Ю.М. Федоров

2010 г.

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

XPOHOC

ВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТ

ФОРУМ ХРОНОСА

НОВОСТИ ХРОНОСА

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА

ЭТНОНИМЫ

РЕЛИГИИ МИРА

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ

КАРТА САЙТА

АВТОРЫ ХРОНОСА

Родственные проекты:

РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ

ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА

ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ

ПРАВИТЕЛИ МИРА

ВОЙНА 1812 ГОДА

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ

СЛАВЯНСТВО

ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ

АПСУАРА

РУССКОЕ ПОЛЕ

Ю.М. Федоров

Космо-антропо-социо-природогенез человека

Глава 2. КОСМОГЕНЕЗ ЧЕЛОВЕКА

2.1. КОСМИЧЕСКИЕ СУЩНОСТНЫЕ СИЛЫ ЧЕЛОВЕКА

Я столь же велик, как и Бог, он столь же мал, как и я.
Самое большое чудо — это все же лишь человек:
он может, применив усилия, быть Богом или дьяволом.
Кто стремится к Богу, должен стать Богом.

Ангелус Силезиус. Херувимский странник

Колыбелью Человека являются не Природа, а Космос, не телесная субстанция, а "духовная субстанция" Мироздания. В субъектоцентризме, как мы подчеркивали в первой книге "Суммы антропологии", природа — не самостоятельная часть космоса, она перманентно проявляется до своих самых объективированных форм в рамках целостного процесса перехода Великой Пустоты в Великую Полноту.

Для астрального субъекта природы как некоего внешнего объекта не существует. Соответствующее понятие вообще отсутствует в его синкретическом мифологическом сознании. Все то, что его "окружает", есть он сам, он бытийствует как бы в самоокружении. Астральный субъект в отличие от иных исторических субъектов, не живет в окружающем мире, он — "космическая улитка", сращенная с миром-домом. Формирование собственного дома на трансцендентных, трансрациональных основаниях отражает стремление астрального субъекта обрести ощущение собственной встроенности в космический миропорядок, подтвердить свое соответствие ему. В этой первозданной реальности Человек как микрокосм противостоит только самому себе условно овнешненному — макрокосму, и природа здесь — это не что иное, как первично отелесненный космос, интегрированный в его "духовную субстанцию". Природа в данном первичном контексте человеческого бытия есть именно телесная модальность духовного космоса. "Внешняя природа, — писал Н.А. Бердяев, — есть окостенение духа. Космос же есть жизнь, а не отяжелевшие материальные предметы и неподвижные субстанции"1. В этой первозданной реальности Человек как микрокосм противостоит только самому себе, а природа — это не что иное, как космос, интегрированный в его жизнедеятельность.

Выступая по отношению к самому себе как самодетерминирующее начало, астральный субъект перманентно творит космос из субстанции своего собственного духа. Символическая реальность состоит из субъективаций, а не из объективаций. В символической реальности нет понятия объекта, все существующее — это органически взаимосвязанные автосубъективации. Человек, животные, растения, минералы и прочие модальности целостного Духа — всего лишь разнообразные проявленности Единого Субъекта. По тонкому замечанию X. Ватанабе, экологические знания складывались постепенно в "систему социальной солидарности с природой".

Мировоззрение современного человека в основном объектоцентристское, и он как парадокс воспринимает утверждение об отсутствии природы у его архаичного первопращура. Однако стереотипное отношение к природе как к чему-то внешнему и объективированному вполне преодолимо, если попытаться понять мир субъектно.

Космогония — это первопроявленная форма теогонии. Абсолют из глубин своей трансцендентной пустотности разворачивает во-вне Макрокосм и во-внутрь первично овнешненной субъективаций — Микрокосм, трансцендентно тождественные между собой. Таким образом, космогенез одновременно выступает и частью теогонии, и частью антропогонии, являя собой первую фазу филогенеза Человека. В космогенезе Микротеос перманентно превращается в Микрокосм.

