Веневитинов Дмитрий Владимирович

1805-1827

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

XPOHOC

ВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТ

ФОРУМ ХРОНОСА

НОВОСТИ ХРОНОСА

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА

ЭТНОНИМЫ

РЕЛИГИИ МИРА

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ

КАРТА САЙТА

АВТОРЫ ХРОНОСА

Родственные проекты:

РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ

ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА

ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ

ПРАВИТЕЛИ МИРА

ВОЙНА 1812 ГОДА

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ

СЛАВЯНСТВО

ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ

АПСУАРА

РУССКОЕ ПОЛЕ

Дмитрий Владимирович Веневитинов

Д. В. Веневитинов
Неизвестный художник с оригинала А.-Ф Лагренже. 1820-е годы

Несравненно выше всех других…

«...Из всех поэтов, явившихся в первое время Пушкина, — писал В. Г. Белинский, — исключая гениального Грибоедова... несравненно выше всех других и достойнее внимания и памяти Полежаев и Веневитинов» 1. Примечательно, что, называя эти имена рядом, Белинский как бы объединил лучших поэтов эпохи, которые пали жертвами самодержавного режима.

«Ужасная, черная судьба, — сказал А. И. Герцен, — выпадает у нас на долю всякого, кто осмелится поднять голову выше уровня, начертанного императорским скипетром; поэта, гражданина, мыслителя неумолимый рок толкает в могилу... Даже те, которых правительство пощадило, погибают, едва распустившись, спеша оставить жизнь... Веневитинов убит обществом двадцати двух лет» 2.

Несмотря на такую короткую жизнь, Веневитинов оставил заметный след в истории русской литературы и в памяти поколений. «Лирический поэт с редкими дарованиями», по выражению Белинского, Веневитинов сочетал в своем лице и поэта, и гражданина, и мыслителя, представляя собою действительно выдающееся явление. Он удивлял своих современников исключительной талантливостью и как критик, переводчик, философ, художник, музыкант. Журнал «Московский телеграф» в некрологе о нем писал: «Веневитинову все дала природа; жизнь обещала ему радости, счастье — и могила была уделом его, уносившего во гроб надежды отечества».

____

1. В. Г. Белинский. Собр. соч. в трех томах, М. 1948, т. 2, стр. 279.

2. А. И. Герцен. Полн. собр. соч. и писем, П. 1917, т. VI, стр. 359.

[03]

I

Дмитрий Веневитинов родился в Москве 14(26) сентября 1805 года. Сын секунд-майора, гвардии прапорщик Владимир Петрович Веневитинов был женат на княжне Анне Николаевне Оболенской, от которой имел пятерых детей — Дмитрия, Алексея, Софью, Варвару и Петра. Мать Анны Николаевны, Матрена Семеновна Мусина-Пушкина, происходила по прямой линии из семьи Приклонских, от которых вел свой род Пушкин. Таким образом, Дмитрий Веневитинов приходился родственником А. С. Пушкину.

Родители дали Дмитрию Веневитинову прекрасное домашнее образование. Латинский и греческий языки помогли ему ознакомиться с древними классиками, которых уже в четырнадцать лет он прочел в подлинниках. Софокл, Эсхил, Платон, Гомер, Вергилий, Гораций становятся его любимыми авторами. Он подражает им в стихах и пробует переводить отрывки из их сочинений («Прометей», «Георгики»), На французском языке, который Веневитинов знает в совершенстве, он пишет стихи, водевили и статьи. Он прекрасно владеет и немецким. Известны его блестящие переводы из Гёте, Гофмана, Герена и других. Наконец, в рецензии на перевод «Абидосской невесты» Байрона он обнаруживает знание и английского языка.

К плодотворному изучению языков, литературы и философии надо прибавить серьезные занятия живописью и музыкой под руководством художника Лаперша и композитора Геништы. Современник Веневитинова журналист П. Плетнев так характеризует разносторонность его дарований:

«Веневитинов одарен был талантами самыми увлекательными. Живопись и музыка, поэзия и философия обрабатываемы им были не по влечению суетности, но по врожденной склонности, которую оправдал он замечательными опытами. Верный и независимый вкус, благородный и открытый образ мыслей, светлый и живой ум, детское простосердечие и знание потребностей лучшего общества, дружелюбие и мечтательность так пленительно сливались и обнаруживались в нем, что, узнав его, нельзя было не любить. В его сердце, так же как и в уме, соединялось все лучшее» 1.

К 1821 году, когда Веневитинову было 16 лет, относится написание им первого, напечатанного позднее, стихотворения

____

1. Энциклопедический лексикон, СПБ. 1837, т. IX, стр. 367.

[04]

«К друзьям». Именно этим стихотворением начинается собрание его сочинений, изданное в 1829 году. Уже здесь молодой поэт заявлял, что его не .прельщают ни слава, ни богатство, что он «весел участью своей с лирой, с верными друзьями».

В течение двух лет, с 1822 по 1824 год, Веневитинов проходит вольнослушателем курс Московского университета, где и завершает свое образование. Он посещает лекции Мерзлякова, Павлова, Давыдова, Каченовского, Лодера. А. Ф. Мерзляков был профессором красноречия, стихотворства и языка, автором только что вышедшего «Краткого начертания теории изящной словесности». И. И. Давыдов — профессор нравоучения, логики и философии, напечатавший в «Вестнике Европы» свой труд «Афоризмы из нравственного любомудрия». Лекции профессора М. Т. Каченовского знакомят Веневитинова с трудами по русской истории H. М. Карамзина, а М. Г. Павлова — с натурфилософией Шеллинга. Занятия в анатомическом кабинете X. И. Лодера подсказали Веневитинову некоторые характерные детали сюжета задуманного романа «Владимир Паренский».

