Гауптман, Герхард

1862-1946

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

XPOHOC

ВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТ

ФОРУМ ХРОНОСА

НОВОСТИ ХРОНОСА

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА

ЭТНОНИМЫ

РЕЛИГИИ МИРА

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ

КАРТА САЙТА

АВТОРЫ ХРОНОСА

Родственные проекты:

РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ

ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА

ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ

ПРАВИТЕЛИ МИРА

ВОЙНА 1812 ГОДА

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ

СЛАВЯНСТВО

ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ

АПСУАРА

РУССКОЕ ПОЛЕ

Герхард Гауптман

Гауптман Герхард (1862/1946) — немецкий драматург, писатель, лауреат Нобелевской премии (1912). В своем творчестве Гауптман придерживается принципов натурализма. Произведения Гауптмана затрагивали разнообразные социальные проблемы, им также были присущи богатое образное содержание, внимание к психологическому аспекту, использование ярких контрастов и т.д. Нередки в сочинениях Гауптмана и фантазийные мотивы, глубокое символическое начало, а также обращение к комедийному содержанию и пр. Известные произведения Гауптмана: «Ткачи», «Крысы», «Бобровая шуба» и др.

Гурьева Т.Н. Новый литературный словарь / Т.Н. Гурьева. – Ростов н/Д, Феникс, 2009, с. 61.

Гауптман, Герхард (Hauptmann), (1862-1946), немецкий писатель, поэт, драматург, патриарх германской литературы, лауреат Нобелевской премии (1912). Родился 15 ноября 1862 в Оберзальцбрунне, Силезия, в семье трактирщика. Учился в художественной школе в Бреслау и Йенском университете. Выступил в литературе в 80-х гг. Известность Гауптману принесла драма "Перед восходом солнца" (1889), в которой изображен распад буржуазной семьи. Вскоре Гауптман стал главой немецкого натурализма. В драмах "Возчик Геншель" (1898), "Роза Бернд" (1903), "Крысы" (1911) содержалась критика нравов кайзеровской Германии, однако для этого периода творчества Гауптмана более характерны черты натурализма - абсолютизация биологических законов, пассивность героев. Тема драмы "Ткачи" (1892) - восстание силезских ткачей 1844. Комедия "Бобровая шуба" (1893) - сатирическое обличение вильгельмовской Германии. Наряду с бытовыми пьесами Гауптман писал стихотворные драмы, сказки, отмеченные влиянием символизма, - "Потонувший колокол" (1896), "Бедный Генрих" (1902).      В духе иррационализма написаны драмы "Зимняя баллада" (1917), "Белый спаситель" (1920), "Индиподи" (1920), а также романы "Юродивый Эммануил Квинт" (1910), "Остров великой матери" (1924). Проза Гауптмана, за исключением романа "Еретик из Соаны" (1918), уступает по художественной силе его драматургии. Гауптман был одним из немногих крупных немецких писателей, оставшихся в нацистской Германии после прихода Гитлера к власти.

В то время как Томас Манн и другие столь же значительные деятели культуры покинули страну, Гауптман, не пожелав уехать, со временем все более становился зависимым от нацистского режима. В период господства нацизма он отошел от современных тем. Написал автобиографический роман "Приключение моей юности" (1937). В драмах "Дочь собора" (1938), "Сумерки" (1937, опубл. в 1947) пытался вести полемику с властями Третьего рейха. Создал драматическую тетралогию на сюжет греческой легенды об Атридах ("Ифигения в Авлиде", 1940; "Ифигения в Дельфах", 1941; "Смерть Агамемнона", 1942; "Электра", 1944). Написал поэму "Великий сон". Умер Гауптман в Агнетендорфе 6 июня 1946.

Использован материал Энциклопедии Третьего рейха.

Дымшиц А.

Из семьи богатого крестьянина

Среди славных имен немецких писателей-гуманистов имя Гергарта Гаунтмана принадлежит бесспорно к числу весьма заметных.

Гергарт Гауптман прожил большую творческую жизнь, насыщенную напряженным и разнообразным трудом. С 80-х годов прошлого столетия и до самой своей смерти, последовавшей в 1946 году, этот писатель не покладая рук работал в самых разных жанрах. Он проявил себя как драматург, беллетрист, мемуарист, поэт и публицист.

Гауптман начал свой путь стихами (его юношеская поэма «Весна любви» написана в 1881 году). В конце его жизни мы снова видим среди его созданий стихи, полные лирических раздумий о судьбах родины. Гауптман был поэтом, и притом поэтом глубоким и сильным. Однако все же не поэзия, а драматургия явилась главной сферой выражения его таланта. То же следует сказать и о Гаунтмане-прозаике: им было написано много беллетристических произведений, среди которых есть вещи поистине замечательные; но все-таки не они, а прежде всего драмы Гауптмана прославили его имя.

Гергарт Гауптман родился 15 ноября 1862 года в Оберзальцбрунне (Нижняя Силезия) в семье богатого крестьянина, содержателя трактира и гостиницы. Дед Гауптмана был прядильщиком, одним из тех бедняков, которые пережили героическую трагедию восстания силезских ткачей в 1844 году.

