|
О проекте
Проза
Поэзия
Очерк
Эссе
Беседы
Критика
Литературоведение
Naif
Редакция
Авторы
Галерея
Архив 2008 г.
РуЖи
|
В трех соснах,
или
Опыт внимательного прочтения некоторых страниц романа
Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание» и
следования им в точности
Мы ленивы и нелюбопытны.
А.С. Пушкин
Иванов И.А. Портрет Ф.М.Достоевского. 1978-1979 гг.
Нет более интересного занятия для человека, любящего Достоевского, чем
бродить по местам, описанным в его произведениях. Однажды и автор этих
строк, выбрав время и вооружившись текстом «Преступления и наказания»,
отправился в окрестности Сенной площади. Листая роман и считая шаги, я
неожиданно уперся в изрядных размеров памятную доску. Из невнятной и трудно
читаемой надписи на ней следовало, что это и есть дом Раскольникова. Испытав
некоторое разочарование, что все уже найдено, ваш покорный слуга в тот раз
поиски прекратил. Но где-то в глубине души осталось смутное сомнение: дом с
мемориальной доской находился не там.
Сомнение это разрешилось значительно позже, когда, разложив на столе, кроме
текста романа, топографические карты, линейки, циркули и прибор с
неприличным названием курвиметр, я таки нашел дом Раскольникова, а вкупе с
ним и дома старухи-процентщицы и Сони Мармеладовой. А заодно и историю
ошибки с размещением мемориальной доски.
Первопричина, на мой взгляд, кроется в том, что никто из писавших об этом не
удосужился поверить Достоевскому и отмерить пресловутых 730 шагов. Проще,
конечно, углубиться в дебри нумерологии и порассуждать о магическом или
случайном, «профанном» значении цифр в этом совершенно точном указании
Федора Михайловича.
Намного интереснее представить себя на его месте. Можно ли предположить, что
при написании романа автор специально измерял шагами расстояние до
воображаемого места убийства? Или вставил в текст произвольное количество
шагов? Маловероятно. А первое не так и легко, как кажется. Я 730 шагов
отмерял неоднократно и во все стороны. И неоднократно же сбивался со счета.
В конце концов, пришлось воспользоваться еще одним хитрым прибором, который
называется шагомер.
Намного вероятнее, что количество шагов до дома старухи Достоевскому было
уже известно, что он «из собственной судьбы выдергивал по нитке». Как же не
хотелось ему, наверное, туда идти, даже думать об этом, коли он шаги считал!
Но сначала нужно выяснить: откуда считать, найти дом Раскольникова. Первым
взялся за это основоположник литературного краеведения H. П. Анциферов
(1889–1958) в книге «Петербург Достоевского», вышедшей в 1923 году в
Петербурге в издательстве «Брокгауз-Ефрон». Он пишет:
Дом нужно искать сравнительно не далеко от канала. Когда Раскольников
повернул с Сенной: «до его квартиры оставалось всего несколько шагов» (с.
53). Столярный пересекают две улицы: Казначейская и Мещанская; нужно ли
пересечь их и с какой стороны искать дом?
Для того чтобы ответить на эти вопросы, нужно остановиться на одном эпизоде,
который отвлечет нас несколько в сторону.
Соня Мармеладова направилась от Родиона Романовича к себе.
«Пошла потупясь, торопясь... чтобы пройти как-нибудь скорее эти двадцать
шагов до поворота направо в улицу» (с. 189).
Не переходя Столярного, она свернула в улицу и, пройдя ее, вышла на канал,
где находился ее дом. Где же жила на канаве Соня? Из другого отрывка мы
узнаем об этом.
«На канаве не очень далеко от моста (Вознесенского) и, не доходя двух домов
от дома, где жила Соня, столпилась кучка народа» (с. 330).
Теперь мы можем ответить на поставленные вопросы.
Дом, где жил Раскольников, находился с левой стороны Столярного переулка,
пройдя Казначейскую улицу. Если бы он стоял на правой стороне, то Соня
должна была бы перейти дорогу, чтобы направиться к себе на Екатерининский
канал к Вознесенскому мосту. Но мы еще можем сделать один ценный вывод для
дальнейшего: дом Сони Мармеладовой должен был находиться на канаве до В-го
моста, так как в противном случае Соне пришлось бы идти к нему по Мещанской
и тогда одно из двух: либо, если дом [Раскольникова] стоял на углу, то ей не
пришлось бы идти некоторое время по Столярному, либо, если дом стоял между
Мещанской и Казначейской, ей пришлось бы повернуть налево. И то и другое
противоречит тексту.
Итак, дом, в котором жил Раскольников, должен был находиться по левую
сторону Столярного переулка за Казначейской улицей. Найдем ли мы подходящий
дом?
