Александр НЕСТРУГИН
         > НА ГЛАВНУЮ > РУССКОЕ ПОЛЕ > МОЛОКО


МОЛОКО

Александр НЕСТРУГИН

2011 г.

МОЛОКО



О проекте
Редакция
Авторы
Галерея
Книжн. шкаф
Архив 2001 г.
Архив 2002 г.
Архив 2003 г.
Архив 2004 г.
Архив 2005 г.
Архив 2006 г.
Архив 2007 г.
Архив 2008 г.
Архив 2009 г.
Архив 2010 г.
Архив 2011 г.
Архив 2012 г.
Архив 2013 г.


"МОЛОКО"
"РУССКАЯ ЖИЗНЬ"
СЛАВЯНСТВО
РОМАН-ГАЗЕТА
"ПОЛДЕНЬ"
"ПАРУС"
"ПОДЪЕМ"
"БЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫ"
ЖУРНАЛ "СЛОВО"
"ВЕСТНИК МСПС"
"ПОДВИГ"
"СИБИРСКИЕ ОГНИ"
ГАЗДАНОВ
ПЛАТОНОВ
ФЛОРЕНСКИЙ
НАУКА

Суждения

Александр НЕСТРУГИН

Утвердительный ответ

О книге Вячеслава Лютого «Терпение земли и воды»

Самодостаточна ли критика как литературный жанр?

Суждения на сей счет существуют разные. Возможно, затруднительность обоснования утвердительного ответа заключается в том, что со времен В.Г. Белинского и Н.А. Добролюбова прошло слишком много времени – почти два века. А ведь в их времена никаких сомнений на этот счет не возникало. Вот как писал второй о первом: «Читая его, мы забывали мелочность и пошлость всего окружающего, мы мечтали об иных людях, об иной деятельности, и искренно надеялись встретить когда-нибудь таких людей, и восторженно обещали посвятить себя самих такой деятельности…» (Н.А. Добролюбов. Сочинения В. Белинского. 1859.)

 Тех времён не вернуть, однако аргументы в пользу утвердительного ответа нет-нет да и явятся уму и сердцу. В их числе и недавно вышедшая (при финансовой поддержке администрации Воронежской области) книга известного литературного критика Вячеслава Лютого «Терпение земли и воды».[1] Книга эта точно и убедительно выстроена (редактор Р.В. Лютая), замечательно оформлена (использованы сюжеты русского лубка), ее приятно взять в руки. В аннотации сказано, что в нее включены статьи о таких значительных явлениях современности как творчество Александра Солженицына, Юрия Кузнецова, Владимира Личутина, Дианы Кан и других. Всё это, конечно же, имеет значение, но в критике важен не антураж, не перечень имен, а, прежде всего, автор. Его взгляд, его стиль, его тон, его пристрастия и даже – его ошибки и заблуждения. Нас, читателей, интересует личность человека, который предлагает нам взглянуть на литературное творчество его глазами – стоит ли доверять этому проводнику?

 В том, что автор «Терпения земли и воды» на роль проводника претендует по праву, у меня сомнений нет. Вот что сказала о нем в недавнем интервью интернет-журналу «Парус» Диана Кан: «Он очень суровый и вполне свою фамилию оправдывает, хотя «лютость» его не внешняя, он умеет так корректно и убийственно сформулировать мысль, что Лютым невозможно не восхищаться. Гениальный критик, так глубоко умеющий проникнуть в суть текста, что другого такого не нахожу среди современников».

 Не перехлест ли? Возможно, есть немного. Но при этом следует иметь в виду, что Диана Кан отнюдь не восторженная литературная барышня, и в своих суждениях о литературе она порой бывает и весьма резкой – когда речь идет о бездарностях, пытающихся изобразить из себя нечто значительное. Наверное, стоит прислушаться к ее мнению - и открыть книгу.

 Первый раздел, названный «Из пепла и праха», открывается циклом статей, посвященных одному поэтическому имени. Обладателя этого имени представлять не надо, он сам себя представил, причем - исчерпывающе: «Звать меня Кузнецов. Я один. // Остальные – обман и подделка». Юрий Кузнецов, небесный витязь современной русской поэзии, в своей земной ипостаси был человеком непростым: угластым, резким, отрешенно-сосредоточенным на главном. Не сходя с места, он стоял в русской поэзии так, что в его тени в любое время дня и века оказывались едва ли не все его собратья по поэтическому поприщу – да и только ли они? Объясняя это неординарное явление, Вячеслав Лютый глубок, доказателен и точен. Его аргументы позволяют даже неискушенному читателю проникнуть в тайны русского поэтического небосклона, его особой метафизической оптики, ощутить, почувствовать то, что ни алгеброй, ни астрономией не проверишь. Давая общую оценку, автор утверждает: «…С каждым последующим годом имя Юрия Кузнецова в нашей литературе будет становиться все весомее – иные имена отойдут на третий и четвертый план, другие вовсе исчезнут из поля зрения, а слух забудет, как легко они звучали прежде. Поэзия Кузнецова будет похожа на плотный свиток, который медленно разворачивает рука искателя русского смысла. Русский ум здесь найдет себя, а русское сердце – сквозь слёзы узрит Бога…».

