> XPOHOC > РУССКОЕ ПОЛЕ   > БЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫ

№ 5'07

Ирина Николенко

XPOHOС

 

Русское поле:

Бельские просторы
МОЛОКО
РУССКАЯ ЖИЗНЬ
ПОДЪЕМ
СЛОВО
ВЕСТНИК МСПС
"ПОЛДЕНЬ"
ПОДВИГ
СИБИРСКИЕ ОГНИ
Общество друзей Гайто Газданова
Энциклопедия творчества А.Платонова
Мемориальная страница Павла Флоренского
Страница Вадима Кожинова

 

Ирина Николенко

ТАБЫНСКАЯ ИКОНА ПРОСИТСЯ ДОМОЙ…

Кузьма Фокин унес Святыню в Китай, а его внуки хотят вернуть ее в Россию

О встрече с родственниками сподвижника атамана Дутова мы и думать не смели... Кузьма Андреевич Фокин служил в войске не только в качестве писаря, но еще исполнял обязанности консультанта по православным вопросам. Это он нашел Табынскую икону Божией Матери в придорожной пыли, после того как красные разогнали крестный ход, поднял ее и, по свидетельству очевидцев, не расставался с ней до конца своей жизни.
Все оказалось очень просто. В «Летописи Табынской иконы Божией Матери» за 2005 год имеется не очень заметная на общем фоне различных версий информация:
«Ольга Николаевна Ф. из Нижнего Новгорода сообщила следующее: «6 января по телевидению в программе «Жди меня» выступал батюшка из Башкирии по поводу иконы. Я очень хорошо знаю эту икону, вернее, моя мама, ее зовут Римма. Мой отец, Николай, старший сын упоминающегося в передаче Фокина Кузьмы. Я помню, как папа рассказывал о моем дедушке. О том, как он нашел Табынскую икону. И везде возил ее с собой. А затем поставил ее в храме г. Кульджа в Китае. Мы часто собирались и молились перед ней. Жаль, что сейчас у телефона нет моей мамы. Она все прекрасно помнит. И считает, что икона находится у моего дяди, Андрея Кузьмича. Когда дедушка умер, то оставил ее Андрею. Но мы уехали в Россию гораздо раньше...».
Для проработки этого звонка были сделаны уточнения. Так, уроженец Кульджи, ныне москвич В. Ф. Мищенко, сообщил следующее: «Я почему-то не помню этого брата Николая, хотя, конечно, возможно он и был. Знаете, много ведь времени прошло, а вот Андрей Фокин совсем не таков, как вы его представляете. Я предполагаю, что он уже не говорит по-русски, а потом он не адекватен. Простого разговора с ним не получится. Нужно, конечно, ехать в Китай, чтобы чего-то добиться. Я бы и сам поехал, но вот видите — парализован».
Два этих сообщения сформировали дополнительные вопросы. Например: Что помнит мама Ольги Фокиной?, на каком основании Мищенко, утверждающий, что много времени прошло, тем не менее, находясь давно в Москве, пытается судить об адекватности Андрея Кузьмича? и другие.
Нам удалось встретиться и поговорить с Ольгой, ее матерью Риммой Федоровной в Нижнем Новгороде и с Мищенко в Москве.