До сих пор рассуждения Николая Павловича безукоризненны, но вывод, сделанный
из них, и послужил первоисточником бытующей до сих пор краеведческой ошибки,
подтвержденной и мемориальной доской:
На углу Мещанской по ту сторону улицы возвышается старый пятиэтажный дом
(считая подвальные этажи), – пишет Анциферов. Между тем, пятью строчками
выше сказано: если дом стоял на углу, то ей не пришлось бы идти некоторое
время по Столярному. Это абсолютно верно. Значит, дом на углу не стоял!
Второе спорное положение: «если дом стоял между Мещанской и Казначейской, ей
пришлось бы повернуть налево». Но на канал со Столярного переулка можно
выйти и по Мещанской, и по Казначейской, если дом Раскольникова находился
между ними. То есть, повернуть можно и направо, и налево. По всей видимости,
Соня повернула направо, потому что так ей было ближе. Это легко проверить.
Вернемся к цитате на стр. 330, где повествуется о последних минутах жизни
Катерины Ивановны, там написано: «На канаве, не очень далеко от моста и, не
доходя двух домов от дома, где жила Соня, столпилась куча народу».
Современная застройка интересующей нас части «канавы» - это нынешний канал
Грибоедова (бывший Екатерининский) - сложилась в конце XIX века, но на
акварели Федора Баганца «Екатерининский канал», написанной между 1860 и 1862
годами, расположение домов соответствует времени действия романа. То есть
существует иллюстрация к роману, написанная одновременно с ним, вот что
удивительно!
Тоже интересная история с этой акварелью. Известна она мне стала из статьи
Юрия Пирютко «Плоды просвещения железного века», опубликованной в седьмом
номере журнала «Вокруг света» за 2003 год. Там репродукция ошибочно
подписана «Фонтанка», но ясно видимый на ней силуэт Вознесенской церкви на
ошибку автора указывает. Акварели Федора Баганца хранятся в Музее истории
Санкт-Петербурга, впрочем, как оказалось, не только. Есть еще и в Русском
музее, где я нужную мне с помощью сотрудницы ГРМ Ирины Борисовны Верховцевой
и нашел. За что ей очень благодарен. Большое спасибо и руководству музея,
распорядившемуся изготовить по моей просьбе цифровую копию этой акварели в
приличном разрешении.
Здесь можно рассмотреть, что на участке от Вознесенского до Кокушкина
моста находится десять домов (Сейчас всего три). Первые шесть, полутора-,
одно- и двухэтажные, нас не интересуют, так как дом, где жила Соня, «был
трехэтажный, старый и зеленого цвета» (с. 243). Так выглядят седьмой,
девятый и десятый дома, если считать от Вознесенского моста. Но девятый и
десятый находятся почти у Кокушкина моста. А седьмой расположен как раз у
того места, где Казначейская улица выходит на канал.
Если предположить, как совершенно верно написал Анциферов, что дом, где жил
Раскольников, находился с левой стороны Столярного переулка, пройдя
Казначейскую улицу [если идти от Кокушкина моста], Соне ближе всего было
идти к себе несколько шагов по Столярному, потом, свернув направо, по
Казначейской улице выйти на канал.
И еще одно место романа. Соня выходит из дома Раскольникова. «На улице
встали в воротах. Вам направо, Софья Семеновна?» (с. 189). Получается, Соне,
чтобы попасть домой на канал, нужно повернуть из ворот в Столярном переулке
направо, а потом еще раз «направо в улицу» (с. 189).
Следует сказать, что нумерацию страниц романа в цитируемых Н.П.Анциферовым
отрывках я поменял, взяв ее из издания, вышедшего в 1970 году в серии
«Литературные памятники». Не воспользовался я для этого, как принято,
академическим изданием, потому что издание это не уважаю: готовившие его
взяли на себя смелость править пунктуацию Достоевского. Хотя известно, как
трепетно Федор Михайлович относился к каждой запятой.
Курсивом дан текст Н.П.Анциферова. В квадратных скобках мои пометки.
Еще признаюсь, что книгу Н.П.Анциферова в руках не держал, а скачал ее, не
помню с какого ресурса. За что неизвестным мне людям, ее разместившим -
большое спасибо. А Александру Продану, отсканировавшему и вычитавшему текст,
благодарен вдвойне.
В Столярном переулке по левой стороне, если идти со стороны Кокушкина моста
и пересечь Казначейскую улицу, всего три дома №№ 7, 9 и 11 по современной
нумерации. Но седьмой и одиннадцатый дома – угловые. Остается нумер девятый.