 Не знаю, как у вас, а у меня это утверждение никаких возражений не вызывает. Отметил я и ещё ряд суждений автора книги, для меня близких. Два из них, касающиеся непростого – и, добавлю, очень важного сегодня вопроса о соотношении христианского (православного) и светского (языческого) в русской литературе, мне хотелось бы привести.

 «Не в борьбе искусства и Православия мы должны искать главные для себя смыслы, но в их союзе, взаимно бережном, но и строгом».

 «Сколько было с упрёком говорено о «двоеверности» русского народа церковными публицистами, однако никто как будто не отметил это свойство как особенную черту художественного сознания наших великих поэтов. Именно они брали образ русского человека как некий идеал, в котором живет волшебная архаика древнего славянства и православная этика нового русского времени».

И смело, и зрело – не правда ли?

Не менее интересны суждения В. Лютого о сочинениях, так сказать, «необязательных» - тех, в которых предлагается лишь «вникнуть в быт сочинителя, войти в его чувствования – порывистые, кратковременные, необязательные, возникающие, кажется, на пустом месте и не способные заполнить собой даже малую клетку этой пустоты».

 «Слова и строки здесь, - говорит критик, - исчезают даже раньше, нежели кончится видимый текст, поскольку они лишены силы к автономному существованию – без имени и голоса автора. И потому глаз проваливается в страницу, словно в рыхлый снег, под которым не нащупать твёрдой почвы».

 В этом тексте, согласитесь, важна не только мысль, но и художественная ткань, образная структура; забыв о специфике литературного жанра, она так естественно становится вровень с критической мыслью, приобретает самоценность. И текст от этого обретает особую привлекательность и здоровую крепость: здесь уже глаз наверняка не провалится в страницу…

 Во втором разделе, «Между ненавистью и любовью», есть целый ряд заслуживающих самого пристального читательского внимания работ. Две из них посвящены творениям известного русского писателя и мыслителя А. Солженицына: книге «Россия в обвале» и рассказу «Правая кисть». Детально исследуя книгу, В. Лютый далеко не всегда соглашается с именитым, но явно тенденциозным автором, и на дух не переносившим все советское: «Советский духовный опыт, при всем его внешнем атеистическом оформлении, обладает нравственной и эстетической составляющей, чрезвычайно значимой для русской культуры. Инстанция, которая соединяет советское и русское - государственничество, имперскость». А вот не слишком известный рассказ «Правая кисть», при всей его внешней непритязательности («случай»), в прочтении В. Лютого являет примеры не только высокого литературного мастерства (в чем А. Солженицыну некоторые исследователи отказывают), но и истинно христианского отношения главного героя, альтер эго самого автора, к жизни. А ведь жизнь-то на дворе - еще та, советская. И становится очевидным, что Солженицын-писатель далеко не всегда совпадает с Солженицыным-публицистом, непримиримым и порой не слишком объективным обличителем.

 Небольшая статья с «говорящим» названием «О русском предательстве» при первом прочтении может вызвать оторопь, невольное, инстинктивное неприятие. Но потом, по здравому размышлению, понимаешь, что с автором, решившимся тронуть то, что так похоже на схваченную тонкой коркой гноящуюся рану, трудно не согласится. И русский милиционер, пропускающий за деньги автобус с «кавказской» взрывчаткой, и русский чиновник, от которого неделями и месяцами невозможно добиться положенного по закону, и русский законодатель, готовый за отступное продать в жадные чужие руки поля и леса, и русский обыватель, способный едва ли не перегрызть горло своему соседу из-за житейской ерунды, - все это горькая, выстужающая душу реальность. Но разве эта реальность – и есть предательство? В. Лютый – думаю, не без внутренних колебаний и трудных раздумий – отвечает на этот вопрос утвердительно: «Кажется, никогда ещё не было столь большой розни на Руси…

 Русская самость – это есть, во многом, существо русского предательства. Сколько угодно можно говорить о бедах «матушки-России», однако в таком случае наша Родина никогда не станет нам матерью, за которую жизнь положить – долг выполнить…

 Не Россия больна сегодня, болен русский человек».