В 1823 году Веневитинов вступил в основанное В. Ф. Одоевским «Общество любомудрия», занимавшееся изучением немецкой философии, главным образом Шеллинга, и не преследовавшее политических целей. Однако и общество любомудров отражало своеобразный протест против произвола полицейского режима. Оно было тайным, поскольку еще в 1822 году специальным указом были закрыты масонские ложи и запрещены всякие общества, в том числе и философские. По мнению полиции, основу «богопротивного учения Шеллинга... составляют вольнодумство и разврат».

Веневитинову принадлежит в обществе «любомудрия» одна из главных ролей. Он обращает на себя внимание самостоятельностью суждений и своими речами приводит всех в восторг. Членами общества являлись воспитанники Московского университета И. Киреевский, Н. Рожалин, А. Кошелев. К ним примыкали участники созданного в это время С. Е. Раичем литературного кружка С. Шевырев, А. Хомяков и другие. В натурфилософии Шеллинга одни из них, как, например, Хомяков, на первый план выдвигали религиозные воззрения; другие, как вышеупомянутый профессор-шеллингианец М. Г. Павлов, разрабатывали новые проблемы физики и химии; Кюхельбекера, расходившегося с «любомудрами» в общеполитических взглядах, интересовали вопросы эстетики и искусства. Мистическая философия

[05]

Шеллинга привела многих из них на путь реакции. Один Веневитинов не изменил своим высоким гражданским чувствам. По выражению Герцена, он был полон «идей 1825 года».

В 1824 году Веневитинов оканчивает университет и поступает на службу в московский архив Коллегии иностранных дел. Молодые сотрудники архива, среди которых было много прежних друзей Веневитинова, составляют круг молодежи, занимавшейся чтением, разбором и описанием древних рукописей, а больше — беседами на литературные и философские темы. Занятия Веневитинова в архиве своеобразно преломились в одном из отрывков его перевода «Фауста» Гёте:

Иногда пороешься в пыли,

И, право, отрывать случалось

Такой столбец, что сам ты на земли,

А будто небо открывалось.

(Фауст и Вагнер)

Этих молодых людей «архивными юношами» назвал Пушкин в седьмой главе «Евгения Онегина».

К тому же времени относится работа Веневитинова над поэмой «Евпраксия», сюжет которой взят из истории города Зарайска времен татарского нашествия. Хотя поэма не была закончена, в ней отчетливо проявились патриотические мысли автора о героическом прошлом родной страны, навеянные историческими «Думами» Рылеева. Для декабристов образы героев древнерусской истории служили средством политической агитации, и по выражению А. Бестужева — «гром отдаленных сражений одушевляет слог авторов».

В начале 1825 года друг Веневитинова Кошелев встретился с Рылеевым и другими декабристами, о чем он сейчас же рассказал поэту. Разговоры о необходимости свержения существующего строя произвели на него сильное впечатление. Немецкая философия была сразу отодвинута на второй план и уступила место философам французской революции.

В феврале того же года появилась первая глава «Евгения Онегина», о которой Н. Полевой поместил в «Московском телеграфе» рецензию. Веневитинов откликнулся на нее статьей, указав на ошибки Полевого. Статья была помещена в журнале «Сын отечества» (№ 8) и явилась первой его печатной работой. Полевой начал полемику, в которой, по выражению Веневитинова, «смешал летописи ума человеческого с памятниками

[06]

безумия, невежества и бессилия». И эту анти-критику также подробно разобрал Веневитинов, напечатав свой ответ Полевому в том же журнале (№ 24).

В июне 1825 года Веневитинов пишет критический «Разбор рассуждения Мерзлякова о начале и духе древней трагедии», помещенный в № 12 «Сына отечества». Таким образом, недавний ученик восстал против своего учителя. Правда, он вежливо оговорился в начале статьи, что «чем отличнее заслуги г. Мерзлякова, тем опаснее его ошибки по обширности их влияния, и любовь к истине принуждает нарушить молчание, невольно предписываемое уважением к достойному литератору». Характерно, что цензура не пропустила в этой статье слова «любовь к отечеству, свободе и славе»; они были восстановлены только в посмертном собрании сочинений.

По примеру Рылеева и Бестужева, издававших «Полярную звезду», имевшую шумный успех, М. Погодин задумал альманах «Уранию». Для этого издания Веневитинов дал отрывок «Утро, полдень, вечер и ночь», прочитанный им перед тем в «Обществе любомудрия». Там же читал он другой лирико-философский отрывок «Скульптура, живопись и музыка», помещенный в альманахе «Северная лира на 1827 г.», и «Беседу Платона с Анаксагором», напечатанную позже в альманахе «Денница». Эти работы выражают философские взгляды автора, основанные на глубоком изучении древних и новых философов, а также философских произведений Гёте. В письмах Веневитинова 1825 года мы находим упоминания о Шеллинге, Франкере, Окене, Вагнере, Блише, Платоне и других, причем постепенно его симпатии от Шеллинга склоняются к Платону и его учению об «идеальной республике». «Читаю его довольно свободно и не могу надивиться ему, надуматься над ним», — писал он Кошелеву. В то же время философия Шеллинга, далекая от социальных проблем, вызывала у него все большее разочарование. Он говорил: «Воображал ли я, что Шеллинг, который был для меня источником наслаждений и восторга, будет меня впоследствии так сокрушать?»

Задумываясь над жизнью, над будущим, Веневитинов пишет: «Жить — не что иное, как творить будущее... Верь, она снова будет, эта эпоха счастья, о которой мечтают смертные».

«Эта тишина — предвестница бури» — говорит он незадолго до восстания декабристов.

Восстание декабристов было разгромлено. Прекратило свое

[07]

существование и «Общество любомудрия», устав и протоколы которого были уничтожены самими членами этого общества.

«Мы, молодежь, — пишет Кошелев в своих «Записках», — менее страдали, чем волновались, и даже почти желали быть взятыми и тем стяжать и известность и мученический венец. Эти события нас чрезвычайно сблизили и, быть может, укрепили эту дружбу, которая связывала <братьев> Веневитиновых, Одоевского, Киреевского, Рожалина, Титова, Шевырева и меня». Как известно, Веневитинов волновался не напрасно — он действительно был позже арестован. Он был готов и к большему. В написанном в этом же году «Прологе» на смерть Байрона он прямо говорил:

Да! Смерть мила, когда цвет жизни

Приносишь в дань своей отчизне.