Ольга: «Такая святыня за деньги в руки не дастся»
Непонятно, с чего вдруг мы, не видя ее, заочно решили, что она бабушка. В принципе, если иметь в виду наличие внуков, — так оно и есть. А когда увидели, стало смешно за свою бестолковую наивность: очаровательная молодая женщина, искренняя, светлая, вышла во двор — весь в цветущих розах и газонах. Дом небольшой, но уютный, стильный. Думали, потомки Кузьмы Фокина построили его сами по примеру новоявленных буржуа, оказалось — купили. Причем поистине чудесным образом. Решив перебраться с Севера в Нижний Новгород, ходили присматривали себе жилье, но цены были неимоверные. Перед этим побывали в Троице-Сергиевой Лавре, у раки с мощами Преподобного Сергия Радонежского, просили помощи... Вскоре порекомендовали им один дом: старушка умерла, родственники, мол, продают. Продавцы даже разговаривать поначалу не хотели: «У вас таких денег нет». Но когда сумму назвали, Ольга ладошки сжала от радости: «У нас как раз именно столько и есть!». Вошли с мужем Виктором в дом и замерли: все стены в старинных иконах.
Ольга родилась в китайском городе Карамай, и когда в 1963 году переехали в Советский Союз, ей было три года. Переезжали трудно, хлопотно. Предлагали отправиться в Австралию, но Фокины хотели во что бы то ни стало вернуться на свою историческую родину. Торопились, хотя никто особенно не гнал. Просто говорили: «Думаете остаться — берите гражданство». Они этого не захотели. В спешке им перепутали даты рождения при оформлении документов. Они не стали настаивать на исправлении, дабы не затягивать отъезд. Очень уж хотелось жить среди русских людей. Несмотря на то, что мама Ольги родилась в Китае, родиной считает другую страну: в семье всегда тепло говорили о России, сильно тосковали по ней, и предложение перебраться в другую страну даже не рассматривалось.
Фокины всегда жили очень скромно, ничего лишнего не было, но все равно многие считали своим долгом их напугать: вы там, бедные, будете один серый хлеб есть. На самом деле оказалось: по ту сторону границы такие ароматные караваи выпекают! Это было первое впечатление от новой родной стороны. Фокины поселились в Казахстане, недалеко от города Джамбула. Оле запомнилось, как ездили на пасеку, которая находилась в горах, и там, в ущельях, жила одна семья. Девочка любила бывать у них в гостях, очень уж запал ей в душу большой голубой шар, на котором сияли лики святых. Она их как живых видела... И до сих пор остались сомнения, на шаре были эти изображения или в действительности?
Стиль жизни в семье Фокиных был продиктован верностью православной вере. Внуки (Оля — старшая, младшие Нонна и Виктор) вставали с утра на молитву вместе с бабушкой. Затем детей отправляли прибираться в доме. Дед ложился спать с вечерней зарей, и потому что свет экономил, и чтобы пораньше встать…
«Завтрак сначала заработать надо», — приговаривал он, наставляя младшее поколение. С тех пор осталась потребность именно в таком обществе, в своей маленькой семейной церкви, которая способна поддерживать человека и в радости, и в несчастье. Ольга любит эти сладостные минуты общения с родными и с Богом, и когда приезжает с Севера сестра Нонна, как истинные христиане за стол без молитвы не садятся. А у брата Виктора дети учатся в православной гимназии, и там (в Нефтеюганске) своих родителей «строят»: пост держать заставляют, молитвы читать...
Бабушка по маме — из рода князей Черновых, детей умела убедить, что сквернословить — некрасиво, курить — вредно. И никто не сквернословил, не курил. Революцию, социалистический строй она принять так и не смогла и своего отрицательного отношения к вступлению внуков в пионеры не скрывала.