Понятие космогенеза ýже, чем понятие теогонии, так как Человек — это не только Микрокосм, но и в качестве Образа и Подобия Бога он есть Микротеос. "Когда человек и космос смешиваются и отождествляются в божественном монизме, то можно одинаково сказать, что человек и космос обоготворяются и что они отрицаются"2. В то же время понятие космогенеза Человека является более широким, чем это может показаться на первый взгляд, если брать во внимание весь филогенетический ствол его посткосмической истории. Это понятие охватывает не только начало, но и всю последующую историю человеческого существования, как, кстати, и все более поздние по времени генезисы Человека, которые своими глубинными связями и отношениями продолжают воздействовать на его историческую судьбу, даже будучи вытесненными за пределы "реальной действительности". Вряд ли можно согласиться с тем, что современный человек эволюционирует в силу действия одних лишь социальных законов (пансоциологизм). Несомненно, что под их поверхностным слоем находятся более глубинные и универсальные связи иных генезисов, опирающихся на трансцендентное основание человеческой автоэманации — космогенез. "Наше время, наш мир, весь наш мировой процесс — от момента его начала до момента его конца, — писал Н.А. Бердяев, — есть эпоха, период, эон жизни вечности, период или эпоха, внедренная в вечную жизнь. Поэтому в этом мировом процессе нет замкнутости от всех тех глубочайших сил, божественных и таинственных для нас, которые из мира вечности могут вторгаться в этот мировой процесс"3.

Космогенез Человека имеет свои протоисторические рамки, поскольку сам Человек как Микрокосм является не только его субъектом, но и "объектом". Человек и Космос, Микрокосм и Макрокосм коэволюционируют в "пределах" астрального времени первичной объективации Вечности. Предыстория не только предшествует Истории, но и сопровождает ее до полного завершения, превращаясь в Постисторию, которая вновь инверсирует в Предысторию. Предыстория и Постистория, "начала" и "концы" бесконечного и вечного существования Человека в Духе всегда присутствуют в снятом виде в любом акте исторической драмы. Трансфеноменальные "изменения" в Космосе и в Человеке настолько взаимообусловлены, что можно даже говорить о некоем синтезе двух вселенских процессов: космизации Человека (космоантропологизм) и антропологизации Космоса (антропокосмизм).

Основу космического универсума, как мы условились ранее, составляют внутрисубъектные отношения, или внутренние отношения сакрального, астрального субъекта, чей Мир лишь условно различается на "внутренний" — Микрокосм и "внешний" — Макрокосм. Пустотный Человек есть перманентно самопорождающийся Субъект, а потому внутрисубъектные отношения суть не что иное, как отношения всеобщего креативного процесса.

В отличие от предельно проявленных универсумов космический универсум не может рассматриваться в качестве вложенного, так как он есть не только единое эманирующее и порождающее все сущее, но и самопорождающееся, самокреативное Первоначало. Конечно, можно допустить, что и он является вложенным, если при этом оказывается возможным построение еще более всеохватывающей мировоззренческой картины, нежели та, что содержится в Тайной Доктрине, т.е. не трансцендентной, а транс-трансцендентной концептуализации Сущего, в которой сам Абсолют выступал бы в качестве Универсума, перманентно порождаемого Хаосом. Но в таком случае сам Хаос должен был бы, по этой логике, рассматриваться как производная от некой транс-хаотической Гармонии. Однако мы и так слишком далеко зашли в своих рассуждениях о Трансцендентном, а потому, чтобы не искушать опасным соблазном слабый Разум, лучше всего остановиться на том, что является незыблемым в Тайной Доктрине: Абсолют — единственный источник всеобщего креативного процесса и в качестве Великой Пустоты, Ничто является самодостаточным эманирующим началом в Мире. Бесконечный космический универсум представляет собой открытую систему потому, что перманентно регенерирует своей Пустотой энергетику Хаоса, насыщая ею всю иерархию своей проявленности — Великую Полноту Бытия.

Первоначала человеческого существования абсолютны по своему онтологическому статусу и пустотны по трансцендентному содержанию. Проточеловек, или Первочеловек, — следствие первопроявленности пустоты Абсолюта, а потому трансцендентный акт его креации и должен конституироваться в качестве первичного синтеза первопроявленностей во всех трех основных трансцендентных модусах Пустотного Абсолюта: ментальном, семантическом и онтологическом вакуумах. В этой связи единственное, что мы можем зафиксировать в неявном катафатическом определении мистически-метафизической концептуализации Человека, — это то, что он своим генезисом обязан некоему космическому синтезу из первопроявленностей Субъекта, Символа и Свободы. Астральный человек — это Свободный Символизирующий Субъект.