А. В. Луначарский считал, что «крах декабристского движения помешал развитию в лирике гражданских мотивов». У Веневитинова, сочувствовавшего декабристам, но не поднимавшегося в поэзии до открытого протеста, гражданские чувства выражаются в сознании патриотического долга и высокого назначения поэта. Ему не суждено было сыграть такой роли, какая характерна для передовых писателей 30—40-х годов. Все же показателем «обличительной силы» его произведений могут служить цензурные запрещения и искажения, которым они подвергались. Достаточно назвать запрещавшиеся к печати, искажавшиеся цензурой «Новгород», «Кинжал», «Завещание», «К моей богине», «Сцены из Эгмонта» и статьи.

Начиная с июля 1826 года, то есть со времени казни декабристов, и вплоть до отъезда Веневитинова в Петербург в октябре, можно проследить его жизнь по подробным записям в дневнике М. Погодина. Здесь и разговоры об осужденных, и споры о литературе, и сердечные увлечения. Если одно из увлечений вылилось в письма о философии (к А. И. Трубецкой), то другим была любовь к княгине Зинаиде Волконской. Родственница декабриста, она, несмотря на свое высокое положение и близость ко двору (муж ее был егермейстером и флигель-адъютантом), по жандармской характеристике была «готовой разорвать на части правительство», а ее салон являлся «средоточием всех недовольных». Именно у нее провожали уезжавшую вслед за мужем в Сибирь Марию Волконскую Пушкин, Одоевский и другие. Она приютила у себя француза

[08]

Воше, провожавшего в Нерчинск княгиню Трубецкую. У нее бывал Адам Мицкевич, находившийся в России в изгнании. Благодаря своим разнообразным талантам к литературе, театру, музыке она создала блестящий салон в своем дворце в Москве, «волшебный замок музыкального мира», и заслужила преклонение знаменитых поэтов. «Царицей муз и красоты» назвал ее Пушкин. Юный Веневитинов также был покорен ею. Молодой поэт посвящает ей стихотворения большой лирической силы. Волконская, по его словам, «отравила» его «ядом мечты и страсти безотрадной», оставаясь далекой для него, как «звездочка в эфире».

В сентябре 1826 года вернулся из ссылки Пушкин. Он не забыл прочитанные им статьи Веневитинова об «Евгении Онегине» и выразил желание познакомиться с их автором, который был приглашен на первое же чтение «Бориса Годунова» в узком кругу. В следующий раз Пушкин читал «Годунова» 10 октября уже в доме Веневитинова. Наконец, 12 октября Пушкин снова прочел «Годунова» в доме Веневитинова в присутствии Мицкевича, Баратынского, Хомякова, Шевырева, Погодина, Виельгорского и других.

Веневитинов обратился к великому поэту с поэтическим посланием, в котором призывал «доплатить Каменам долг вдохновенья» и «прибавить хваления» в честь «наставника нашего» Гёте (незадолго до этого Пушкин написал свою «Сцену из Фауста»). Тогда же Пушкин предложил начать совместное издание журнала. Веневитинов разрабатывает программу журнала, который было решено издавать под названием «Московский вестник», с участием в нем Пушкина. Идея прогрессивного журнала была близка Веневитинову. В статье «О состоянии просвещения в России», печатавшейся ранее под заглавием «Несколько мыслей в план журнала», он ставит вопрос об отсутствии в литературе «всякой свободы и истинной деятельности», о «подражательности иностранному и раболепстве, создающих совершенно отрицательное положение в литературном мире». «Как пробудить Россию от пагубного сна? Как возжечь среди пустыни светильник разыскания?» — спрашивает Веневитинов, как бы отделяя себя от «беспечной толпы» литераторов, и «не подозревавших необходимости» в таких вопросах. Это прямые свидетельства благородных стремлений автора быть полезным народу, содействовать просвещению своего отечества.

[09]

Веневитинов хочет видеть в поэзии глубокое идейное содержание. «У нас чувство освобождает от обязанности мыслить, тогда как истинные поэты всех веков и народов были глубокими мыслителями, философами». В своей статье Веневитинов предложил проект журнала в двух частях: «одна должна представлять теоретические исследования самого ума и свойств его; другую можно будет посвятить применению сих же исследований к истории наук и искусств... Итак, философия и применение оной ко всем эпохам наук и искусств — вот предметы, заслуживающие особенное наше внимание, предметы, необходимые для России». Хотя проект и не был полностью проведен в жизнь, журнал начинает выходить под редакцией М. Погодина с 1827 года, и Веневитинов становится главным его вдохновителем.

Между тем в Петербурге в Коллегии иностранных дел открылась вакансия, которую родные нашли подходящей для Веневитинова. Об этом же ходатайствовал перед Нессельроде и родственник поэта А. Ф. Малиновский. Переводом туда само собой «полагался предел» несчастной любви поэта. «В горький час прощанья» Волконская подарила ему перстень, найденный при раскопках Геркуланума и Помпеи в 1706 году. Поэт прикрепил его к часам, в виде брелока, решив надеть на палец только при женитьбе или перед смертью. 23 октября 1826 года состоялся «Указ о перемещении» к делам Коллегии, а 30 октября, получив «Проезжий указ» и рекомендательное письмо В. Л. Пушкина, Веневитинов собрался в путь. Спутниками его в дороге были Федор Хомяков и француз Воше, только что вернувшийся из Сибири.

При въезде в Петербург Веневитинов и Воше неожиданно были арестованы по подозрению в причастности к делу декабристов. На допросе Веневитинов смело и откровенно заявил, что «если он и не принадлежал к обществу декабристов, то мог бы легко принадлежать к нему». Поскольку, однако, в III Отделении и Следственной комиссии по делу декабристов никаких данных о Веневитинове не оказалось, после нескольких дней заключения его освободили. В словах, обращенных к жандармскому генералу, отразилось сожаление Веневитинова, что ему не пришлось «отомстить мечом за гибель отчизны». Родственница декабриста Н. М. Муравьева П. Н. Лаврентьева в неизданных записках вспоминала: «Сколько раз говорил мне молодой Веневитинов, что он тоже должен был быть с вами в Сибири, а не

[10]

жить в Петербурге... Помню его грустные глаза... помню слезы, когда вспоминали о Рылееве».

Поселившись в Петербурге, Веневитинов много работал, писал статьи, переводил, обдумывал роман и именно в эти последние месяцы создал свои лучшие поэтические произведения.

Большое участие принимает он в руководстве журналом «Московский вестник»: в письмах в Москву дает указания редактору переводить из иностранных журналов повести Вашингтона, Тика, «ученые статьи», помещать критические разборы, заставляет брата Алексея переводить Гофмана, Шлегеля, просит о том же сестру, приглашает сотрудников. «Главное, — пишет он, — отнять у Булгариных их влияние». Он дает для журнала много и своих вещей — сцены из «Фауста», перевод из Гофмана, статьи, ряд стихотворений.

Веневитинов «дружится с дипломатическими занятиями», бывает и на вечерах, но тоска мучает его, он чувствует себя одиноким «среди холодного, пустого и бездушного общества». «Пламя вдохновения погасло», — пишет он Погодину. Он не находит больше «сил для жизни и вдохновения» (письмо от 7 марта 1827 г.).

Веневитинов умер на двадцать втором году жизни — 15 марта 1827 года. По словам Герцена, «нужен был другой закал, чтобы вынести воздух этой мрачной эпохи... надо было приспособиться к неразрешимым сомнениям, к горчайшим истинам... к постоянным оскорблениям каждого дня... надо было дать вызреть в немом гневе всему, что ложилось на сердце. Надо было уметь ненавидеть из любви, презирать из-за гуманности; надо было обладать беспредельною гордостью, чтобы высоко держать голову, имея цепи на руках и ногах». А «Веневитинов не родился способным к жизни в новой русской атмосфере» 1.

В стихотворении «К моему перстню» Веневитинов сказал:

Когда же я в час смерти буду

Прощаться с тем, что здесь люблю,

Тебя в прощаньи не забуду:

Тогда я друга умолю,

Чтоб он с руки моей холодной

Тебя, мой перстень, не снимал,

Чтоб нас и гроб не разлучал.

___

1. А. И. Герцен. Полн. собр. соч. и писем, П. 1917, т. VI, стр. 372, 373.

[11]

Выполняя завещание друга, Хомяков надел ему перед смертью кольцо на палец. «Разве я женюсь?» — спросил поэт. «Нет», — отвечал Хомяков. Через несколько часов поэт скончался.

Преждевременная смерть много обещавшего юноши произвела необычайное впечатление на всех друзей и знавших его. «Кого мы лишились? — писал Погодин. — Чего лишились в нем наука и отечество?» «Как вы допустили его умереть?» — говорил Пушкин Анне Керн.

Зинаида Волконская написала стихотворение на смерть поэта «Сложил художник свой резец». В саду своей римской виллы она поставила урну в память друга. Многие поэты написали стихи на смерть Веневитинова — А. Дельвиг, А. Одоевский, И. Дмитриев, А. Хомяков, Н. Языков, А. Кольцов, П. Ободовский, М. Лихонин, М. Деларю, Трилунный, Д. Ознобишин и другие. Приведем здесь только одну эпитафию Лермонтова

Простосердечный сын свободы,

Для чувств он жизни не щадил,

И верные черты природы

Он часто списывать любил.

Он верил «темным предсказаньям»,

И талисманам, и любви —

И неестественным желаньям

Он отдал в жертву дни свои.

И в нем душа запас хранила

Блаженства, муки и страстей.

Он умер. Здесь его могила.

Он не был создан для людей.

«Веневитинов есть единственный у нас поэт, который даже современниками был понят и оценен по достоинству, — писал Белинский. — Это была прекрасная утренняя заря, предрекавшая прекрасный день» 1.

Декабрист Александр Одоевский в стихотворении на смерть  Веневитинова говорил, что «рано выпала из рук едва настроенная лира и не успел он в ясный звук излить красу и стройность мира».

Передовые представители литературы 40-х годов в лице поэта-петрашевца А. П. Баласогло, отозвавшись на безвременную

____

1. В. Г. Белинский. Собр. соч. в трех томах, М. 1948, т. 1, стр. 64.

[12]

кончину Пушкина, не могли не вспомнить и «вольнодумца» Веневитинова, «философа жизни в двадцать лет».

День годовщины смерти поэта, 15 марта 1828 года, Пушкин провел в его семье («Дневник» М. П. Погодина за это число).

Друзья создали своеобразный культ памяти «незабвенного друга», ежегодно в течение сорока лет собираясь в день его кончины. Последнее из таких собраний состоялось 15 марта 1867 года, на котором были прочитаны следующие строки:

Кружок друзей его стал тесен:

Одни вдали, других уж нет.

Но вечен мир высоких песен,

И с ними вечно жив поэт.

Повесть краткой жизни поэта будет не полной, если не привести окончания истории с перстнем Волконской. В заключительных строках стихотворения «К моему перстню» Веневитинов писал:

Века промчатся, и быть может,

Что кто-нибудь мой прах встревожит

И в нем тебя отроет вновь...

Эти слова подтвердились через сто с лишним лет, в 1930 году, когда могила Веневитинова была перенесена на Новодевичье кладбище. При эксгумации праха перстень был снят с пальца поэта и в настоящее время находится в Государственном Литературном музее.

II

Творческая жизнь Дмитрия Веневитинова протекала в период начавшейся освободительной борьбы после победоносной отечественной войны 1812 года и восстания декабристов.