Дед среди недели не позволял себе есть белый хлеб, только в воскресные дни. Бедным он не был, потому что работал не покладая рук. В Китае скопил небольшое состояние из золотых монеток, которые, когда жил в Союзе, постепенно продавал — пенсию здесь ему не платили и жить было не на что.
Замуж Ольга вышла рано, едва исполнилось девятнадцать. Уже более четверти века с Виктором вместе. А впечатление такое, что поженились вчера. Нечасто встречаешь жен, которые, захлебываясь от радости и волнения, способны признаться:
— Муж у меня чудесный. Мы с Витенькой жили на одной улице, а я, как слепая, была влюблена в другого соседа, зато замуж вышла за того, кого надо!
Зарегистрировались... в понедельник! Пошли подавать заявление, Ольга ничего толком понять не успела, как ей объявили: «Отныне вы — жена Виктора Федосеева». С тех пор живут и радуются, разводят в саду цветы и растят высокие деревья на настоящей земле, о чем так мечтала хозяйка, проживая в северных краях и страдая от невыразительных пейзажей.
Когда заводят разговор о Табынской иконе, глаза Ольги сразу же начинают блестеть слезами: «Я так хочу, чтобы она вернулась, была здесь светочем для своих истинно православных людей. Я верю, что она жива, цела и невредима, и знаю, что ее никто не сможет заполучить из корыстных побуждений. Нечестным людям такая святыня в руки не дастся. И для нас так важно, чтобы икона вернулась к себе домой, этого не передать словами».
Когда в Китае во время культурной революции в Кульдже жгли церковь, дед Кузьма Андреевич самоотверженно горящие иконы спасал: выносил из пылающего здания, падал на них и собой тушил пламя. Табынскую икону он считал своей, и если бы она пострадала, — это было бы такое несчастье, о котором сразу все узнали. Он к ней как к живой относился. Выходит, дважды спасал: во времена Октябрьской революции в России при разгроме крестного хода и, судя по всему, в Китае от культурной революции уберег. Были разговоры, что он потом ее в молельный дом передал, а после смерти хранителем иконы будто стал его сын Андрей.
Последние несколько лет из Китая нет вестей, и неизвестно, жив ли Андрей Кузьмич и где в действительности находится сейчас святыня. Известно лишь, что русских людей в Китае становится все меньше, старики отходят в мир иной, молодые заводят семьи, и далеко не всегда их жизненные попутчики придерживаются православного вероисповедания. Поэтому все чаще высказываются предположения: Табынская икона Божией Матери просится к себе домой...
Накануне нашего отъезда из Нижнего мы позвонили Ольге — попрощаться. Но разговор затянулся далеко за полночь. Голос ее звенел волнением: под впечатлением нашей встречи и воспоминаний о былом они с мамой съездили в Серафимо-Дивеевский монастырь. Там молили батюшку Серафима, чтобы икона нашлась и вернулась, на обратном пути опять думали, перебирали свою жизнь, обсуждали и сокрушались.
— Как важно своевременно выслушать человека, — говорила Ольга, — постараться понять. Нет, только сейчас начинаешь оглядываться, анализировать... Живешь и не отдаешь себе отчета, насколько дороги тебе твои родители. Мы с мамой так расстроились, что не сумели рассказать, какой замечательный человек мой отец! Он был сильной личностью, властной, но при этом очень порядочный и добрый. Это он так поставил, чтобы мы к родителям на «вы» обращались. После разговора с вами созвонились с сестрой Нонной и обе рыдали в трубку из-за того, что отец наш, Николай Фокин, не видит наших успехов, достижений — папа так бы порадовался! Мама простить себе не может, что незадолго до смерти отца не захотела выслушать его, обидевшись на что-то. А он тогда завел речь об иконе...