Ход космогенеза Человека определяется астральным временем, которое есть первичная объективация Вечности. Интенсивность изменений в космическом универсуме крайне низкая, — это почти покоящееся Бытие именитствующего Абсолюта. Пустотное Бытие здесь вибрирует потенциальностями, редко прорываясь в пра-сознание, так и оставаясь в лоне бессознательного. Единицей измерения астрального времени является трансцензус — прорыв из условно актуализированного именитствующего Бытия в Бытие трансцендентное и связанное с ним появление свидетельств о целостности мира и пророчеств о его судьбах в отдаленнейшей исторической перспективе. Таких прорывов на тысячелетие может быть всего несколько. Мировые религии появляются не каждый день. Именно они укореняют Человека в вечное и неизменное духовное начало.

Несмотря на то, что интенсивность протекания процессов в космическом универсуме очень низкая, а плотность высокая, астральное время у нижней границы космического универсума, пролегающей по верхней границе человеческого универсума, не только максимально уплотняется, но и стремительно интенсифицируется. Количество трансцендентных прорывов здесь превышает известную меру. Такое состояние праисторического времени К. Ясперс называл осевым временем истории. Он полагал, что выявить осевое время можно сугубо эмпирически. Ось мировой истории Ясперс относил ко времени около 500 лет до н.э., к тому духовному процессу, который протекал между 800 и 200 гг. до н.э. В то время произошел самый резкий поворот в истории, случилось много необычайного. В Китае тогда жили Конфуций и Лао-цзы, возникли все направления китайской философии, жили такие мыслители, как Мо-цзы, Чжуан-цзы, Ле-цзы и множество других. В Индии появились Упанишады, жил Будда. В философии — как в Индии, так и в Китае — были рассмотрены все возможности философского постижения действительности, вплоть до скептицизма, материализма, софистики и нигилизма. В Иране Заратустра учил о мире, где идет борьба добра со злом. В Палестине выступали пророки Илия, Исайя, Иеремия и Второисайя. В Греции это время Гомера, философов Парменида, Гераклита, Платона, трагиков, Фукидида и Архимеда. Все то, что связано с этими именами, возникло почти одновременно в течение немногих столетий в Китае, Индии и на Западе независимо друг от друга. "Новое, возникшее в эту эпоху в трех упомянутых культурах, — пишет К. Ясперс, — сводится к тому, что человек осознает бытие в целом, самого себя и свои границы. Перед ним открывается ужас мира и собственная беспомощность. Стоя над пропастью, он ставит радикальные вопросы, требует освобождения и спасения. Осознавая свои границы, он ставит перед собой высшие цели, познает абсолютность в глубинах самосознания и в ясности трансцендентного мира"4.

Космогенез Человека — это его рождение в Духе. Рождение это трансцендентно и не фиксируется логикой разума, для его понимания необходим подвиг веры. Для постижения сущности космогенеза Человека не требуется построения особой метафизической модели Мира, — намеки о ней содержатся в первичном Мифе. Человек на заре своего становления объяснял свое поведение трансрационально, и именно такое его объяснение и есть истина в высшей инстанции. Миф является самоинтерпретирующейся Метафорой — вот почему многие из мифов вернее объясняют происходящие в настоящем мире события, нежели наисовременнейшие идеологические концепции.

Процесс космогенеза человеческого именитства включает в себя перманентное развертывание семантического, онтологического и ментального континуумов из непроявленности Пустоты, Ничто и их обратное свертывание в пустотность Абсолюта. Поскольку о "морфологии" Абсолюта нам "известно" лишь то, что он обладает тремя взаимодополнительными Модусами, постольку именно их внутренние отношения и могут стать основой нашего понимания интимнейшего и в принципе не познаваемого механизма самопорождения, самокреации Астрального Человека. Космогенез Человека — это единый процесс семантической онтологизации (онтологической семантизации) Субъекта, ментальной онтологизации (онтологической ментализации) Символа и семантической ментализации (ментальной символизации) Свободы.

А) Семантическая онтологизация (онтологическая семантизация) Субъекта. Символ есть ментальная производная от семантической онтологизации и онтологической семантизации эманирующего Абсолюта. Именная форма Субъекта своим генезисом обязана ментальному синтезу Символа и Свободы, протосимволического и протоонтологического в первопроявленности Абсолюта. Человеческая субъективность, человечность, порождается флуктуациями в символической реальности, или реальной символичности, она и есть некая ментальная производная от символизирующегося Бытия и бытийствующего Символа.

Человек — это Символ особого рода, Символ, онтологически воплощенный в его Имени. Бог не имеет имени, так как в семантическом плане представляет собой идеальный и абсолютный Символ, т.е. Значение, валентность которого бесконечна, а содержание пусто. Однако символ как трансцендентное значение — это не просто бесконечный знак, а некая как бы умноженная семантическая бесконечность, потому что его бесконечная валентность варьирует в пределах бесконечного трансцендентного семантического континуума, репрезентируя не только пустотную целостность Абсолюта, но и его присутствие в любых, даже самых проявленных, формах Бытия. Оставаясь по своему содержанию пустотным знаком, но изменяя свою валентность в пределах иной бесконечности, Символ оказывается в состоянии означивать собой любую целостную монаду. Числовая определенность валентности символа в рамках трансцендентного поля смысловой неопределенности и есть Имя.

Человек был явлен миру как Символ, чья трансцендентная валентность оказалась смещенной от "крайнего предела" всеобщего семантического континуума несколько "вправо", в сторону числового ряда, так как порождаемое в процессе эманирования порождающего всегда оказывается не только более ослабленным, но и более проявленным его образом и подобием. "Всякая вечность есть некоторая беспредельность, но не всякая беспредельность есть вечность, — учил Прокл. — В самом деле, многие беспредельности имеют беспредельность не через вечное. Таковы беспредельность по количеству, по величине. ...Все каким-то образом сущее состоит из предела и беспредельного благодаря первично сущему"5.

Какой бы числовой валентностью ни обладал символ, она всегда является трансцендентной, а потому именная форма символа, репрезентирующая целостность личностной монады, в которой присутствует Абсолют, навсегда остается рационально не постижимой сущностью Человека. В качестве имени символ отличается от всех иных знаков прежде всего тем, что несет в себе смысл и энергию целостного ментального универсума — Бесконечного Субъекта, а не отдельного отпавшего от него личностного "осколка". Имя — это сакральное конституирование того, что субъект, являющийся его носителем, одновременно присутствует в обоих мирах — ноуменальном и феноменальном — и наделен не только собственно человеческими, но и космическими сущностными силами. "Движение, — писала Е.П. Блаватская, — переводит Космос из плана Вечного Идеала в план конечного проявления или же из нуменального плана в феноменальный. Все что есть, было и будет, вечно ЕСТЬ, даже бесчисленные формы, которые конечны и разрушаемы лишь в их объективной, но не в их идеальной форме. Они существуют, как идеи, в Вечности, и когда они пройдут, исчезнут, они будут существовать как отраженные"6.

Благодаря Первично Сущему Человек выступает неким синтезом трансцендентной беспредельности и феноменальной предельности, находящим свое выражение в его Имени. Человек — это телесно преобразованный Символ.

Б) Онтологическая ментализация (ментальная онтологизация) Символа. Символ есть семантическая производная от онтологической ментализации и ментальной онтологизации эманирующего Абсолюта. Человек как именной Символ — это не только самопроявляющаяся, но и самопорождающаяся Метафора, все время остающаяся релевантной его самоизменяющемуся внутреннему миру. Именная форма Символа своим генезисом обязана семантическому синтезу Субъекта и Свободы, проточеловеческого и протоонтологического в первопроявленности Абсолюта. Символ порождается флуктуациями в человеческой реальности, или реальной человечности, и он есть некая трансцендентная производная от бытийствующего Субъекта и субъективирующегося Бытия.

"Чем бы ни было бессознательное, — писал Юнг, — оно остается природным феноменом, производящим символы, которые, без сомнения, наделены значениями"7. Не только Человек есть воплощенный Символ в его именной форме, но и сам Символ есть порождение человеческой ментальности, не осознаваемой ее части — Бессознательного. Человек не только перманентно извлекает смыслы своего существования из именной формы Символа, но и сам осуществляет символизацию мира, придавая его элементам именную форму. Сциентизм, как известно, породил много фикций, пытаясь объяснить со строго научных позиций то, что в принципе нерационализируемо. Особый вред он нанес той ветви антропологии, которая исследует проточеловеческие общности.

П.А. Флоренский утверждал, что имя есть фокус нашей мысли. Снять имя — это значит перейти к такому опыту, который хотя и воспринимаем, но несказанен, иначе говоря, к опыту чисто мистическому, а его не вместить в опыт сказуемый. Обретая имя, субъект неким сакральным образом рядом экзистенциальных признаков выделяется из изначального ментального синкретизма первосущего. В онтолого-ментально-семантическом вакууме первосущего отсутствуют признаки, различающие часть и целое. Символ конституирует сущее как все во всем, т.е. как нечто принципиально неразличаемое в целостном единстве множественного. В каждой части тотально представлена целостность, и наоборот, а потому не имеет смысла выяснять, чем же они различаются. Так, микрокосм и макрокосм — одновременно и целостности и части друг друга.

Признаки, отличающие одну астральную субъективность, ментальность от другой, возникают лишь по мере того, как в процессе самораспаковывания своего именного символа субъект переходит за некую незримую черту, отделяющую феноменальное от трансцендентного в нем. Определенные характеристики астральности Бесконечного Субъекта проявляются лишь тогда, когда семантическая пустота символа начинает иррадиировать некими постастральными, протоантропными интенциями, являющимися следствием того, что в процессе перманентного эманирования (либо падения уровня негэнтропии в символической реальности) начинает понижаться уровень знаковой валентности Символа, трансцендентный континуум которого изменяется от плюс-бесконечности к минус-бесконечности. Как только наступает "семантическое равноденствие" и валентность пустотного знака проходит через континуальный нуль, происходит инверсия и символ обретает именную форму.

Семантический аспект онтологии человеческого именитства состоит в той предельности, с какой самопроявляющийся символ все еще не утрачивает своей трансцендентной универсальности и неопределенности, не распадается на дурную бесконечность культурных ценностей, социальных норм и технологических знаний и продолжает означивать собой космологическую самотождественность астрального субъекта в условиях его относительной именной обособленности. На предантропном, протоценностном уровне самопроявленности семантического вакуума Имя есть способ "функционирования" Символа, который сопутствует процессу ментального эманирования Абсолюта, порождающего Человека и проявляющегося в его экзистенции до трансцендентного протофеномена. Символическая сущность именитствующего Человечества имплицитно содержит целеполагание его космогенеза. "Человечество имеет единые истоки и общую цель, — писал К. Ясперс. — Эти истоки и эта цель нам неизвестны, во всяком случае, в виде достоверного знания. Они ощутимы лишь в мерцании многозначных символов. Наше существование ограничено ими. В философском осмыслении мы пытаемся приблизиться к тому и другому, к истокам и цели"8.

Семантическую основу космогенеза составляет процесс символизации перманентно порождаемых и проявляемых вовне элементов Сущего. Человек изначально оказался не только объектом, но и субъектом символизации. В Книге Бытия говорится о том, что творение Мира и основных его Первоэлементов: неба, земли, света, человека — шло параллельно с их символическим означиванием, именованием. Человек получил свое имя от Бога, но все то, что оказалось в пределах его "именитствующей юрисдикции", по пожеланию Бога означивалось, поименовывалось им самим. Имя, с которым Человек был явлен Миру, несло в себе некий трансцендентный алгоритм его перманентного развертывания из Ничто в Нечто. Но и сам он, придавая именную форму безымянным творениям, обмирщвлял их, подводил их существование под единое трансцендентное основание.

Согласно Ветхому Завету, для того чтобы у Человека был помощник, подобный ему, Бог сотворил женщину и привел к Адаму, чтобы тот взял ее в жены, предоставив ему самому придумать ей имя. И назвал Адам жену Евой, или Жизнью. "И сказал человек: вот, это кость от костей моих и плоть от плоти моей; она будет называться женою: ибо взята от мужа... И нарек Адам имя жене своей: Ева, ибо она стала матерью всех живущих" (Быт. 2 : 23; 3 : 20).

Человек дал имя не только своей жене, но и всему сущему, подведя обитателей своего именитства под свою "сакральную юрисдикцию". "Господь Бог образовал из земли всех животных полевых и всех птиц небесных, и привел к человеку, чтобы видеть, как он назовет их, чтобы как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей. И нарек человек имена всем скотам и птицам небесным и всем зверям полевым" (Быт. 2 : 19,20). Предоставив Человеку поименовывать элементы проявляющегося мира, Бог тем самым осуществил передачу ему одной из важнейших своих демиургических функций, придал сакральный характер его символизирующему сознанию. "Нет сомнения, — писал С.Н. Булгаков по поводу этого библейского сюжета, — что это наречение имен не было произвольным выдумыванием кличек: имя есть выражение сущности, опознаваемой человеком. Поэтому наречение имен было как бы духовным завершением творения. В своем душевном всеорганизме человеческий дух обрел и познал все живое"9.

Если астральный субъект нечто означил, символизировал, то тем самым придал ему особый смысл существования в пределах условно проявленного универсума связей и отношений, покончил с его трансцендентной текучестью и неопределенностью, реинтегрировал в целостность своего именитства. Давая имя любой жизненной монаде, астральный субъект тем самым обозначал пределы, в рамках которых она должна перманентно развертываться, эволюционировать в особый универсум. Сам того не осознавая, он своей трансрациональной интенцией, самим сакральным актом символизации осуществлял интроецирование некоего алгоритма существования в обозначаемую монаду в контексте своей экзистенции, т.е. придавал ее развитию форму коэволюции с самим собой как именитствующей целостностью. Символизацией проявленности он конституировал ее в качестве интегративной части своей ментальной целостности, перманентно расширяющейся по мере эманирования Абсолюта и собственной именитствующей автоэволюции (самоинтерпретация именной формы Символа).

В древнейшем акте символизации элементов самопроявляющегося мира берет свои истоки интеллигенция. Интеллигенция в предельно широком онтологическом плане есть свойство субъекта символизировать элементы мира своими трансцендентными интенциями в пределах собственного именитствующего самообладания. По своему генезису интеллигенция — не социальный феномен, а именитствующий ноумен, и формой ее существования выступает символизация самопроявляющихся мировых сущностных сил Человека. Интеллигенция есть способность Человека символически воздействовать на Мир, символизировать в нем свою именитствующую сущность, превращающую мир в самоинтерпретирующуюся метафору. В работе "Диалектика мифа" А.Ф. Лосев определяет символическую основу мифа следующим образом: "Миф есть РАЗВЕРНУТОЕ МАГИЧЕСКОЕ ИМЯ. Это простейшая и окончательная сердцевина мифа, дальше которой уже нет ничего и которая дальше не разложима никакими способами. Дальше должны умолкнуть всякие другие преобразования и упрощения. Это максимально простая и максимально насыщенная формула мифа"10. Мифотворчество, выступающее семантической основой человеческой креации, есть не что иное, как перманентное развертывание символических потенций его Имени.

Каждый из людей изначально несет в своей пустотной ментальности некий модус всеобщего символа, семантически репрезентирующий целостность Мироздания. Именно этот модус и определяет как характер, так и пределы человеческой самотрансценденции. Этносы также различаются своими символическими модусами, или архетипами сознания, позволяющими им на протяжении веков сохранять свою трансцендентную самотождественность. Самоназвания племен и родов суть символы в их именитствующей самопроявленности, несущие в себе всю тотальную информацию не только о предыстории, но и о последующей истории. В самоназваниях уже заключены некие онтологические пределы, в которых племена и роды в состоянии воспроизводить свою сакральную самотождественность. В их именах неявно содержится трансрациональный алгоритм Судьбы — именной истории, или истории имени, как некоего предопределенного Духом процесса распаковывания самоназвания этносов в целостный континуум Судьбы на основе ее астральной неопределенности.

На различных этапах всеобщего креативного процесса востребованными оказываются лишь те или иные модусы символичности, что и ведет к смене одних суперэтносов другими. Своим эманированием старые этносы порождают новые с иной символической модальностью сознания и сами растворяются в их генофонде, как только исчерпывают своей трансцендентной интенциональностью историческую миссию, и эстафету подхватывают те из порожденных этносов, чья ментальность всеобщим креативным процессом оказалась наиболее продвинутой в более проявленное онтологическое пространство Бытия.

В символическом сознании содержится не только пред- и постистория, но и метаистория возвращения Человека к Самому Себе как к Пустотному Субъекту. Это прекрасно осознавалось древними, например исповедовавшими даосизм. Как подчеркивает специалист по даосскому мировоззрению В.В. Малявин, прежде чем символ приобретает какое-либо значение, он уже есть и несет в себе забытое, внеположенное умозрение. В символе зафиксирован путь к забытому предсуществованию, пустотному образу бытия. Он восстанавливает бытийственную тотальность сущего и заставляет человека ориентироваться не на индивидуальный разум, а на разомкнутое "океаническое сознание"11. Забытье — знак всеобщности, и напоминает о нем все то, что принадлежит всем и никому в отдельности.

В) Семантическая ментализация (ментальная семан-тизация) Свободы.

Свобода есть онтологическая производная от символической ментализации и онтологической семантизации эманирующего Абсолюта. Своим генезисом Свобода обязана онтологическому синтезу Символа и Субъекта, протосимволического и проточеловеческого в первопроявленности Абсолюта. Порядок Свободы порождается и поддерживается флуктуациями в символической человечности, или человеческой символичности, и он есть некая онтологическая производная от символизирующегося Субъекта и субъективирующегося Символа.

Свои историко-философские взгляды А.Ф. Лосев выразил всего лишь одной фразой: "мир как имя"12. Согласно его позиции, имя есть то, что есть сущность для себя и для всего иного.

Космос, по А.Ф. Лосеву, — это лестница разной степени словесности. Мир — совокупность разных степеней жизненности или "затверделости" слова. Перед нами разная степень именитства. Чем более погружается сущность (т.е. смысл) в иное, тем более и более теряет она свои смысловые свойства. Не сила акциденции бытия уменьшается, а само бытие остается чем-то незыблемым и постоянным, но именно само-бытие все меньше и меньше бытийствует, все меньше и меньше именитствует. Мир — разная степень бытия и разная степень смысла, имени. Мир — разная степень слова.

Имя — стихия разумного общения живых существ в свете смысла и гармонии, откровение таинственных ликов и светлое познание живых энергий бытия. Молимся и проклинаем мы через имена, через произнесение имени. И нет границ жизни имени, нет меры для его могущества. Именем и словами создан и держится мир. Имя носит на себе каждое живое существо. Именем и словами живут народы, сдвигаются с места миллионы людей, подвигаются к жертве и победе глухие народные массы. Имя, считает А.Ф. Лосев, победило мир.

П.А. Флоренский, как и А.Ф. Лосев, обнаруживает в имени онтологическое, а в бытии — именное начало. Онтологически имя, полагает он, является более первичным, нежели его физический носитель, а потому человек должен жить достойно своего имени. Вокруг имени "оплотняется" внутренняя жизнь человека, оно — твердая точка ментальной текучести. Имена выражают типы личностного бытия. Духовное существо личности невыразимо. Оно усваивает предлежащий ей материал из среды, в которой живет, и, взяв его, претворяет в свое тело, сквозит в нем, лучится сквозь него, его формует. Но выразить мы можем не само духовное существо, а то, что оно оформило. Имя — ближайшее подхождение к нему самому, последний слой тела, облекающий душу. Итак, П.А. Флоренский считает, что именем выражается тип личности, онтологическая ее форма, определяющая далее ее духовное и душевное строение.

Свобода как онтология астрального субъекта есть именная форма его символического Самобытия. В онтологии свободы человек самоосваивает всю целостную иерархию поименованных космических сущностных сил, принадлежащих ему как Микрокосму. Но и Свобода бытийствует лишь в его креативной символичности. В Имени сакральное и человеческое даны в их органической взаимосвязи, позволяющей Абсолюту постепенно обретать в человеческом именитстве свои все более проявленные формы онтологического присутствия, а Человеку перманентно выходить за пределы своего именитства и трансцендентно сверхбытийствовать в сфере свободного Духа.

Имя есть первая трансрациональная характеристика астральной стороны человеческой субъективности. В то же время оно выступает своего рода трансцендентным "определением" ментальной неопределенности в человеке. В имени ментальная текучесть обретает свою сакральную форму, наполненную смыслами высшей формы человеческого существования, существования в Духе.

Получая свое имя от Бога, Человек обретает способность индивидуально именитствовать в целостном Мироздании. Его существование в космосе в особой именной форме получает сакральную легитимность, именно свыше ему делегируется право исключительного владения самим собой, само-обладания, что позволяет ему в небесной иерархии занимать место, достойное его божественного имени. "Духовная жизнь, — писал Н.А. Бердяев, — и есть жизнь символическая, т.е. соединяющая два мира, или Бога и мир, в ней даны встречи и пересечения. В духовном плане, в духовной жизни совершилось миротворение"13. Свое именное достоинство (достояние) Человек получает при своем космогенезе и всей своей именитствующей экзистенцией должен его приумножать.

Экзистирующее именитство, не покидая сферу трансцендентного, удерживает все более и более проявляющийся мир в трансфеноменальной целостности и предотвращает его распад на лжеонтологические фрагменты, провоцируемый процессом, противоположным демиургическому, — гиперобъективированием субъективного, связанным с насильственным снятием с элементов феноменального мира Человека именитствующих форм. Десакрализация и деантропологизация сущего в семантическом плане осуществляются заменой имен знаковыми ярлыками, предельными формами которых выступают элементы числового ряда. Не случайно в концлагерях имена заключенных заменялись на номера, — человек этим как бы выводился из под "сакральной юрисдикции", превращался в "лагерную пыль".

Своей истинной экзистенцией, жизнью в духе каждый из людей способен расширенно воспроизводить умноженную онтологичность перманентным забыванием эмпирически осязаемых телесных форм и припоминанием трансцендентных реалий — форм духовных. В даосизме такая направленность экзистирования называется путем Дао к истинному и абсолютному бытию. «Предонтологическое присутствие Дао остается совершенно неопределимым, — пишет В.В. Малявин. — Даосский философ ставит перед мыслью совершенно особую задачу: "идти обратной дорогой", "вернуться к бытию", разучившись дискурсии и риторике "понимания". ...Все знают, как реальность выражается; никто не знает, как она скрывается»14.

"Предметностью" онтологической антропологии помимо космогенеза выступают антропогенез, социогенез и природогенез Человека. Но эти мировоззренческие интенции касаются уже "динамики" не ноуменальной, а феноменальной и эпифеноменальной форм человеческого бытия. Естественно, что космологический подход к анализу трансцендентных основ человеческой экзистенции совершенно не исключает иных подходов, и прежде всего таких, как феноменологический, социологический и натуралистический (естественнонаучный). Это сугубо частные подходы, позволяющие исследовать уже не космодинамику человеческой экзистенции, а лишь динамику отдельных ее проявленных сущностных сил.

Примечания

1 Бердяев Н.А. Философия свободного духа // Бердяев Н.А. Философия свободного духа. – М., 1994. – С. 45.

2 Бердяев Н.А. Дух и реальность // Бердяев Н.А. Философия свободного духа. – С. 435.

3 Бердяев Н.А. Смысл истории. Опыт философии человеческой судьбы. – 2-е изд. – Париж, 1969. – С. 78-92.

4 Ясперс К. Истоки истории и ее цель // Ясперс К. Смысл и назначение истории. – М., 1991. – С. 33.

5 Прокл. Первоосновы теологии // Антология мировой философии: В 4 т. – М., 1969. – Т. 1, ч. 1. – С. 564.

6 Блаватская Е.П. Тайная доктрина. – Л., 1991. – Т. 1, ч. 1. – С. 343.

7 Юнг К.Г. Приближаясь к бессознательному // Глобальные проблемы и общечеловеческие ценности. – М., 1990. – С. 435.

8 Ясперс К. Истоки истории и ее цель. – С. 31.

9 Булгаков С.Н. Свет невечерний. – М., 1994. – С. 249.

10 Лосев А.Ф. Диалектика мифа // Лосев А.Ф. Из ранних произведений. – М., 1990. – С. 579.

11 Малявин В.В, Чжуан-цзы. – М., 1985. – С. 238.

12 Лосев А.Ф. Философия имени. – М., 1990.

13 Бердяев Н.А. Философия свободного духа. – С. 33.

14 Малявин В.В, Чжуан-цзы. – С. 176.

Вернуться к оглавлению

Далее читайте:

Фёдоров Юрий Михайлович (1936-2001), русский мыслитель.

Федоров Ю.М. Сумма антропологии.  М., 2009.

Федоров Ю.М. Онтологические формы и функции технологии. Очерки философии техники: Учебное пособие /Под ред. Манько Ю.В./СПбГУТД. – СПб., 2000. – 206 с.

Философы, любители мудрости (биографический справочник).

Русская национальная философия в трудах ее создателей (специальный проект ХРОНОСа).

ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ

ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС