> XPOHOC > РУССКОЕ ПОЛЕ   > МОЛОКО
 

Сергей Семанов

МОЛОКО

РУССКИЙ ЛИТЕРАТУРНЫЙ ЖУРНАЛ 

О проекте
Проза
Поэзия
Очерк
Эссе
Беседы
Критика
Литературоведение
Naif
Редакция
Авторы
Галерея
Архив 2008 г.

 

 

XPOHOC

Русское поле

МОЛОКО

РуЖи

БЕЛЬСК
СЛАВЯНСТВО
ПОДЪЕМ
ЖУРНАЛ СЛОВО
ВЕСТНИК МСПС
"ПОЛДЕНЬ"
"ПОДВИГ"
СИБИРСКИЕ ОГНИ
РОМАН-ГАЗЕТА
ГАЗДАНОВ
ПЛАТОНОВ
ФЛОРЕНСКИЙ
НАУКА
ГЕОСИНХРОНИЯ

Сергей СЕМАНОВ

Политические сказки русских писательниц

Вот и осуществилась вековая мечта российских либералов - полное, ничем не усеченное право на «свободу слова». Брани кого угодно и что угодно, восхваляй преступников и сатанистов, матерись и заголяйся. Никто протестовать не посмеет, кроме русских национал-патриотов с их маломощными изданиями. Но и на них появилась управа в облике международной фирмы Брода и Ко. Так что опасаться некого.

Многозначное русское слово «сказка» в марксистско-ленинский период нашей истории получила суженое толкование. Это четко отразилось в словаре С. Ожегова (1972): «народно-поэтическое произведение о вымышленных лицах и событиях». Почему только о вымышленных? А вот В.Даль, напротив, толковал это слово очень широко и многослойно: «сказание, рассказ», а также «объявление, весть, оглашение». Как ново и как интересно это звучит для современного человека! Во времена нашего воровского капитализма русский язык густо подменяется американизированным жаргоном. Сказки ныне только для малых деток (пока не заменит их Гарри Поттер). Однако мы попытаемся толковать давнее слово «сказка» именно по Далю. Так куда интереснее.

Противоестественное скрещение бесовской «свободы слова» с перепевами народной сказки породили в новейшей русской словесности весьма своеобразные последствия, которые пока мало заметны, но растут. Мы убеждены, что к ним следует присмотреться.

Столичное издательство «Алгоритм» стало одним из самых примечательных по качеству выпускаемых книг. Нет-нет, оно бедное, как и все иные русские издательства, бережет копейки на оформлении, использует газетную бумагу, скупо дает иллюстрации. Однако содержательность, новизна и смелость публикуемых сюжетов, их боевая патриотическая направленность - все это наилучшего уровня. И с удовольствием отметим, без крикливости и перехлестов, которые подчас портят нужное дело.

Вот летом 2008 года вышли в свет две в высшей степени примечательные книги: Елена Чудинова «Шуты у трона» и Ольга Грейгъ «Красная фурия, или Как Надежда Крупская отомстила обидчикам». Автор первой книги лишь недавно публикуется, но уже прославилась и у нас, и за рубежом фантастическим романом «Мечеть Парижской Богоматери» (заголовок «знаковый», ясно раскрывает содержание). Об Ольге Грейгъ никаких подробностей не известно, а твердый знак в конце фамилии, это, видимо, авторская прихоть. «Свобода слова» начинается с подписи...

Роднит эти совсем разные по сюжету книги именно в высшей степени свободное обращение с материалом, идет ли речь об истории или о сугубой современности. Оба автора знают, что ныне нет не только былой цензуры, но и редакторов-то давно сократили, а на отзывы в печати можно не обращать никакого внимания, спрос на такой товар, как книга, от этого не зависит, а бранные отзывы почитаются порой наилучшей рекламой, чему мы все, к сожалению, свидетели. Раз так, а это именно так, то зачем же сочинителю обременять себя стремлением к какой-то достоверности, жизнеподобию хотя бы? Да зачем он, этот старомодный реализм, ныне и слово такое позабыто. Главное, продать на книжном рынке. Совсем по формуле Карла Маркса: товар - деньги - товар.

И вот возникла целая стая литературных дельцов, которые открыто и цинично зарабатывают на понижении курса русской словесности. Для тех, кто считается в их кругу «премудрыми», сочиняют В. Ерофеев, В.Пелевин и В. Сорокин, а для широких масс «профанов» безостановочно работает конвейер Акуниных-Донцовых-Марининых, который так раскручен, что старик Генри Форд мог бы позавидовать. И все они дружно наплевали на всякую жизненную достоверность, а на историю - тем паче.

Если космополитическая отрасль нашей бывшей изящной словесности позволяет себе подобные «фэнтези», и либеральная критика это шумно приветствует, то и в русско-патриотическом кругу тоже попытались применить сходные приемы. И вот появились книги, имеющие большой читательский успех, особенно у молодежи, где Геракл и Спартак объявлялись русскими. Множеству физкультурников и болельщиков футбола это поднимает национальное самосознание, а никакому Броду тут не напакостить: поди, докажи в суде, что Геракл не был русским...

Е. Чудинова и О. Грейгъ - писательницы не только патриотичные, но и серьезные, они не оживляют на своих страницах мифических героев, но к реальности относятся свободно, не сдерживая своего творческого воображения. Эти преувеличения, полемическая заостренность оценок событий и лиц, а также прямой домысел, возможный в художественном произведении, порой может произвести сильное впечатление на широкого читателя (на них и рассчитаны такие книги). Заметим, что подчас эти преувеличения и домыслы заходят, с нашей точки зрения, чрезмерно далеко от истины, но четко отметим: обоим нашим авторам далеко-далеко от разнузданных фантасмагорий Пелевина и особенно Сорокина.

Пренебрежение к историческим и жизненным реалиям чревато ошибками, и они, к сожалению, налицо. Вот Е. Чудинова спорит с теми, кто жаждет причислить Ивана Грозного к лику святых. Но доказательства в серьезном споре следует подбирать также серьезные. А тут на единственный авторитет ссылается автор - на давние сведения скромного историка, ее институтского доцента (так и написано в примечании: «Из лекции. Цитирую по памяти»). Парижская коммуна отнесена к 1870 году, хотя она происходила весной 1871-го, а картины импрессионистов Е. Чудинова поместила в Лувре, а не в парижском музее, им отведенном.

О. Грейгъ оглушает читателя сообщением, что нелюбимый ею Ленин не состоял членом всевластного Политбюро. Но из любого справочника следует, что он состоял там с основания Политбюро в марте 1921 года и оставался в его составе до кончины. А вот Г.Зиновьев в руководстве Совнаркома как раз не состоял. И тут следует добавить печальное «и т.д.». Конечно, сказывается упразднение в издательском деле рецензентов, редакторов и даже корректоров, но автор-то в ответе за все.

Впрочем, неточностей у обеих писательниц ничуть не больше, чем у их нынешних коллег. Гораздо интереснее обратить внимание, как появляются размашистые обобщения и преувеличения, которые уже нельзя обозначить старомодным словом гипербола. Например, О. Грейгъ не любит не только Ленина, но всю революционно-разрушительную традицию русской истории. Вот как круто оценивает писательница поколение тех, кто готовил России февраль и октябрь 1917-го: «Государственные преступники, романтики и дегенераты, психопаты и простодушные, гомосексуалисты и нигилисты, лесбиянки и убийцы». Разумеется, что «комиссаров в пыльных шлемах», революционеров-победителей О. Грейгъ характеризует еще более сурово: скопище «разжигателей национальной розни, провокаторов, людей, имеющих физические, психические и психологические отклонения, авантюристов, бандитов, наивных искателей приключений с садистскими наклонностями».

Объективности ради спросим себя: является ли эта оценка односторонней? Да, конечно. Но она никак не более односторонняя, чем слащавые россказни о «героях революции», которыми пичкали русский народ опоенные чужеземной дурью русские простоватые сочинители от Николая Чернышевского до Николая Островского.

О. Грейгъ вообще настойчиво указывает на психическую ущербность революционных деятелей, даже ссылается на труды русских ученых начала прошлого века на этот счет. Тут есть о чем поразмыслить. Изучая историю русской революции 1917 года и будучи очевидцем мерзкой контрреволюции 1991-1993-го, не могу не отметить, что без психического расстройства большинства русского народа и неприкрытого сатанизма самозванцев-вожаков тут не обошлось. И этот сюжет нуждается в серьезном разбирательстве.

А как же в этой связи автор оценивает свою героиню? Ведь она вступила на революционную стезю с молодых лет и всю жизнь оставалась супругой и помощницей злого Ленина. Нам объясняют так: «Молодой русской дворянке Надежде Константиновне Крупской» смолоду, значит, «приходилось вариться в масонском котле». Осторожное слово «приходилось» означает в данном случае, что вроде бы принудили к тому «русскую дворянку». Кто же? Новый биограф Крупской дает ответ краткий и не очень определенный. Не раз упоминается в книге некий «масонский орден», его агенты и резиденты. Допустим. О масонах у нас теперь публикуют не только старые сплетни, но и новейшие серьезные исследования, так что тема открыта для обсуждения. В какой же из масонских лож оказалась бедная Крупская? Не уточняется ни имен, ни дат, ни иных сведений не приведено. Что ж, жанр литературы позволяет подобное, и не нам, читателям, «управлять песнопевца душой, он высшую силу признал за собой»... Отметим лишь для полноты картины, что не имеется никаких данных о членстве Крупской в масонских ложах.

Е. Чудинова хорошо знает жизнь современной Франции, ценит французскую культуру и традиционную католическую церковь. Она полна горячим сочувствием к коренным гражданам страны, описывает дикие бунты эмигрантской молодежи, главу «Десятые сутки пылает столица» (о Париже) нельзя читать без душевного волнения. Много страниц посвящено взаимоотношениям христианства и представителей мусульманского мира в нынешней Западной Европе. Известно, что отношения эти напряженные, вызывающие порой острые столкновения. Писательница целиком стоит на стороне христиан-католиков. Это ее гражданское право, но некоторая размашистость суждений и оценок толкают нас, русских читателей, к необходимой осмотрительности. В нынешней России отношения православного большинства населения с мусульманским меньшинством пока, слава Богу, довольно благополучные, хотя темные силы мира пытаются навредить обеим сторонам. Автору боевой и горячей книги также следовало бы проявлять сдержанность при переносе данной темы на нашу почву.

Попытки размыва и разложения традиционного католицизма на Западе Е. Чудинова хороша знает и пишет с пониманием и сочувствием. Она высказывает надежду, что европейский католицизм воспрянет духом и отразит наваждение протестантов, благословляющих именем Спасителя «супружества» половых извращенцев. Однако и здесь автор, как ей присуще, проявляет размашистость оценок. Например, II Ватиканского собора шестидесятых годов минувшего столетия.

Зато поистине великолепны суждения Е.Чудиновой о потоке современного детектива и псевдоисторических поделок, которые подобно грязевому вулкану заливают нескончаемым потоком несчастного русского читателя. Печатные изделия Д. Донцовой и Б. Акунина она не считает возможным отнести к жанру литературы, даже самой хилой, а к некому недавно возникшему «словопомолу», изготовляемому по дешевке в «словомельницах». Серьезная критика, даже либеральная, от этого потока брезгливо отворачивается, но Е. Чудинова присмотрелась и поделилась с нами своими впечатлениями. Они оказались тягостными.

Вот краткая оценка, которую следует признать итоговой: «Можно было бы долго рассуждать о безграмотности и разнузданной аморальности донцовских текстов, в которых объектом юмора, и это в наши дни, становятся даже террористические акты... Тексты Донцовой излишними знаниями не отягощены: «Иудейки имеют особое телосложение. У них, как правило, поджарый зад и пышный бюст». Оно, конечно, все иудейки, за редкими исключениями, еврейки, однако бывают они и атеистками, бывают и христианками. Так каким же образом размер бюста зависит от вероисповедания?» (Не можем не добавить, любимец извращенцев всякого рода В. Ерофеев испытывает страсть к таким же подробностям: «У евреек в отличие, во всяком случае, от русских женщин есть одна замечательная особенность. У них говорящее влагалище... Оно может даже петь, конечно, что-нибудь несложное, какую-нибудь музыкальную фразу из «Подмосковных вечеров».) Оставим обоих наедине с такими интересами...

Остроумно и ядовито разбирает Е. Чудинова убогие тексты Б. Акунина, которого раскручивает до небес компания дружков вполне определенного окраса. Прежде всего, как историка нашей России. Его ставят в театре и показывают по «ихнему» телеку. Цель заказчиков понятна, мешать патриотическому пробуждению широких кругов русского народа. И писательница четко показывают главную, лишь чуть прикрытую направленность акунинских сочинений - русофобию. Все персонажи Акунина дружным хором свистят в русоненавистническую дудку. Вот раз: «Вечная беда России, все в ней перепутано. Добро защищают дураки и мерзавцы, злу служат мученики и герои». Вот другой: «Это нестабильная, нелепая страна, впитавшая все худшее с запада и востока». И так настойчиво раз, еще раз, еще много, много раз...

Ну что ж, если Акуниным-Донцовым-Ерофеевым и всему их местечковому кругу дозволено пользоваться безграничной «свободой слова», поносить безнаказанно «эту страну» и ее народ и при том восхищаться некоторыми обстоятельствами своих любимых героинь, то почему писатели русские не вправе столь же свободно судить и рядить о чем душе угодно, не ограничивая себя в гиперболах и фантазиях? Демократия для всех, а нам как раз внушают сейчас о вреде «двойных стандартов».

Вот О. Грейгъ отправляет Крупскую учиться в американском университете. Никогда не пересекала эта русская дворянка Атлантический океан, ни в Северной, ни в Южной Америке не бывала. Но разве мы имеем право ограничивать авторскую свободу творчества? Да это попахивает культом личности, тридцать седьмым годом. Нет уж, оставьте.

Итак, в начале XXI столетия наши читатели узнали, что супругу Ленина пестовал масонский орден, что Геракл был русским, а на II Ватиканском соборе свистал шабаш. Кто возьмется опровергнуть?

А Геракл, пожалуй, и вправду был русаком. Постоянно вот носил с собой увесистую дубину. «Эй, дубинушка, ухнем!»

 

Вы можете высказать свое суждение об этом материале в
ФОРУМЕ ХРОНОСа

 

МОЛОКО

РУССКИЙ ЛИТЕРАТУРНЫЙ ЖУРНАЛ 

 

Rambler's Top100 Rambler's Top100
 

 

МОЛОКО

Гл. редактор журнала "МОЛОКО"

Лидия Сычева

Русское поле

WEB-редактор Вячеслав Румянцев