Римма Федоровна: «Помню хорошо — в золотой оправе темное лицо»
Она по жизни преимущественно живет в пригородах: Кульджи, Джамбула, теперь — Нижнего Новгорода. Перебралась сюда специально, поближе к дочери. Муж Николай Кузьмич умер в 1990 году. Он так и не смог толком прижиться на советской земле, поскольку не стал отказываться от своих родных, оставшихся в Китае. Имея на руках только иностранный паспорт, Николай Фокин в Советском Союзе имел статус «лица без гражданства». Жить с этим было не только хлопотно, но в определенной мере и унизительно. Когда в Целинограде умер родной брат Иосиф, не смог даже выехать на его похороны. Пока добивались разрешения, Иосифа похоронили. Хотели на Север поехать — тоже не разрешили.
О Китае Николай Кузьмич часто жалел. В первую очередь тосковал по родным, которые там остались. Непаханые казахские земли тоже немало его удручали, невольно возникало сравнение с Китаем: «Там каждый клочок земли — в разработке». Работы толком найти не мог, а между тем и руки умелые имел (трактор запросто разобрать и собрать мог), и с любым человеком общий язык найти умел. А всего знал их четыре — русский, китайский, уйгурский, казахский.
Данилыч, второй муж Риммы Федоровны, не только хорошо знаком был с Николаем Кузьмичом, но и уважал его премного:
— Самой крепкой казацкой породы был человек, — говорит он. — Не только физически силен, но и духом. В любом коллективе мог легко людей на работу организовать. Все его слушались — сам видел, когда на камышах работали... А детей каких вырастил, по ним можно судить, что за человек жил на земле.
Об иконе Николай Кузьмич вспоминал больше со слов отца. В одном письме из Китая и было написано, про то, как отец спасал иконы, когда церковь жгли. И опять же подтверждалось: скорее всего, среди них была та, которую сам в Кульджу принес. О том, что Табынская сгорела или могла сгореть, даже речи не велось. Если «что» — обязательно бы шли разговоры, поскольку ее почитали не только русские, но и китайцы.
В 1988 году Фокины поехали в Китай в гости к своим родным. Римме Федоровне запомнилось, как Андрей увел брата Николая в другую комнату, закрыл дверь, и они очень долго там разговаривали. Почему-то все тогда решили, что речь шла об иконе. Особого интереса к ней в ту пору не было. Кузьма Андреевич Фокин умер на руках Андрея, и есть резон полагать, что Табынскую икону, которую он тщательно сберегал во время китайской эмиграции, оставил в наследство своему сыну. На могиле отца Андрей поставил памятник. Сначала был деревянный крест, как и положено, но когда нечем стало топить, почти все кресты с могилок сожгли русские эмигранты. В этом они сами признались и повинились, когда Фокины приезжали в Китай.
Римма Федоровна вспоминает, что в Кульдже училась в школе имени Сталина, но в церковь при этом русские ходили постоянно, соблюдали все посты, отмечали православные праздники. Храм был большой, деревянный. Икону героиня наша хорошо помнит: «В золотой оправе — темное лицо, висела она возле того места, где священник в алтарь заходит — с левой стороны. Все перед ней преклонялись, целовали. Никаких шрамов или повреждений видно не было, может, закрасили. Под стеклом имелась рамочка, а потом позолота».
Отец Римму очень любил и страшно переживал за ее судьбу. Русских женихов, как ни странно, в Китае было навалом. В геологической партии, например, такие галантные ухажеры работали: и на танцплощадке партнеры хоть куда, и в кафе на лимонад не скупились, и по открытию нефтяных производств лихие специалисты были. Когда к Римме посватался Николай Фокин, у девушки сомнений не было: красивый, сильный, не хуже геолога, к тому же на гармошке играл так, что у всех подруг враз сердца заходились. Возражения имелись лишь у отца невесты, но взаимная любовь их нейтрализовала.
Проблемы возникли по возвращении в Советский Союз. Николай Кузьмич не мог простить жене, что «увезла» его от родных, время от времени пытался найти утешение в выпивке, Римма Федоровна за это сердилась. Как раз по сей причине и не получилось между супругами столь важного разговора по поводу иконы: она не стала слушать из-за своей обиды, а муж, поскольку его один раз проигнорировали, больше к этому возвращаться не стал. А вспомнил он тогда, судя по всему, о поездке в Китай, о разговоре с братом Андреем. Римма Федоровна рассуждает так: «Я думаю, что Табынская икона где-то у него спрятана, раз отец свой век с ним доживал. Знаю еще, что когда церковь сожгли, верующие сняли частный дом, с тем чтобы там молиться. И все иконы перенесли туда. Где сейчас живет Андрей, неизвестно. Да и жив ли? Знаю, что в конце восьмидесятых он был очень болен. На границе с Россией живут сестры Николая, может, они чего знают. Наверное, обидятся на меня, что все рассказала, икону-то прятали, в тайне хранили...».
Успокоить Римму Федоровну поспешила дочь Ольга:
— Ну что вы, мама, ведь эта история давно уже многим известна и без нас. Икону надо вернуть. А в Китае выходцы из России или очень старенькими стали, или полукитайцами. Одна надежда на русских бабушек, что они Табынскую Богородицу в обиду не дадут.
В одном из писем тетя Нюся (сестра Андрея и Николая) написала: «Поздравляю тебя с внуком, как жаль, что деда уже нету. Как хочется на вас всех посмотреть, особенно на эти маленькие, рыженькие головки, на черные мы уже насмотрелись».
В последние годы никаких других известий из Китая не поступало.