Более того, на с. 136 сам Раскольников заявляет: «живу в доме Шиля, здесь в
переулке, отсюда недалеко». Дом с современным номером 9 действительно
когда-то принадлежал купцу 3-ей гильдии Я.Х. Шилю. Правда, во время
написания романа его хозяином был уже действительный статский советник
Н.С.Скуридин. На этом основании некоторые исследователи утверждают, что
Достоевский не знал, кому дом принадлежал прежде. Вероятнее предположить
обратное. Прожив на соседней Казначейской (тогда Малая Мещанская) улице
более пяти лет, а это самый длительный срок проживания Федора Михайловича в
одном районе, если не считать каторги, трижды переезжая с квартиры на
квартиру в этом же районе, ограниченном всего несколькими домами и
окруженном как полуостров Екатерининским каналом, скорее всего, знал. А
однажды, услышав, что это бывший дом Шиля, не забыл никогда, потому что сам
жил в другом доме Шиля на Вознесенском проспекте в 1849 году, где и был
арестован по делу Петрашевского.
Справедливости ради, скажу, что не один я такой умный. Кроме авторитетных
исследователей А.С.Бурмистрова, Е.П.Саруханян, Б.В.Федоренко,
придерживавшихся точки зрения, что именно этот дом раскольниковский,
облюбовали его и подростки-вандалы. Весь подъезд, а в особенности четвертый
этаж с пресловутыми 13 ступенями, исписан. Содержание самое разное от
«Достоевский forever!” до поздравлений с днем св. Валентина Роде от Сонечки,
а Дуне от Димочки. Впрочем, заметно преобладание письменных просьб извести
учительниц самых разных специальностей, чаще по литературе.
13 ступеней и граффити/
Теперь вернемся к 730 шагам. Отсчитывать их можно как от дома Шиля
(Столярный, 9), так и от дома Алонкина по Казначейской, 7, где жил автор во
время написания романа – результат примерно одинаковый. Из статейного списка
известна «ранжирная метка» (рост) Федора Михайловича: 2 аршина, 6 вершков,
что в метрической системе составляет168,91 сантиметров. Это важно для
определения длины шага. Мой рост отличается только на пару сантиметров, что
упрощает проверку рассуждений ногами.
Что я и делал неоднократно, с шагомером и без, предварительно проложив
маршруты по карте. И всегда, пройдя Кокушкин мост и повернув по каналу
направо, оказывался у Вознесенского моста. До дома, который считается домом
Алены Ивановны, отсюда еще идти и идти. В недоумении я отмерял 730 шагов и в
противоположном направлении, и не переходя «мост Кокушкин», но к Алене
Ивановне не попадал.
Попутно мне стало ясно, почему Федор Михайлович запомнил количество шагов.
Он, как известно, по образованию был военным инженером. А во всех военных
училищах до сих пор обязательно учат измерять расстояние парами шагов. То
есть, считать не каждый шаг, а только шаги под левую ногу, через один, так
удобнее. Так вот: пар шагов в 730 ровно 365, что составляет количество дней
в году. Такое число могло показаться необычным и запомниться.
Из всех выявленных таким образом мест мне больше всего почему-то нравилось
именно у Вознесенского моста. Аура там ли такая, а может «верхним чутьем
взял», но стоял я там подолгу и не раз, правда, кроме этого и книги
почитывал. И нашел таки разгадку в недавно вышедшем смехотворным тиражом в
380 экземпляров ценнейшем издании «Достоевский. Дополнения к комментарию».
Там в статье Б.Н.Тихомирова «Петербургский комментарий к роману
«Преступление и наказание» говорится, что в доме № 25 по Вознесенскому
проспекту, аккурат возле моста, проживал некто Александр Карлович Готфрид.
По профессии был он ювелиром и бриллиантовым мастером, но не брезговал и
денег под проценты дать. И именно у него Достоевский четырежды! ссужался. А
в последний раз, именно во время работы над романом, закладывал у него часы.
В центре розовый дом ростовщика Готфрида (Вознесенский пр-т, 25),
слева с колоннами школа, построенная на месте Вознесенской церкви/
И, наконец, последнее доказательство. На с. 76 описано как Раскольников на
следующий день после убийства следует в полицейскую контору: «Дойдя до
поворота во вчерашнюю улицу, он с мучительною тревогой заглянул в нее, на
тот дом... и тотчас же отвел глаза». Это место романа у исследователей
вызывает замешательство и длинную цепь рассуждений о двойственности
топографических указаний автора великого романа. Не удивительно, коли дом
старухи-процентщицы они поместили за два квартала от того места, на которое
ясно указывал Федор Михайлович. А вот если предположить, что дом этот
находится по Вознесенскому, 25, то его вполне можно было увидеть из
Столярного переулка, заглянув направо в Казначейскую улицу.
Итак, вот план интересующего нас места.
На нем дворы – зеленые, дома - оранжевые, а красным цветом и большими
цифрами в белых кружках обозначены:
1. Дом с мемориальной доской «Дом Раскольникова».
2. Дом Алонкина по Казначейской, 7, где жил Достоевский.
3. Дом по Столярному, 9, где Федор Михайлович действительно поселил
Раскольникова.
4. Дом № 25 по Вознесенскому проспекту, где жил ростовщик А.К.Готфрид.
5. Здания, на месте которых находилась Вознесенская церковь.
6. «Дом Зверкова», канал Грибоедова, 69/18.
Маленькими цифрами проставлены современные номера интересующих нас домов.
Красной пунктирной линией со стрелкой обозначен путь в 730 шагов.
Ах, почему Раскольников, выйдя из подворотни после убийства, повернул
«налево по улице»! Если бы направо, то все сошлось бы. Там дальше и переулок
есть Красноградский, по которому можно к каналу выйти. Но мы ведь условились
доверять Достоевскому. Налево, так налево. Есть и еще одно соображение.
Описывая дом Алены Ивановны, Федор Михайлович говорит: «С замиранием сердца
и нервною дрожью подошел он к преогромнейшему дому, выходившему одною стеной
на канаву, а другою в -ю улицу» (с. 9). Ну, никак не похож дом, считающийся
домом процентщицы, на преогромнейший, да и дом Готфрида тоже.
Дом, считающийся домом старухи-процентщицы, Набережная канала Грибоедова,
104/15
Единственное подходящее строение на интересующем нас отрезке канала - это
дом № 69/18. Строго говоря, это целый квартал из нескольких домов, одною
стеной выходящий на канал, а другою в Казначейскую улицу. И два двора там
есть, и входящие и выходящие так и шмыгают там до сих пор. А самое
интересное, что дом этот в русской литературе еще до Достоевского стал
известен. И не раз. В этом небезызвестном доме Зверкова (по имени владельца
купца И.Д.Зверкова) жил Н.В.Гоголь, к этому дому Николай Васильевич приводит
Поприщина из «Записок сумасшедшего»: «Перешли в Гороховую, поворотили в
Мещанскую, оттуда в Столярную, наконец к Кокушкину мосту и остановились
перед большим домом. «Этот дом я знаю, — сказал я сам себе. — Это дом
Зверкова». Эка машина! Какого в нем народа не живет: сколько кухарок,
сколько приезжих! А нашей братьи чиновников — как собак, один на другом
сидит».
А вот текст из неоконченной повести М.Ю.Лермонтова «Штос»: Сырое ноябрьское
утро лежало над Петербургом. Мокрый снег падал хлопьями, дома казались
грязны и темны, лица прохожих были зелены; извозчики на биржах дремали под
рыжими полостями своих саней; мокрая длинная шерсть их бедных кляч
завивалась барашком; туман придавал отдаленным предметам какой-то
серо-лиловый цвет. По тротуарам лишь изредка хлопали калоши чиновника, да
иногда раздавался шум и хохот в подземной полпивной лавочке, когда оттуда
выталкивали пьяного молодца в зеленой фризовой шинели и клеенчатой фуражке.
Разумеется, эти картины встретили бы вы только в глухих частях города, как,
например... у Кокушкина моста. Через этот мост шел человек среднего роста,
ни худой, ни толстый, не стройный, но с широкими плечами, в пальто, и вообще
одетый со вкусом; жалко было видеть его лакированные сапоги, вымоченные
снегом и грязью; но он, казалось, об этом нимало не заботился; засунув руки
в карманы, повеся голову, он шел неровными шагами, как будто боялся
достигнуть цель своего путешествия или не имел ее вовсе. На мосту он
остановился, поднял голову и осмотрелся. То был Лугин». Нетрудно сообразить,
что, переходя через Кокушкин мост, лермонтовский герой подходит к дому
Зверкова.
Стоит припомнить, что Федор Михайлович преотлично знал творчество Гоголя, да
и в романе его обыгрывал. Нужно только сравнить долгие и тщетные попытки
Раскольникова избавиться от награбленного с такими же попытками парикмахера
Ивана Яковлевича сбыть с рук нос майора Ковалева.
А подворотня, из которой вышел Раскольников, совершив преступление, почти
напротив подворотни дома, где жил Федор Михайлович, находится. Повернув
налево, можно по Столярному переулку на канал выйти, как и описан в романе
путь Раскольникова после убийства. Правда, нет здесь у меня математически
точного доказательства, как с домом Раскольникова или Готфрида. Да и
Достоевский подкачал: дорогу к одному дому описал, а действие в другой
перенес. Так ли?
«Преогромнейший» дом Зверкова, Набережная канала Грибоедова, 69/18.
Вы можете высказать свое суждение об этом материале в
ФОРУМЕ ХРОНОСа
|