 И действительно, как легко это словосочетание – «русский человек» - произнести – в разговоре «вообще», и как неимоверно трудно – на себя обернуть. Да еще в таком контексте. Но, похоже, никуда нам от этого не деться…

  В завершающем книгу разделе «Я родня траве и зверю» Вячеслав Лютый готов повести нас к именам хорошо знакомым (Пушкин, Кольцов, Есенин, Платонов), но своей, только ему ведомой стёжкой. И потому исследование о сюжете и композиции пушкинской «Метели» превратится в своего рода литературоведческий детектив с интригующим названием «Кольцо Мёбиуса». В статье «Пушкин и церковная ограда» пойдет откровенный разговор о соотношении греховности житейской (женолюбие, богохульство, винопитие, гордыня) и поэтического гения: возможно ли, допустимо ли прощение, понимание, в том числе, - с точки зрения церкви? «И вот иной священник, возвышая голос, вдруг обращается к слушателям даже не с амвона, а со светской трибуны и без всяких оговорок призывает их отвернуться от нашего национального поэта – как от фигуры греховной, противоречащей Христовым заповедям». Критик предельно честен перед собой и литературой, когда даёт оценку такого рода призывам.

 Даже тем, на кого одно слово «критика» навевает зевоту, наверняка найдется подходящее чтение в рецензируемой книге. Я имею в виду цикл аналитических «очерков нравов» «Призрак литературы», посвященных нашему незабвенному «свет-зеркальцу» - телевидению, пытающемуся в присущем ему ключе отражать не только криминальные и политические разборки, но и литературу. Ирония и сарказм В. Лютого здесь очень уместны, ибо играют роль не приправы к безвкусному интеллектуальному блюду, а волшебного снадобья, позволяющего нам увидеть многочисленных «голых королей» во всем их великолепии. Вот пример.

 «Возглавляет список смелых строителей будущего Марат Гельман, для которого любая обширная характеристика окажется недостаточной».

 Неплохо, правда? И ничего не надо добавлять. Особенно для тех, кто хоть краем уха слышал о деяниях этого «смелого строителя».

 И ещё одна цитата, уже по иному поводу.

 «…и начинается песнь торжествующей любви к шестидесятничеству: именам, произведениям, свободе, отчётливо косоглазой в западном направлении».

 Всего-то один эпитет, а какая ясная картина открывается…

«А как же ошибки и заблуждения? – спросит въедливый читатель. – Ведь они, как заявлено выше, тоже важны!» Ну, а если нет таковых? Хотя…

 Вот одно, весьма и весьма субъективное впечатление.

 Статьи «Кольцо Мёбиуса» и «Густая ласточка летала…» роднит то, что написаны они в одно время – в 1988 году, и «поправлены», уже рукой зрелого мастера, совсем недавно, причем тоже почти одновременно, соответственно, в 2010 и 2011 годах. Значит, для автора книги они обе важны. Но как же ясно проступает: первая – о вневременном (проза Пушкина), вторая – о временном (поэтические эксперименты, которые вполне могли бы обойтись и без имени автора, хотя в данном случае имя присутствует – Александр Ерёменко). Суждения В. Лютого о поэзии А. Ерёменко имеют все достоинства фирменного стиля критика, в них есть изящество, ум и логика, но… почему-то не убеждают, во всяком случае, меня.

 И в том, что «метаметафоризм» был живой ветвью русской поэзии.

 И в том, что статья эта – попытка вернуть нам недооцененного, оставшегося в тени большого поэта, а не персонажа не слишком талантливой и уже порядком подзабытой пьесы времён нашей молодости.

 Свидетельствует ли это обстоятельство об «ошибке» автора книги – в объекте, оценках и т. д.? Вовсе нет. Ведь я имею в этом вопросе стойкое предубеждение, поскольку и тогда, в восьмидесятых, не скрывал, что считаю «метаметафоризм» не более чем мастерски надутым мыльным пузырём.

 Но у меня и тогда были оппоненты. Думаю, будут они и теперь. Я даже хочу, чтобы они были. Однако для этого нужно как минимум прочитать книгу. Глубокую. Честную. Талантливую.

 21.08. 2011

 

Примечания

[1] Лютый В. Д. Терпение земли и воды. Статьи о современной литературе. – Воронеж: ГУП ВО «Воронежская областная типография – издательство им. Е. А. Болховитинова», 2011.

 

 

 

РУССКИЙ ЛИТЕРАТУРНЫЙ ЖУРНАЛ

МОЛОКО

Гл. редактор журнала "МОЛОКО"

Лидия Сычева

Русское поле

WEB-редактор Вячеслав Румянцев