В этот период наряду с Пушкиным выступают поэты-декабристы, а также Грибоедов, Полежаев, Баратынский, Дельвиг и многие другие. В сравнении с современными ему поэтами-романтиками 20-х годов XIX века, так и не поднявшимися до уровня передовых идей своего времени и не знавшими, по выражению Добролюбова, «ни философии, ни истории, ни любви, ни политики», Веневитинов резко выделяется как философской направленностью, так и общественной значимостью своего творчества.

[13]

Об оригинальности поэзии Вёневитинова и его значении в развитии литературы великие революционные демократы Белинский и Чернышевский отзывались очень высоко. Так, Белинский писал о нем: «Веневитинов сам собою составил бы школу, если б судьба не пресекла безвременно его прекрасной жизни, обещавшей такое богатое развитие. В его стихах просвечивается действительно идеальное, а не мечтательно идеальное направление; в них видно содержание, которое заключало в себе самодеятельную силу развития» 1. Еще более уверенно выразился Чернышевский: «Проживи Веневитинов хотя десятью годами более — он на целые десятки лет двинул бы вперед нашу литературу» 2. Однаконам приходится довольствоваться тем небольшим наследством, которое он оставил.

Все творчество Веневитинова — отражение борьбы за независимую, деятельную литературу, насыщенную высоким идейным содержанием, свободную от раболепия и подражательности. Этим, прогрессивным идеям должна была сопутствовать соответствующая литературная форма. В начале своей деятельности Веневитинов использовал традиционные элегические формы поэзии, идущие от Батюшкова и достигшие совершенства у Пушкина. Поэтика Веневитинова ограничена в большинстве привычными образцами небольших стихотворений, написанных четырехстопным ямбом, без деления на строфы, без сплошных мужских и женских рифм, то в форме посланий, то элегий.

Задачи создания новых форм философской лирики, которые пытались решить А. Хомяков, С. Шевырев и другие, удалось выполнить позднее Баратынскому, Тютчеву, Лермонтову.

Ранние стихи Веневитинова еще содержат в себе элементы архаического, возвышенного стиля. Сюда относятся приподнятые поэтические образы, характерные для поэзии этого рода: «звук трубы священной», «сладкозвучного пенья венец», «перун быстротечный», «хладный мрак могил», «утлая ладья», «бессмертных витязей ровесник» и так далее. Поэтический язык молодого поэта перегружен славянизмами: «возжен», «прешагнет», «отжени», «вежды», «ланиты», «огнь» и тому подобное. Многочисленны у него и примеры использования привычных поэтических

____

1. В. Г. Белинский. Собр. соч. в трех томах, М. 1948, т. 2, стр. 165.

2. Н. Г. Чернышевский. Полн. собр. соч., М. 1949, т. II, стр. 926.

 [14]

оборотов, характерных для литературы начала века, вроде «восторги сладострастья», «гробовая дверь», «легкокрылое веселье».

Но и торжественность словаря и архаичность эпитетов, а также использование канонических форм дружеских посланий не являются для Веневитинова, подобно большинству современных поэтов, самоцелью.

В поэзии Веневитинова можно отыскать немало примеров непосредственного влияния на него творчества Пушкина, Гёте. В свою очередь поэзия Веневитинова не прошла бесследно для Пушкина, Лермонтова, Тютчева, оказав непосредственное влияние на такие стихотворения, как «Три ключа», «Талисман», «Молитва», «Новгород», «Наполеон». Интересно отметить, что Некрасов в стихотворной повести «Суд» целиком использовал строку Веневитинова «С печатью тайны на челе» («Последние стихи»).

Некоторые стихотворения Веневитинова представляют собой лирические шедевры, давно вошедшие в золотой фонд русской классической поэзии. «Посмотрите, — говорил Белинский, — какая у него точность и простота в выражении, как у него всякое слово на своем месте, каждая рифма свободна и каждый стих рождает другой без принуждения» 1.

Содержание поэзии Веневитинова значительно и разнообразно: его воспламеняет любовь к отечеству; природа служит ему источником вдохновения; дружба дает силы для борьбы; он гордится высоким назначением поэта, много размышляет о жизни и бессмертии. Буржуазные литературоведы пытались представить Веневитинова романтическим поэтом, далеким от действительности. Нет, в поэзии Веневитинова уже слышны те реалистические ноты, которые с такой силой звучат в стихах Пушкина и Лермонтова. Шеллингианским идеалам «чистого искусства» поэт-философ противопоставляет реальную жизнь.

В одном из писем к А. И. Кошелеву Веневитинов сказал о Денисе Давыдове: «Вот воин-поэт! Какое сильное чувство любви к отечеству, и как видно, что это чувство в нем не предрассудок!» Эти слова можно отнести и к самому Веневитинову, хотя он и не был воином. Любовь к отечеству у Веневитинова носит

___

1. В. Г. Белинский. Собр. соч. в трех томах, М. 1948, т. 1. стр. 163.

[15]

^характер высокого патриотического долга, готовности пойти на жертву для блага родины («Я умереть всегда готов»). В «Сонете», относящемся к 1825 году, он говорит:

Мне мир фантазии был ясный край отчизны.

Стихи патриотического цикла — неоконченная поэма «Евпраксия», «Новгород», «Смерть Байрона», «Песнь грека». «Освобождение скальда» и другие — идут от поэзии декабристов, главным образом Рылеева («Думы», «Войнаровский»), и близки им своим благородным пафосом. Так, в «Песне грека», являющейся отголоском национально-освободительной борьбы греческого народа против турецкого ига, поэт от своего лица говорит: «Пел свободу я».

Идея защиты отечества вложена Веневитиновым в песни скандинавского скальда (певца) Эгила:

Где храбрый юноша, который

Врагов отчизны отражал

И край отцов, родные горы

Могучей мышцей защищал?

(«Освобождение скальда».)

Тот где хор же мотив проходит в стихах из неоконченного пролога, поет:

Стекайтесь, племена Эллады,

Сыны свободы и побед!