Владимир Мищенко: «Знаю, приложусь к Табынской иконе и сразу исцелюсь»
Известно, что существует множество версий местонахождения иконы Табынской Божией Матери. Пожалуй, у каждого из числа тех, кто так или иначе соприкасался с процессом поиска, имеется свое предположение. Одни считают, что она прячется в Китае, но и тут мнения расходятся: либо в Кульдже (таких — большинство), либо в Харбине. Некоторые полагают, что во время Китайской культурной революции икону вывезли в Австралию. Других смущает излишне эмоциональный тон иерархов зарубежной церкви, которые горячо убеждают: «Нигде, ни в каком храме Америки иконы даже подобного размера нет». Не исключено, что она может скрываться в российской глубинке, поскольку, когда возвращались эмигранты на родину, могли, наверное, вывезти с собой икону, даже место называли — Сибирь. Равно как и оставить ее в Казахстане тоже имели возможность: у многих путь из Китая лежал через него.
Мы связались по телефону с известным своим вкладом в поиск Владимиром Федоровичем Мищенко, проживающим в Москве, и он огорошил нас откровенным суждением: «Я знаю, где она, надо ехать и забирать». Это при том, что в Китае он не был очень много лет, что имеет большие проблемы со здоровьем — десять лет назад перенес инсульт, частично парализован, одна рука полностью бездействует... Быть может, этим и объясняется чрезмерная, на первый взгляд, уверенность: Владимир Федорович свято верит, что стоит ему приложиться к иконе — он исцелится.
Еще мы заметили, что многие люди, так или иначе связанные с этой иконой, видевшие ее или просто жившие в тех местах, где она находилась, обладают недюжинной силой — и физической, и духовной, да и жизненный путь их обыкновенным не назовешь.
С Мищенко встретился уфимский журналист Дмитрий Ефремов, и вот что он нам рассказал:
— Владимир Федорович — один из самых активных участников поиска, несмотря на то, что парализован, передвигаться может, мечтает поехать в Китай, ищет спонсоров для поездки. Утверждает, будто знает, где находится икона Табынской Божией Матери: такая информация поступила ему из источника в Австралии.
Сам он родился в 1938 году в г. Чаганай Синьцзян Уйгурского автономного округа — это северо-западная часть Китая, граничащая с Казахстаном. Его мать, обычная крестьянка с Алтая, — женщина необычной судьбы. В 1934 году ее семью раскулачили. Тогда у нее был любимый муж Яша. Отобрали все: имущество, дом. Мужа арестовали. Она и пятеро ее детей остались неустроенные, жить пришлось практически на улице. Люди боялись оказать им помощь, потому что за это угрожали репрессиями. Все дети один за другим поумирали, и женщина осталась совсем одна, однако надежды отыскать своего мужа не теряла. И во время скитаний по Казахстану встретила своего знакомого, который вернулся из Китая и сказал: он там встречал Яшу. Отважная женщина продала все, что имела, наскребла денег, наняла проводника, чтобы провел ее через перевал, и двинулась в Китай. В те времена из- за репрессий бегство из страны подобным путем было массовым, и в горах повсеместно стояли заставы пограничников, чтобы отлавливать беглецов. Их тоже поймали, привели в штаб, командир начал допрашивать, но в это время раздался сигнал тревоги — все убежали, поскольку дверь осталась открытой. Проводник сказал своей подопечной: «Здесь до Китая недалеко, если не боишься, пользуйся моментом — беги». Она и убежала на ночь глядя. Доночевала в горах. Утром, как указал ей проводник, вышла к китайскому селению, и первым человеком, которого встретила по ту сторону границы, оказался православный священник. Все ему рассказала как на духу, спросила, не знает ли он, где может находиться Яша…
Батюшка проникся трагическими перипетиями ее жизни и порекомендовал устроиться в одну семью в качестве няни. Так женщина начала подрабатывать, воспитывая китайских детей. Однажды ей удалось вылечить хозяйку, у которой были серьезные осложнения после родов, и сразу же ее авторитет среди местного населения значительно вырос. Улучшилось и материальное положение, поскольку очень многие заболевшие стали обращаться к ней за помощью.
Не секрет, что полная самостоятельность в экстремальных условиях способна обнажить в человеке немало талантов. Пожалуй, наша героиня покруче жен декабристов будет: те хотя бы знали, куда и за кем едут, а эта ринулась через перевалы в чужую страну, не ведая даже, жив ее муж или нет. Словом, выяснилось, что она еще умеет и печи класть, чем и стала промышлять. Жизнь стала налаживаться, вскоре купила себе небольшую хибарку, вот только Яшу найти так и не смогла, хотя ни на день поиск не прекращала.
Не забывал о ней и священник, заботился, наблюдал, как складывается судьба соотечественницы. Он-то и послал к ней Федора Мищенко, который тоже был беглецом из-под Алма-Аты, его обвиняли якобы в убийстве жены с сыном. Женщина ему понравилась: справная, деятельная, и он ей предложил объединить сколоченные капиталы, построить на его участке мельницу да и жить-поживать добра наживать. Невеста поначалу отказала, хотя претендент на ее руку и сердце был мужиком видным и симпатичным и не понравиться не мог. Спустя некоторое время согласилась, отчетливо осознав, что Яшу уже не найти, да и народная молва без устали ей внушала: нет ее мужа на этом свете. К тому же жених оказался настойчив и отступать не был намерен, а местное уйгурское население донимало предложениями не очень пристойного характера.
Уехали в горы. Купили мельницу. Из «добра» только успели нажить сына, Владимира Федоровича; как стало ясно, Федор Мищенко был еще тот «ходок», в смысле — налево. Как женщина решительная, она не смогла потерпеть этого и рассталась со своим «благоверным», несмотря на всю его красоту и обаяние. Жила вдвоем с сыном, зарабатывала — лечила людей и клала печи.
В 1958 году она умерла, и Владимир остался один. Однако по части общительности он пошел в отца, и в 1961 году ему удалось перебраться в Советский Союз: в посольстве получил советские документы, затем переехал в Подмосковье, устроился на работу в медико-биологический институт чуть ли не оборонного значения. От мамы тоже унаследовал недюжинные способности: параллельно занимался целительством как экстрасенс, сначала работал в фирме, а потом и в одиночку. Трижды был женат, но детей не имел. А женившись в четвертый раз, заимел четверых собственных деток. В 1995 году, пытаясь разрешить проблемы, связанные с квартирным вопросом, перенервничал и перенес инсульт. Оказавшись ограниченным в смысле передвижения в пространстве, стал путешествовать во времени — начал разыскивать кульджинских друзей, вспомнил о Табынской иконе Божией Матери, о чудесах внезапного исцеления перед ней и других случаях чудотворного свойства.
Однако четкого ответа на вопрос, где находится Табынская икона, у Мищенко получить не удалось. Кроме того, Владимир Федорович поведал, что уже «завязался» с оренбургскими казаками, которые снаряжают экспедицию за Табынской иконой Божией Матери.
Вот так люди, живущие далеко от тех мест, где явилась Святыня, сложа руки не сидят, уверяют, что знают, где она находится, но четкий расклад этих «знаний» не раскрывают. У нас этой проблемой занимается протоиерей Владимир Сергеев, настоятель Вознесенской церкви села Табынское, который обращался за помощью в программу ЦТ «Жди меня», собирает информацию, ведет переписку, издает журнал «Летопись Табынской иконы Божией Матери», однако и он, и все верующие люди понимают: все эти усилия, конечно, необходимы, но они бессмысленны до тех пор, пока не будет восстановлена церковь, из которой ушла Табынская икона Божией Матери в дальние странствия. Архиепископ Уфимский и Стерлитамакский Никон опубликовал по этому поводу следующее письмо:
«Уфимская епархия Русской Православной Церкви планирует строительство архитектурного ансамбля на историческом месте явления иконы Божией Матери Табынской и создание историко-культурного центра в Гафурийском районе, п. Курорт, МО «Зареченский сельсовет». В этом направлении уже проведены все изыскания, разработана архитектурная концепция, выполнен план для отвода земли. Архитектурная концепция ансамбля на месте явления иконы Божией Матери Табынской рассматривалась в Минстрое России, отмечен высокий уровень разработки, и она рекомендована к строительству. В соответствии с Экологическим кодексом, законом об экологической экспертизе необходимо изучить, кроме всего, общественное мнение.
Просим отзывы направлять по адресу: Гафурийский район, п. Курорт, МО «Зареченский сельский Совет».
Говорят, вокруг святого места, как правило, неизбежно происходит столкновение различных интересов, возникают всевозможные препятствия. Но слава Богу, что еще не пропало у людей желание жить по совести и по уму, что независимо от национальности многие стремятся на Святые Ключи, чтобы обрести утраченный покой и восстановить душевные силы. В наши дни, когда в страну возвращаются святыни, среди которых Тихвинская и Казанская иконы Божией Матери, наша Табынская икона может стать в ряду самых почитаемых. Веками укоренившееся поклонение ей привлекает в республику многочисленных паломников практически со всего мира. И у многих недоумение вызывает весьма скромное обустройство места явления старейшей иконы страны. А ведь это пространство, где земля поистине сходится с небом. Далеко не каждый регион в России отмечен такой милостью. Сегодня, когда мы по крупицам собираем факты истории, готовимся отметить знаменательную для страны дату — 450-летие вхождения Башкирии в состав России, явление Табынской иконы Божией Матери в наших краях может стать основным связующим звеном в судьбах многих народов.

  

Вы можете высказать свое суждение об этом материале в
ФОРУМЕ ХРОНОСа

 


Rambler's Top100 Rambler's Top100

 

© "БЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫ", 2004

Главный редактор: Юрий Андрианов

Адрес для электронной почты bp2002@inbox.ru 

WEB-редактор Вячеслав Румянцев

Русское поле