Дописательский путь Гауптмана, его отрочество и юношеские годы были насыщены разнообразными идейными, философскими и художественными исканиями. Будущий писатель много путешествовал, живо интересовался проблемами философии и эстетики, занимался живописью и скульптурой, увлекался театром. В автобиографической книге Гауптмана «Приключения моей юности» (1937) рассказано об этих «годах странствий». Уже в пору юности

[05]

у Гауптмана выработалось отвращение к господствовавшей в Германии юнкерской касте, появилось презрение к трусливому буржуазному филистерству, зародилось искреннее сочувствие к страдающим народным массам, к бедному крестьянству, к городскому ремесленному люду, к смелым и честным людям искусства, задыхавшимся в удушливой атмосфере империи Гогенцоллернов. Но юный искатель, захваченный страстной любовью к искусству, был далек от среды передовых борцов за народные интересы: у него не было связей с революционной социал-демократией, с партией, вдохновляемой Марксом и Энгельсом, практически руководившейся Вильгельмом Либкнехтом и Августом Бебелем, гонимой и преследуемой «железным канцлером» — Бисмарком. В поисках социальных истин Гауптман обратился было к философии Фридриха Ницше, но быстро «переболел» ницшеанством, отвергнув его аристократический сверхиндивидуализм. Отказ от ницшеанского культа «сильной личности» еще больше содействовал укреплению демократических симпатий будущего писателя. А нарастающий подъем в деятельности немецкой рабочей партии, сломившей наконец в 1890 году бисмарковский «исключительный закон против социалистов», не мог не оказать влияния на общественные идеи молодого Гауптмана. Несмотря на то, что Гауптман оставался практически далеким от борьбы немецких рабочих, критика прусской реакции, сопровождавшая эту борьбу, несомненно, влияла на его раннее творчество, отражаясь в критических мотивах его первых социальных драм.

Ранние литературные опыты Гауптмана относятся к началу 80-х годов. Но не они принесли молодому писателю известность и славу. Первым его нашумевшим, привлекшим широкое общественное внимание произведением была драма «Перед восходом солнца», поставленная 20 октября 1889 года союзом «Свободная сцена» в помещении берлинского театра имени Лессинга. С этой поры имя Гауптмана становится международно известным. Из года в год появляются все новые и новые его драматические произведения. Вокруг его пьес на протяжении четверти века развертывается горячая и страстная полемика - каждое новое его произведение вызывает ожесточенные споры в критике и в общественном мнении Германии и других стран. Гауптман становится хорошо известным и в России. Пьесы его издаются на русском языке и ставятся лучшими русскими театрами. За его драматургией внимательно следят Лев Толстой, Чехов, Горький. Станиславский и Московский Художественный театр много делают для пропаганды лучших произведений Гауптмана в России.

[06]

Несмотря на то, что Гауптман остается по-прежнему далеким от рабочего движения, от идей социалистической борьбы, наиболее значительные из его социальных драм встречают признание и поддержку со стороны немецких революционных деятелей. Так, например, Франц Меринг высоко оценивает в своих статьях многие произведения раннего Гаунтмана, отстаивая их от нападок реакционной печати. Одна из ранних социальных драм Гауптмана — «Ткачи» быстро завоевывает международную известность. Ее переводят на многие языки, она становится ценным пропагандистским материалом для революционных кружков как у себя на родине, так и в России, Польше, прибалтийских странах. В России начала нашего века эта драма Гаунтмана использовалась наряду с пьесами и рассказами Горького, памфлетами Вильгельма Либкнехта («Пауки и мухи») и Поля Лафарга как своего рода «иллюстративное пособие» к практике большевистской пропаганды среди рабочих. Недаром один из первых русских переводов «Ткачей» был сделан сестрой В. И. Ленина - Анной Ильиничной Ульяновой-Елизаровой и отредактирован Владимиром Ильичем.

Драматургия Гергарта Гауптмана свидетельствует о большом разнообразии творческих возможностей, которыми, обладал этот писатель. Современность и история, быт и фантазия - таков ее широчайший тематический диапазон. Высокая трагедия и сатирическая комедия, пьеса-сказка и пьеса-буффонада, драматическая мистерия и драма в стихах - таков диапазон ее жанров. Несмотря на то, что в творчестве Гауптмана заметно сказались воздействия декадентских течений конца прошлого и начала нашего века, в лучших произведениях писателя нельзя не почувствовать живых творческих связей с критическим реализмом классиков, иногда существенного обогащения их социально прогрессивных традиций.

Появление на сцене первых пьес Гауптмана — «Перед восходом солнца» (1889), «Праздник примирения» и «Одинокие» (1890), «Коллега Крамптон» и «Ткачи» (1892), «Бобровая шуба» (1893) – было связано с триумфами прогрессивного в ту пору натуралистического движения. Гауптман выступил в литературе и в театре как программный драматург натурализма. Первая его пьеса - «Перед восходом солнца» была посвящена теоретикам натурализма в Германии Арно Гольцу и Йоганнесу Шлафу. Сценическая интерпретация ранних пьес Гауптмана была осуществлена Отто Брамом, виднейшим режиссером-натуралистом.