Пусть вместо лавров и награды

Над гробом грянет наш обет:

Сражаться с пламенной душою

За счастье Греции, за месть...

Особенно ярко патриотическая тема выражена поэтом при обращении к национальной истории. В поэме «Евпраксия» он показывает героизм наших предков, их свободолюбие и любовь к родине. Поэма относится к 1824 году — периоду создания Рылеевым исторических «Дум». Известное ранее только по двум небольшим отрывкам, это произведение сейчас предстает перед читателем во всей широте своего замысла.

Сюжет поэмы навеян преданиями о гибели рязанских князей во время татарского нашествия 1237 года.

В дошедших до нас рукописях содержатся: вступление, с описанием места действия поэмы на берегу реки Осетр; явление

[16]

кометы; пир в тереме князя Федора; отправление рязанских воинов на битву с Батыем и, наконец, бой с участием князя Олега и боярина Евпатия Коловрата.

Характеристики рязанских князей — вождей славянских дружин, а также хана Батыя и его сына Нагая, картины кровавых боев — выполнены поэтом с большой силой.

О юном князе Олеге поэт говорит с высоким пафосом

Но он с булатом в юной длани

Летит отчизну защищать,

И в первый раз на поле брани

Любовь к свободе показать.

Защита отечества, отождествляемая с понятием вольности, отражена и в другом патриотическом стихотворении — «Новгород». Как известно, древняя новгородская вольница неоднократно служила предметом поэтического воспевания у декабристов К. Рылеева, А. Бестужева, А. Одоевского, В. Раевского, у Пушкина (новгородская повесть «Вадим»), у Н. Языкова, А. Хомякова, Лермонтова. Стихотворение Веневитинова прославляет Новгород, как «отчизну славы и торговли», величавый город, голос которого — «бич врагов, звуча здесь медью в бурном вече, к суду или к кровавой сече, как глас отца, сзывал сынов», меч которого — «гроза соседа» — карал и немецких псов-рыцарей и шведов. Подобные стихи, по духу «шишковского» цензурного устава 1826 года, не подлежали опубликованию, «как прямо или косвенно порицающие монархический образ правления». И они были категорически запрещены при подготовке первого собрания сочинений поэта.

Публикуемая в данном издании фотокопия рукописи (см. стр. 54—55 [здесь не воспроизводится]) показывает, что текст стихотворения «Новгород» был более политически заострен, но во избежание цензурных преследований редактировался самим Веневитиновым. Так, вместо «свободы» он пишет «отчизна», вместо «бич князей» — «бич врагов». «Мое стихотворение о Новгороде написано для печати. Я пришлю его на днях в том виде, в каком оно должно появиться в свет», — писал он 1.

Однако цензурой были исключены из стихотворения еще четыре строки с упоминанием о «вольном» воздухе Новгорода,

____

1. Д. В. Веневитинов. Собр. соч., М.—Л. 1934, стр. 336.

[17]

Только после отставки министра просвещения Шишкова стихотворение появилось в издании 1829 года. На этом, однако, не кончились преследования цензуры, через четверть века, при подготовке следующего издания, в 1853 году стихотворение вновь подверглось запрещению. И это понятно. Стихотворение «Новгород», с его тоской о давно прошедших временах вольности, воспевает как символ борьбы тот вечевой колокол, о котором пятью годами позже вспомнит в своих стихах Лермонтов.

В целом произведения этого цикла воссоздают образ вольнолюбивого поэта — горячего патриота, готового пожертвовать жизнью за свободу отчизны.

Любовь Веневитинова к природе — чувство, глубоко связанное с любовью к родине. На это обратил внимание А. Хомяков еще в 1820 году, когда в «Послании к Веневитиновым» писал: «Пой, Дмитрий! Твой венец — зеленый лавр с оливой. Любимец сельских муз и друг мечты игривой... Тебя зовет Парнас, тебя внушит природа». И действительно, в своем стихотворении «К друзьям» Веневитинов называет себя певцом лесов. Он любит «цвет лазури ясной, цвет радуги прозрачному («Любимый цвет»). В письме к сестре он пишет: «Мне хотелось бы изобразить природу такой радостной и такой прекрасной, какой вы до сих пор еще не видели»

Об этом говорит Веневитинов и в предсмертном стихотворении «Поэт и друг»:

Природа не для всех очей

Покров свой тайный подымает:

Мы все равно читаем в ней,

Но кто, читая, понимает?

Лишь тот, кто с юношеских дней

Был пламенным жрецом искусства.

В статье «Литературные мечтания» (1834) Белинский отметил: «Один только Веневитинов мог согласить мысль с чувством, идею с формою, ибо изо всех молодых поэтов пушкинского периода он один обнимал природу не холодным умом, а пламенным сочувствием и силою любви, мог проникать в ее святилище, мог

В ее таинственную грудь,

Как в сердце друга, заглянуть,

[18]

и потом передавать в своих созданиях высокие тайны, подсмотренные им» 1.

Ты дал природу мне, как царство во владенье;

Ты дал душе моей

Дар чувствовать ее и силу наслажденья, —

эти слова Фауста в переводе Веневитинова можно отнести к нему самому.

Чувство наслаждения природой сквозит и в письмах Веневитинова. «Природа тут по-прежнему прекрасна, она одна оправдала мои ожидания». «С восхищением я вновь увидел Дон и не буду удивлен, если его волны будут для меня волнами Ипокрены» 2. «Я останавливаюсь посредине моста, чтобы полюбоваться на эту чудную реку... которая протекает без всякого шума, как само счастье» 3. Будучи «с юношеских дней пламенным жрецом искусства», Веневитинов как поэт глубоко чувствовал и понимал природу.

Теме дружбы посвящены многие стихи Веневитинова, но эта дружба трактуется как чувство далекое от «шумных страстей» и застольных пиров. В стихах, обращенных к друзьям, в стихотворных посланиях («К друзьям», «К друзьям на Новый год», «К Рожалину», «К Скарятину», «К И. Герке» и др.), поэт постоянно вспоминает «старых искренних друзей» и посылает им «привет и утешение». Разлученный с друзьями, он восклицает: «Отдайте мне друзей моих, отдайте пламень их объятий, их тихий, но горячий взор, язык безмолвных рукожатий и вдохновенный разговор» («Послание к Рожалину»).

В своем обращении «К Пушкину» поэт «после горькой разлуки» вновь вспоминает «старинной дружбы милый глас», навевающий ему думы о друзьях. Он признается в «Завещании», что «восторгов лучшие мгновенья мной были им посвящены». Мы знаем, как отвечали друзья на его чувство, как преданно любили поэта и как горько оплакивали его смерть. Но не только

____

1. В. Г. Белинский. Собр. соч. в трех томах, М. 1948, т I, стр. 64.

2. Чудесный источник, дававший поэтам вдохновение.

3. Д. В. Веневитинов. Собр. соч., М,—Л. 1934, стр. 284. 291.

[19]

в этом заключался смысл дружбы для Веневитинова Он ценил в ней то действие, которое оказывала она на его мировоззрение.

Нет, нет, и теплые дни дружбы

И дни горячие любви

К другому сердце приучили,

Другой огонь они в крови,

Другие чувства поселили.

(«К моей богине» )

К стихам о дружбе примыкают и послания к возлюбленной Он и любит ее, «как друг, как любят светлый идеал» Тема дружбы проходит и в таких стихотворениях, как «Три участи», «Песнь Кольмы», «Поэт и друг» и ряд других Чувство дружбы возвышается поэтом до всеобъемлющей любви к людям, которую он выражает в следующих стихах:

Тебе бы люди были братья,

Ты б тайно слезы проливал

И к ним горячие объятья,

Как друг вселенной, простирал.

(« К любителю музыки».)

В философской лирике Веневитинова, как уже говорилось, большое место занимают мысли о высоком назначении поэта, думы о жизни и бессмертии. Поэзию Веневитинов сближает с философией. Своим друзьям — А. С. Норову и А И Кошелеву — он писал: «Занимайтесь, друзья мои, один — философией, другой — поэзией, обе приведут вас к той же цели — к чистому наслаждению» (25 сентября 1825 г.).

Поэт чувствовал, как горит в нем «святое пламя вдохновенья» и посвятил свою любовь, свои надежды «навек поэзии святой». Своим даром поэта он гордился и находил счастье в муках творчества. В стихотворении «Утешение» он говорит:

Немногие небесный дар

В удел счастливый получают,

И редко, редко сердца жар

Уста послушно выражают.

Власть поэта он считал могучей, его влияние на поколение — огромным.

[20]

Он говорил: «Когда-нибудь

Созреет плод сей муки тайной

И слово сильное случайно

В нежданном пламени речей

Из груди вырвется твоей.

Уронишь ты его не даром.

Оно чужую грудь зажжет,

В нее как искра упадет,

И в ней пробудится пожаром».

(«Утешение».)

Это уже декабристский мотив, близкий по духу ответу Александра Одоевского на послание Пушкина в Сибирь («Из искры возгорится пламя») или стихам Рылеева о поэте:

Ему неведом низкий страх,

На смерть с презрением взирает

И доблесть в молодых сердцах

Стихом свободным зажигает.

Ему были близки мысли Гёте о бессмертии поэта:

Так человек с возвышенной душой

Приходит в поздние века и поколенья.

Ему нельзя свое предназначенье

В пределах жизни совершить:

Он доживает за могилой

И мертвый дышит полной силой.

(«Апофеоза художника».)

Таковы мысли Веневитинова о поэзии, заключенные в его стихотворениях. К ним нужно добавить его теоретические высказывания в статьях. И здесь те же образцы высокой гражданственности, которой он требует от поэзии. Так, критикуя рассуждения Мерзлякова, он спрашивает: «Как? поэзия... должна влачить оковы рабства от самой колыбели?» Поэзия должна быть свободной — такова мысль Веневитинова. Отвечая на вопрос, почему Гомер являлся обильным источником для греческих поэтов, Веневитинов поясняет, что он был «зеркалом минувшего... дышал свободным чувством красоты, в песнях своих открывал перед ними великолепный мир со всеми его отношениями к мысли человека». Эти слова Веневитинова свидетельствуют о понимании им искусства как отражения объективной действительности.

[21]

Лирик по преимуществу, Веневитинов насытил поэзию философским содержанием. По словам И. Киреевского, он «создан был действовать сильно на просвещение своего отечества, быть украшением его поэзии... Кто вдумается с любовью в сочинения Веневитинова, кто в этих разорванных отрывках найдет следы общего им происхождения, кто постигнет глубину его мыслей, связанных стройною жизнью души поэтической, тот узнает философа, проникнутого откровением своего века; тот узнает поэта глубокого, самобытного, которого каждое чувство освещено мыслью, каждая мысль согрета сердцем». Этот отзыв Киреевского высоко оценил Пушкин, упомянув в своей рецензии покойного Веневитинова, «так рано оплаканного друзьями всего прекрасного».

Достойны внимания и опыты Веневитинова в прозе. К известным ранее оригинальным произведениям добавляются вновь найденные страницы начатого романа. В этих отрывках незавершенных глав можно все же увидеть интересную попытку изображения типичного героя своего времени, каким является Владимир Паренский, обуреваемый страстями, но душевно надломленный молодой человек «Он живой был уже убит и ничем не мог наполнить пустоту души», — говорил о нем Веневитинов. Этот неосуществленный замысел характерен, как отклик писателя на задачи, поставленные временем. В неопубликованном отрывке «Что написано пером, того не вырубить топором» Веневитинов, обращаясь к русским молодым людям, «стоящим мыслями наравне с веком и просвещенным миром», спрашивает; полезны ли мы для нашего народа, для России, «приносим ли мы в жертву нашему отечеству тот плод, который оно вправе ожидать от нас, который, по-видимому, обещает ему наша образованность, наши нравственные способности?» И отвечает: «Нет, решительно нет, и причиною тому наше воспитание... Отчего же? Мы любим Россию, имя отечества воспламеняет нас. Мы готовы для него жертвовать. своим существованием и не устрашились бы для блага его пролить последнюю каплю крови... Мы положим тогда на алтарь отечества жертву, достойную его».

В этих словах — весь Веневитинов с его «мыслями наравне с веком» и «жертвой на алтарь отечества». Благородные мысли поэта, обращенные к представителям молодого поколения своего времени, не утратили своей силы и сейчас.

[22]

Кроме оригинальных произведений Веневитинов оставил переводы с древних и новых языков в стихах и прозе. К ним относятся переводы с латинского (Вергилий), с французского (Грессе, Мильвуа) и другие. Особенно много он переводил с немецкого. Здесь мы находим и стихи, и пьесы (Гёте), и повесть Гофмана, и философские труды Окена, Вагнера («О математической философии»), и географические статьи (Герен).

Лучшими переводами являются переводы любимого им Гёте: отрывки из «Фауста», драмы в стихах («Земная участь» и «Апофеоза художника») и два действия из «Эгмонта». Из «Фауста» Веневитинов перевел наиболее романтичные сцены — Фауст и Вагнер за городом (сцена заката), монолог Фауста в пещере и песню Маргариты. Из них монолог Фауста был напечатан при жизни поэта в первом номере журнала «Московский вестник». Две драмы в стихах Гёте переведены Веневитиновым без точного соблюдения размера подлинника, однако эти переводы отличаются высокими поэтическими достоинствами.

Из трагедии «Эгмонт» Веневитинов перевел две сцены из первого акта: 1) во дворце правительницы Нидерландов Маргариты Пармской, 2) в доме возлюбленной Эгмонта Клары, и второй акт (площадь в Брюсселе).

Выбор для перевода этой трагедии Гёте не случаен Изрекая цензура запрещала печатать мятежного «Эгмонта», и включение перевода в собрание сочинений Веневитинова в 1855 году послужило поводом к специальному рассмотрению вопроса в цензурном комитете и Главном управлении цензуры. Первоначальное запрещение было отменено, однако некоторые места были изъяты, а второе действие трагедии так и не увидело тогда света. Достаточно привести следующие слова Ванзена, обращенные к брюссельским ремесленникам, чтобы понять причину этого: «Если бы между вами были люди с душой, да людя к тому же с головой, то мы бы одним махом разорвали оковы!..»

Критические статьи Веневитинова не многочисленны - это упоминавшиеся уже «Разбор рассуждения Мерзлякова», «Разбор статьи о «Евгении Онегине», «Ответ Полевому» по тому же поводу, заметка о второй главе «Онегина», статья об отрывке из «Бориса Годунова», написанная на французском языке для издававшегося в Петербурге французского журнала, и заметка по

[23]

поводу рецензии «Северной пчелы» на перевод И. Козлова «Абидосской невесты» Байрона.

Статью Веневитинова об «Онегине» Пушкин оценил очень высоко: «Это — единственная статья, которую я прочел с любовью и вниманием. Все остальное — или брань, или переслащенная дичь».

В статье об отрывке из «Бориса Годунова» Веневитинов отметил верность Пушкина «непреложным и основным законам поэзии», «добросовестную смелость, с какою поэт воспроизводит свои вдохновения». Слышавший «Бориса Годунова» из уст самого Пушкина, Веневитинов один из первых высоко оценил эту народную драму. «Эта сцена, — писал он про «Келью в Чудовом монастыре»,— поразительная по своей простоте и энергии, может быть смело поставлена наряду со всем, что есть лучшего у Шекспира и Гёте». Так же высоко оценил Веневитинов и вторую главу «Евгения Онегина». «Вторая песнь по изобретению и изображению характеров несравненно превосходнее первой», — писал он. Эти похвалы высказывались наперекор отзывам многочисленных критиков этих произведений Пушкина. И в то же время критические замечания Веневитинова шли в разрез с «переслащенными» отзывами Полевого. «Приписывать Пушкину лишнее, — писал Веневитинов, — значит отнимать у него то, что ему истинно принадлежит».

Следует кратко остановиться на собственно философских интересах Веневитинова. В своих статьях он оперирует такими категориями, как движение и развитие, причины и действия, общее и частное, форма и содержание, борьба противоположностей и так далее. Причем Веневитинов рассматривает их не как некие универсальные абстракции, а наполняя конкретным содержанием, видя в борьбе противоречий источник движения, развития: «Весь мир, — говорит он, — составлен из противоположностей». «Самое противоречие производит некоторого рода движение, из которого, наконец, возникает истина» («О состоянии просвещения в России»).

В философии он видит науку, обобщающую опыт всех других наук, указывая, что она обладает своим собственным методом и предметом познания: «История стремится связать случайные события в одно для ума объятное целое; для этого история сводит действия на причины и обратно выводит из причин дей-

[24]

ствия... Вообще наука есть стремление приводить частные явления в общую теорию или в систему познания. Следовательно, необходимые условия всякой науки суть: общее стремление и частный предмет; другими словами: форма и содержание» («Письма к графине NN»).

Пользуясь этими диалектическими категориями для анализа современной ему действительности, Веневитинов очень близко подошел к выводам об общественной роли искусства.

Значение Веневитинова для развития отечественной литературы трудно переоценить. В борьбе за передовое искусство, которую вели прогрессивные писатели XIX века, ему принадлежит одно из видных мест. Еще Герцен видел в нем связующее звено между декабристами и последующей эпохой в развитии русской общественной мысли. И как замечательное явление русской национальной культуры Д. В. Веневитинов не утратил своего живого значения до наших дней.

Б. Смиренский

[25]

Цитируется по изд.: Веневитинов Д.В. Избранное. М., 1956, с. 3-25.

Вернуться на главную страницу Веневитинова

ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ

ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС