождение башкирского народа: этнический состав, история расселения. М., 1974. С. 318. 21 История Башкортостана с древнейших времен до 60-х годов XIX в. Уфа, 1997. С. 133—134.
Вы можете высказать свое суждение об этом материале в |
|
|
|
© "БЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫ", 2007Главный редактор - Горюхин Ю. А. Редакционная коллегия: Баимов Р. Н., Бикбаев Р. Т., Евсеева С. В., Карпухин И. Е., Паль Р. В., Сулейманов А. М., Фенин А. Л., Филиппов А. П., Фролов И. А., Хрулев В. И., Чарковский В. В., Чураева С. Р., Шафиков Г. Г., Якупова М. М. Редакция Приемная - Иванова н. н. (347) 277-79-76 Заместители главного редактора: Чарковский В. В. (347) 223-64-01 Чураева С. Р. (347) 223-64-01 Ответственный секретарь - Фролов И. А. (347) 223-91-69 Отдел поэзии - Грахов Н. Л. (347) 223-91-69 Отдел прозы - Фаттахутдинова М. С.(347) 223-91-69 Отдел публицистики: Чечуха А. Л. (347) 223-64-01 Коваль Ю. Н. (347) 223-64-01 Технический редактор - Иргалина Р. С. (347) 223-91-69 Корректоры: Казимова Т. А. Тимофеева Н. А. (347) 277-79-76
Адрес для электронной почты bp2002@inbox.ru WEB-редактор Вячеслав Румянцев |