С натуралистическим движением в искусстве молодой Гергарт Гауптман был связан теснейшим образом. Его первые социальные

[07]

драмы выражали весьма отчетливо сильные и слабые стороны этого художественного направления. Стремление к точному воспроизведению явлений действительности, особый интерес к быту, к деталям обстановки, к фиксации жестов и диалектальных языковых особенностей - все это выражало у Гауптмана общую для всех писателей-натуралистов борьбу за приближение искусства к жизни, за объективность изображения действительности. Гауптман был, несомненно, одним из тех натуралистов, которые наиболее плодотворно содействовали расширению социальной тематики в литературе. Однако, как и другие писатели натуралистической школы, Гауптман был склонен к подмене социальных мотивировок в искусстве биологическими, к преувеличению роли наследственности, якобы определяющей биологическую ценность человека и его поведение в обществе. Не случайно Гауптман, как и многие другие писатели-натуралисты, довольно скоро дал место в своей драматургии импрессионистическим тенденциям в работе над образами и стилем, проявившимся в таких его пьесах, как «Вознесение Ганнеле» (1893) и «Потонувший колокол» (1896).

И все же отождествлять всецело Гауптмана с литературой натурализма не следует. В творчестве его явственно чувствовалась реалистическая направленность. Писателю удалось нарисовать целую галерею типических характеров, показанных в типических общественных обстоятельствах. Близость драматургии молодого Гауптмана к ряду произведений Золя очевидна (недаром критика так часто и не без оснований проводила параллель между его «Ткачами» и «Жерминалем» Золя). Однако эта близость выражалась не только в общности ряда натуралистских творческих принципов и художественных решений, но и в непоследовательности обоих писателей как натуралистов, в «отступлениях» того и другого к реализму. Столь же очевидной была и близость молодого Гауптмана к Ибсену, чья социально-психологическая драматургия с ее острой общественно-критической направленностью оказала сильное воздействие на автора «Одиноких» и «Праздника примирения».

Интересно отметить, что в укреплении реалистических мотивов в драматургии молодого Гауптмана большую роль сыграло его знакомство с драмой Л. Н. Толстого «Власть тьмы». Психологический реализм прозы и драматургии Толстого, пытливый интерес великого русского писателя к народным характерам и к «диалектике души» серьезно повлияли на лучшие пьесы раннего Гауптмана и отразились в них (хотя и в существенно ослабленном виде). Это обстоятельство отмечал впоследствии и сам Гауптман. В 1945 году

[08]

он писал: «Истоки моего творчества восходят к Толстому... Моя драма «Перед восходом солнца» возникла под воздействием «Власти тьмы», ее своеобразной, смелой трагедийности». Вопрос о воздействии «Власти тьмы» на «Перед заходом солнца» освещен и в работах современного немецкого исследователя драматургии Гауптмана профессора Ганса Майера 1.

Уже первая пьеса Гергарта Гауптмана показала читателям и зрителям, как органически близок ее автор литературе натурализма и насколько его творческие достижения поднимались над обычной продукцией натуралистов, обнаруживая большую реалистическую глубину в изображении характеров. С одной стороны, в этой драме, как и во многих последующих произведениях, Гауптман отдал дань натуралистической теории наследственности, иллюстрацией которой явился образ Елены, а выразителем и пропагандистом Альфред Лот. С другой же стороны, сила этой пьесы меньше всего определялась надуманной «теорией» наследственности и состояла прежде всего в острой критике капиталистических порядков, несущих простым людям свирепую эксплуатацию и гибель, в показе падения нравов и разложения семьи под влиянием уродливых денежных отношений.

В пьесе «Перед восходом солнца» писатель предстал перед своими читателями и зрителями прежде всего как трагический талант. Это произведение трагедийное. Судьба Елены Краузе, жизнь которой изуродована и загублена средой (и, по мысли автора, предопределена наследственностью), история ее несчастной любви и страшной гибели составляет главную трагедийную тему пьесы. Но рядом с ней развивается и тема трагедии народа, подавленного и эксплуатируемого самым беспощадным образом, тема рабочих-углекопов, батраков и фабричных пролетариев. Разработанная эпизодически, она нарисована скупыми, но выразительными красками, и носит отчетливо обличительный характер.

Вместе с тем уже в первой своей пьесе Гауптман обнаруживает яркое комедийное дарование. Злые, почти сатирические тона, в которых изображены буржуа-стяжатель Гофман, отпрыск вырождающегося юнкерского рода Кааль, приживалка фрау Шпиллер, предвещают будущего автора комедий «Коллега Крамптон», «Бобровая шуба», «Красный петух».

_____

1. См., например, вступительную статью к четырехтомному изданию избранных драматических произведений Гергарта Гауптмана, Берлин, изд-во «Aufbau», 1956.

[09]

Первая пьеса Гауптмана ярко продемонстрировала и характерную для этого драматурга установку на театральное воплощение. Гауптман — художник, обладавший превосходным сценическим воображением и расчетом. Сильный драматизм, нарастающее и поглощающее внимание зрителя сквозное действие, живость диалогов, точность ремарок — все это сулило большинству пьес Гауптмана театральные успехи. В его лучших пьесах создан такой естественный колорит быта (или сказочной фантазии), что тем самым в театре словно заранее «устраняется» рампа и создается непосредственный контакт между сценой и зрителем.

Однако наряду с очевидными сильными сторонами первая социальная драма Гауптмана содержала и не менее очевидные слабости. Эти слабые стороны пьесы были связаны с отсутствием у писателя революционного мировоззрения, с вызванной этим неспособностью его к глубоким социальным обобщениям, с односторонним восприятием им современной жизни. Эти недостатки очень ярко сказались в работе драматурга над образом Лота. Альфред Лот, которого Гауптман хотел представить как убежденного социал-демократа, меньше всего может восприниматься в качестве такового. Его фигура - наглядное доказательство того, как далек был Гауптман от революционной среды, как мало он ее знал. Своего Лота, которого он мыслил чуть ли не в виде положительного героя, Гауптман наделил чертами эгоиста и индивидуалиста, приписав своему «социалисту» такие взгляды, которые сродни не сознательному борцу за рабочее дело, а мелкобуржуазному анархо-синдикалисту.

С отсутствием у Гауптмана революционного взгляда на жизнь было связано и его отношение к народу. И в «Перед восходом солнца» и в ряде последующих драм тема народа дается с глубоким авторским сочувствием. Писатель относится с состраданием к мукам эксплуатируемых масс, но он не видит народных героев-борцов, не изображает народа, сражающегося за свою свободу. Современная жизнь выступает под пером Гауптмана жестокой, уродливой, порождающей бессчетные трагедии. Такой предстает она во всех тех пьесах, где выражаются реалистические черты драматургии Гауптмана и отсутствует характерное для декадентских мотивов некоторых его произведений примирение с действительностью. Современная буржуазная действительность критикуется, таким образом, в самых сильных пьесах Гауптмана - от «Перед восходом солнца» до «Перед заходом солнца». Но нигде и никогда у Гауптмана - писателя, ограниченного буржуазно-демократическим видением жизни, — не

[10]

появляется победоносный противник страшного мира буржуазных отношений. В своих социальных драмах, начиная с «Перед восходом солнца», писатель выступает как гуманист, обличающий черный мир насилия и наживы, отрицающий трагическую действительность, которая губит Елену Краузе, возчика Геншеля, Розу Бернд, Доротею Ангерман, которая несет ужасные страдания Арнольду Крамеру и Маттиасу Клаузену. Такое восприятие буржуазной действительности, безусловно, критично. Но в то же время оно овеяно ощущением безысходности, ибо отсутствие образов настоящих антагонистов буржуазного мира, отсутствие ощущения надвигающейся революционной грозы характерно для всей духовной атмосферы драм Гауптмана на социальные темы.

Первая половина 90-х годов — натуралистическая пора творчества Гауптмана, это время появления ряда его социальных драм. В пьесе «Одинокие» драматург выступил обличителем отвратительного бюргерского филистерства, противопоставил погрязшему в духоте мещанских будней «герою» компромисса Йоганнесу Фокерату Анну Мар, человека-искателя, идущего в живую жизнь. В «Одиноких» ярко предстало ничтожество филистерской «науки», капитулирующей перед реакционной действительностью. В «Коллеге Крамптоне» с сочной иронией была разработана тема враждебности буржуазного мира искусству. В «Бобровой шубе» ирония переросла в сатиру, и под пером писателя возникли сатирически обрисованные типы, выхваченные из живой действительности, субъекты, которых он наблюдал в берлинском пригороде Эркнере и которые явились в пьесе живым обличением гнусного прусского чиновничества и мещанства. Впоследствии, побуждаемый многолетним сценическим успехом «Бобровой шубы», Гауптман написал ее продолжение - комедию «Красный петух» (1901), но эта пьеса оказалась неизмеримо слабее своей предшественницы, что было отмечено известным немецким критиком-марксистом Францем Мерингом.

Крупнейшим произведением Гауптмана 90-х годов, одной из его замечательнейших пьес явилась драма «Ткачи», посвященная славному пролетарскому восстанию в Силезии, которое было так высоко оценено Марксом и запечатлено в стихах Гейне, Веерта, Фрейлигра та и в немецком песенном фольклоре. В этой пьесе, лишенной индивидуального героя и избравшей своим героем массу, писатель правдиво показал ужасы капиталистической эксплуатации и справедливость народного гнева. До осознания силезских событий 1844 года как одного из первых сигналов выхода рабочего класса на арену политической борьбы Гауптман, естественно, не смог воз-

[11]

выситься. Тем не менее его «Ткачи» сыграли, как уже отмечалось выше, большую прогрессивную роль в литературе и жизни. Непримиримый классовый антагонизм, подлость хищников и страдания ткачей, изображенные драматургом, были воплощены в этой пьесе с такой аналитической достоверностью, что превратили ее в документ социальной критики.

В свое время молодой Энгельс, характеризуя в статье «Быстрые успехи коммунизма в Германии» картину художника Карла Гюбнера, писал, что характер отображенного на этом полотне социального контраста сам по себе приводит умного зрителя к революционным выводам. «Картина, - отмечал Энгельс, - изображает группу силезских ткачей, принесших холст фабриканту, и с необычайной силой показывает контраст жестокосердного богатства, с одной стороны, и безысходной нищеты - с другой». Эта картина, указывал Энгельс, «сделала гораздо больше для социалистической агитации, чем это могла бы сделать сотня памфлетов» 1.

«Ткачи» писались Гауптманом совсем в иную пору, чем картина Карла Гюбнера. Драматург мог перейти от показа социального конфликта к историческим выводам из него. Но, не будучи человеком социалистического сознания, Гауптман не сумел осветить свою тему с позиций революционного исторического опыта. Он ограничился отображением конфликта, контраста, столкновения двух противоборствующих сил и сделал это с таким проникновением в обстоятельства, с таким художественным мастерством, что пьеса его была закономерно взята на вооружение революцией как могучий аргумент против подлого мира буржуазного хищничества и разбоя. Ненависть к эксплуататорам, сочувствие к эксплуатируемым, порождаемые «Ткачами» Гауптмана, вызвали к ним большой интерес Л. Н. Толстого. В 1900 году Толстой писал В. Г. Черткову о своем намерении дать предисловие к этой драме немецкого писателя.

В Германии власти пытались некоторое время задержать постановку «Ткачей». Берлинский начальник полиции следующим образом «мотивировал» наложение запрета на пьесу: «В ней, — писал он, — вооруженное восстание угнетенных рабочих представлено, как неумолимое следствие социального неравенства, а участие в восстании объявляется долгом порядочного человека». В течение 1893 года Гауптману пришлось бороться за свою пьесу. 26 февраля 1893 года она была показана в закрытом спектакле «Свободной сценой», и только к концу года с представления «Ткачей» был снят запрет.

_____

1. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., изд. 2, т. 2, стр. 519.

[12]

Когда в 1894 году эта пьеса была поставлена на сцене Немецкого театра, император Вильгельм II в знак протеста отказался от своей ложи в «крамольном» театре.

Немецкая реакция никогда не могла простить Гауптману его «Ткачей». Всемирно признанный писатель, увенчанный в 1905 году званием доктора Оксфордского университета, а в 1912 году Нобелевской премией, Гауптман воспринимался Вильгельмом II как «враг империи». Зато немецкая демократия всегда высоко чтила эту пьесу Гауптмана. Под влиянием «Ткачей» известная немецкая художница Кете Кольвиц создала замечательные рисунки, относящиеся к числу лучших произведений германской революционной графики.

Обратившись к национальной истории, Гауптман решил создать вслед за «Ткачами» другое произведение на историческую тему. Такой исторической драмой явился «Флориан Гейер» (1896). Эта пьеса была написана в результате длительного изучения материалов по истории крестьянской войны в Германии. Но тщательность, с которой писатель работал над памятниками первой половины XVI столетия, все же не могла гарантировать успеха его новой работы. Гауптману удалось внести в свою пьесу немало достоверного - характерные черты эпохи и верные детали быта. Но «Флориан Гейер» с еще большей достоверностью показал, что Гауптман не сумел выработать правильного взгляда на эпоху Реформации и крестьянской войны. Еще Меринг подметил сходство этой драмы с трагедией Фердинанда Лассаля — «Франц фон Зикинген», раскритикованной Марксом и Энгельсом в их известных письмах к автору.

И самый выбор героя, представляющего не главную силу эпохи - революционного крестьянства и городского плебса, а индивидуалиста-аристократа, выступавшего — вопреки правде истории - поборником демократических интересов, и превращение героя в рупор для авторских идей в самом деле сближали «Флориана Гейера» с неудачной пьесой Лассаля и делали ее неудачей Гауптмана.

С середины 90-х годов начинается новый этап в творчестве Гергарта Гауптмана. В Германии, как и в ряде других европейских странах, входит в силу новое течение буржуазной литературы — символизм. Глашатаями символизма выступают многие бывшие натуралисты, закономерно пришедшие к импрессионизму, этой художественной «купели» символического творчества. Гауптман создает целый ряд произведений, утверждающих его среди символистов. Подобно Леониду Андрееву в России, Гауптман в своей драматургии не становится всецело символистом. Если у Леонида Андреева мы находим наряду с символистскими пьесами типа «Анатэмы»

[13]

драмы реалистического характера («Дни нашей жизни» и др.), то и у Гауптмана символистского периода рядом с «Бедным Генрихом» (1902) - типично декадентской пьесой - окажется, например, «Роза Бернд» - социальная трагедия, проникнутая суровым реализмом.

В 1906 году Гауптман выпустил в свет свое первое Собрание сочинений, составившее шесть томов. Перед читателем предстали весьма разнохарактерные пьесы, запечатлевшие литературные искания и литературные «сближения» писателя. В этих книгах можно было познакомиться с Гауптманом периодов его сближения и с натурализмом и с символизмом. В первом периоде было больше пьес, в которых автор, возвышаясь над натуралистическим «каноном», достигал значительных успехов и представал как создатель реалистических образов, наблюдений, характеров. Во втором периоде таких пьес было меньше - их вершинами являлись «Возчик Геншель» (1898) и «Роза Бернд» (1903).

Символистский период творчества Гауптмана характеризуется ростом индивидуалистических настроений писателя. Отвращение к буржуазной действительности, столь характерное для Гауптмана натуралистического периода, сменяется теперь в ряде пьес пассивностью, смирением, в сущности - примирением с действительностью. В некоторых драмах на смену обличению и критике приходит бегство в область мечты, в поэзию абстрактных нравственных идеалов, в мир сказки и религиозных представлений. Так возникают такие произведения, как «Вознесение Ганнеле», «Бедный Генрих», «А Пиппа пляшет» и другие.

Как и многие писатели-символисты, Гауптман охотно становится на путь поэтической стилизации, обработки старинных сказочных и легендарных сюжетов. Гауптман был замечательным знатоком немецкого фольклора, но, обращаясь к его образам, он зачастую модернизировал их, наполнял их новым содержанием, превращал чистые и прозрачные аллегории народных сказок в темные, туманные символы. Франц Меринг увидел уже в «Вознесении Ганнеле» первый симптом поворота писателя к декадентству. Лев Толстой в своем трактате «Что такое искусство?» отметил декадентские черты в пьесах «Ганнеле» и «Потонувший колокол». В этих пьесах-«сказках», опирающихся на поэтически обработанные фольклорные сюжеты и образы, автор уходил в мир отвлеченных романтических представлений, становился на почву пассивно романтического противопоставления суровой действительности и украшающей мечты. Особенно ярко выразился декадентский характер гауптмановских стилизаций в пьесе «Бедный Генрих». Почерпнув сюжетные мотивы

[14]

из одноименного эпического произведения швабского поэта XII столетия Гартмана фон Ауэ, Гауптман обработал их на декадентский лад, насыщая старинную сагу психологическими «проблемами», свойственными эпохе буржуазного упадка. Наивная прелесть старинного предания вступила здесь в противоестественное сочетание с нездоровой чувственностью, идеал чистой и благородной жертвенности окрасился мистической экзальтацией.

Несколько особняком стоит в этом ряду «Потонувший колокол». В этом произведении сказочные образы и легендарные мотивы гораздо ближе к их естеству, чем в других пьесах-«сказках». Чарующие образы народной поэзии предстали здесь в своей прекрасной сущности, а будничный бюргерский мир выступил в гротескном уродстве. Образ литейщика Генриха явился для автора носителем безнадежных сверхчеловеческих устремлений, которые он осудил и развенчал еще раз, несмотря на растущие в его собственном творчестве индивидуалистические настроения. В «Потонувшем колоколе» Гауптман отверг в образе Генриха ту самую «философию» опоэтизированного индивидуализма и «личной свободы», которая являлась философией символизма и начинала все больше и больше овладевать его собственным сознанием.

К поэтическим стилизациям Гауптмана относится и пьеса «Эльга», написанная по мотивам Грильпарцера. В «Эльге» писатель предстает всецело погруженным в мир романтического вымысла, придающего условный характер историческому и национальному колориту.

С подами Гауптман переходит к усиленным занятиям идеалистической философией, становится поклонником мрачного мистика Якоба Беме, философию которого он старается объединить с современными декадентскими идеями. Но это происходит значительно позднее, в самый творчески непродуктивный для писателя период. Теперь же, в конце 90-х и начале 900-х годов, он создает, вопреки своим символистским увлечениям, вырываясь из атмосферы поэтических стилизаций, ряд социально острых, трагически окрашенных драм.

Среди них - прежде всего «Возчик Геншель», «Роза Бернд» и написанная несколько позже берлинская трагикомедия «Крысы» (1910). В этих пьесах, близких по манере к современным социальным драмам Гауптмана натуралистического периода, но отличающихся новым усилением реалистического рисунка характеров, писатель с отличным знанием быта и психологии показал трагические будни людей так называемых социальных «низов» капиталистиче-

[15]

ского общества. В «Возчике Геншеле» семейная драма показана как выражение общественных противоречий, как прямое следствие уродливой действительности. Именно это обстоятельство и привлекло, по-видимому, внимание В. И. Ленина к пьесе «Возчик Геншель». Как вспоминает Н. К. Крупская, эту драму Владимир Ильич смотрел в 1900 году в Москве и отзывался о ней очень положительно. В «Розе Бернд» трагическая судьба героини также разработана как частное проявление общественных закономерностей. Сильным и значительным произведением является и драма «Крысы», проникнутая ненавистью к буржуазному мещанству и написанная в реалистической манере. (Эта драма не вошла в настоящее издание, так как ее новый перевод только что выпущен отдельной книжкой в издательстве «Искусство».)

На пороге нового века Гергарт Гауптман создает две пьесы, которые вновь показывают все многообразие его драматургического таланта. Трудно представить пьесы, более полярные по характеру, чем «Шлюк и Яу» (1899) — эта изящная буффонада, восходящая отчасти к шекспировским образам, отчасти к мотивам комедии датского классика Хольберга «Мужик-барин» («Йеппе с горы»), и «Михаэль Крамер» (1900) — трагедия, прототипы которой были хорошо изучены писателем в окружающей действительности. В «Михаэле Крамере» противоречия мировоззрения и творчества Гауптмана проявляются с большой очевидностью. Борьба между традициями социального обличения и нарастающими индивидуалистическими настроениями получает здесь свое воплощение: с одной стороны, писатель с огромной силой обнажает трагедию искусства в капиталистическом обществе и бичует аристократических и чиновных тупиц, с другой же, - в его понимании назначения художника чувствуется «борьба за индивидуализм».

В годы первой мировой войны и Веймарской республики Гауптман утратил былое влияние на развитие немецкой литературы. Если в 90-х и в начале 900-х годов он принадлежал к «властителям дум», то в новых исторических условиях ему пришлось уступить дорогу писателям-экспрессионистам, пришедшим в буржуазном искусстве на смену символизму. Георг Кайзер, Эрнст Толлер, Вальтер Газенклевер становятся теперь популярнейшими драматургами. Молодым революционным писателям этой поры Фридриху Вольфу и Бертольту Брехту, положившим начало социалистической драматургии в Германии, Гауптман 10-х и 20-х годов был, разумеется, глубоко чужд. Его символистские пьесы были враждебны им по самой своей романтико-идеалистической сущности, его эстетизированные обра-

[16]

ботки фольклора и стилизации под античность проходили мимо их творческих интересов. И только его ранние социальные драмы («Ткачи» и др.) и лучшие из его пьес 900-х годов оставались классическим наследием национальной драматургии Германии.

К тому же в идейно-политических позициях Гауптмана этой поры усилились консервативные тенденции. Уже в 90-х годах эволюция от натурализма к символизму знаменовала для Гауптмана отход от социального радикализма к примирению с действительностью. Правда, как отмечалось, в начале века писатель еще не пошел на полный разрыв со своим прошлым. Зато в годы первой мировой войны Гауптман сделал решительный шаг вправо: он встал на шовинистические позиции и пытался оправдать политику германских милитаристов. Горькому, который хотел привлечь Гауптмана к интернациональной борьбе против войны, не удалось достигнуть в этом успеха. Отмежевался Гауптман и от Ромена Роллана как антивоенного борца. Так, еще в 1914-1915 годах отказом от активной гуманистической позиции Гауптман положил начало тому политическому оппортунизму и консерватизму, который привел его впоследствии к тяжким идейным ошибкам.

Несмотря на консервативные позиции, которые Гауптман занимал между первой и второй мировой войнами, реакционные тенденции не могли всецело заглушить в его творчестве органичных для него демократических симпатий. Иногда эти старые симпатии писателя проявлялись с новой, зримой и впечатляющей силой. Особенно отчетливо и ярко выразились они в таких пьесах, как «Доротея Ангерман» (1925), и в ставшей классической драме «Перед заходом солнца» (1932).

«Доротея Ангерман» не принадлежит к числу наиболее значительных художественных созданий драматурга. Эта пьеса выросла из объединения двух замыслов Гауптмана, и поэтому в ней явно ощутимы «двоящиеся» сюжетные ходы. По своему содержанию, по драматической коллизии, лежащей в ее основе, пьеса близка многим социальным драмам Гауптмана, рисующим трагедию женщины в мире, основанном на общественной несправедливости, обмане и деспотизме.

С особой силой прозвучала опубликованная накануне фашистского переворота в Германии драма Гауптмана «Перед заходом солица». Драма эта сильна прежде всего своим социальным критицизмом. В образах ряда персонажей из окружения тайного коммерции советника Маттиаса Клаузена показаны типы фашизирующейся капиталистической Германии. Особенно выразительно высту-

[17]

пают отвратительные черты фашистской «психологии» в образах деловитого циника, беспощадного к людям стяжателя Эриха Кламрота и холодного чинуши — советника юстиции Ганефельдта.

В драме «Перед заходом солнца» возрождается характерная для раннего Гауптмана тема распада и дегенерации буржуазной семьи. Но теперь эта тема разработана с гораздо большей социально-психологической четкостью. Отпрыски богатого коммерсанта Клаузена лишены моральных устоев, под властью денег утрачивают последние человеческие черты. Таков старший сын Вольфганг - черствый, себялюбивый, трусливый, таков легкомысленный и беспринципный Эгмонт, таковы обе дочери - фанатически религиозная и озлобленная Беттина и слабовольная, чувственная Оттилия. Не наследственность, как во многих ранних пьесах Гауптмана, определяет гнусные поступки этих представителей буржуазного вырождения, а прежде всего сама их буржуазная сущность, обуревающая их жажда денег и желание отстоять «фамильную» собственность, захватить будущее отцовское наследство.

Своре хищников, действия которой направляются грязным дельцом Кламротом, в пьесе четко противопоставлены простые люди - мать и дочь Петерс, садовник Эбиш, домашний врач старого Клаузена - Штейниц, лакей Клаузена - Винтер. Именно эти люди, стоящие на разных ступенях духовного развития, но не развращенные властью денег, честные, прямодушные, естественные в своих мыслях и в своих поступках, являются в пьесе носителями гуманистической морали. Маттиас Клаузен пробуждается к новой жизни, рещительно рвет со своим семейством не потому, что ищет «юную подругу» (как полагают его оскотинившиеся отпрыски), а потому, что находит в Инкен Петерс живое воплощение добра, бескорыстия, благородства, чистой и свободной любви.

«Перед заходом солнца» — пьеса с отчетливым реалистическим рисунком характеров, в ее основе лежит реалистически верная коллизия. Маттиас Клаузен падает под ударами неумолимых «законов» капитализма, падает подобно современному Лиру, для которого в его буржуазной семье уже не нашлось Корделии. Клаузен гибнет, затравленный собственными детьми, своим зятем и сотрудником Кламротом, гибнет как жертва циничного буржуазного хищничества. Он погибает, проклиная психологических и нравственных уродов, но так и не постигнув природы общественных отношений, которые создают выродков, подобных его собственным детям и родственникам. В таком решении характера Маттиаса Клаузена драматург оказался безусловно реалистом, ибо его коммерции советник не мог под-

[18]

няться в германских условиях своего времени до уровня обличителя буржуазного общественного строя.

Однако в драме «Перед заходом солнца», как и в других лучших пьесах, Гауптман, несмотря на социальную прогрессивность и реалистические тенденции, остался все же ограниченным в своей общественной критике. Перед нами талантливое произведение, но силаего не столько в социально обобщающем анализе характеров и обстоятельств, сколько в социальных догадках относительно людей и условий, взятых прежде всего в их психологическом выражении. Художник, реалистически проникающий в природу характеров, не мог остаться в пределах одних психологических или психопатологических этюдов, — и психологический анализ привел его к ряду интересных социальных постижений. Он замечательно изобразил трагическую схватку человека и капитализма. Но, как художник буржуазный, он и на этот раз не возвысился до революционного отрицания проклятого мира, где нет места настоящему человеку, нет простора для творчества, дружбы, любви.

И все-таки, достигнув вершинных для него возможностей общественной критики и реалистической типизации, Гауптман талантливо обнажил в драме «Перед заходом солнца» характерные социально-психологические уродства, порождаемые преступной сущностью капитализма. Он передал ощущение обреченности того строя, при котором люди задыхаются, того общества, которое враждебно человеку и человечности.

Так на самом пороге новых, мрачнейших событий немецкой истории Гергарт Гауптман поднялся на новую творческую высоту. Этот художественный взлет писателя постарались предать забвению в Германии фашистской поры. Но в Советском Союзе он не ушел от общественного внимания, и пьеса «Перед заходом солнца» была с успехом сыграна в Государственном театре имени Евг. Вахтангова в Москве и в Новом театре в Ленинграде.

После захвата власти Гитлером Гауптман - в отличие от большинства немецких писателей - не только остался в Германии, но и пытался одно время сотрудничать с нацистами, входя в состав фашизированной Академии искусств. Однако оголтелых врагов культуры - фашистов Гауптман все же не мог полностью «устроить». Гитлеровцы не хотели забыть и простить Гауптману его «Ткачей» и «Крыс», его интереса к крестьянским движениям прошлого («Флориан Гейер»), его лучших гуманистических драм. Не могли простить они ему и пьесы «Перед заходом солнца». Нацисты чувствовали, что талантливый художник при всех своих срывах не отказался пол-

[19]

ностью от известных демократических симпатий. Они требовали от него поэтому произведений на современные темы, которые могли бы прозвучать как клятвы в верности фюреру. Однако престарелый писатель не пошел навстречу этим притязаниям, а демонстративно обратился к поэтизации прошлого: он создал драмы «Гамлет в Виттенберге» (1935). «Ифигения в Дельфах» (1940), «Ифигения в Авлиде» (1943). Вскоре ему пришлось жестоко раскаяться в слабости, проявленной им в начале гитлеровской поры. Не решаясь на расправу с Гауптманом, гитлеровны подвергли его «духовной изоляции». За писателем была установлена слежка, его восьмидесятилетие прошло в обстановке глухого молчания.

В мрачные годы фашистского разгула, в годы войны, завершившейся разгромом гитлеризма. Гауптману пришлось многое передумать и многое переоценить. Появившаяся в 1942 году пьеса «Магнус Гарбе» прозвучала как вызов фашизму. Написанная ранее, она не случайно была доработана и издана писателем именно в это время: исторический сюжет этой пьесы приобретал острый современный смысл, - писатель насытил пьесу мотивами резкого протеста против тирании и произвола. В опубликованном после его смерти небольшом драматическом этюде «Тьма», посвященном памяти его друга Макса Пинкуса (явившегося прототипом Маттиаса Клаузена – героя «Перед заходом солнца»). Гауптман резко осудил расовое изуверство фашистов. Писатель решительно отверг буржуазный шовинизм и культ «сильной личности», он выступил в дни краха «третьей империи» Гитлера как убежденный сторонник гуманизма и мира между народами. Находясь в своей вилле Агнетендорф (в Силезии), престарелый Гауптман обратился со специальным приветственным посланием к «Культурбунду». объединившему прогрессивных деятелей немецкой культуры, антифашистов и борцов за демократическое обновление Германии. Поэту Йоганнесу Бехеру, руководившему в то время «Культурбундом», Гауптман вручил осенью 1945 года следующее заявление: «Нет ни одного мгновения, когда бы я не думал о Германии... Я не знаю других мыслей - все мои мысли о Германии. Если можно к этому что-нибудь добавить, то это только твердую веру в возрождение Германии, от которой я не отступлюсь». Последние пьесы Гауптмана - «Смерть Агамемнона» (1944) и «Электра» (1945) были проникнуты живыми гуманистическими чувствами.

Несмотря на преклонный возраст, Гауптман решил отправиться в Берлин, чтобы принять участие в борьбе за новую, демократическую Германию. Однако внезапная болезнь - воспаление легких - не дала писателю выполнить этого намерения. Гауптман скончался

[20]

в Силезии 6 июня 1946 года, завещав похоронить его в Восточной Германии, на морском побережье, перед восходом солнца. Завещание Гергарта Гауптмана было выполнено немецкими демократами и представителями Советской Военной Администрации в Германии.

Так завершился жизненный путь выдающегося немецкого писателя, вписавшего своими драмами яркую страницу в историю культуры.

Творческое наследие Гергарта Гауптмана огромно. Его произведения отчетливо отразили особенности сложного и противоречивого пути этого писателя.

Гергарт Гауптман не мог избавиться от резких колебаний в мировоззрении и творчестве. Лучшим его пьесам свойственны черты социальной критики, направленной против реакционного пруссачества, против религиозного мракобесия, против лжи и лицемерия немецкого буржуазного общества. И вместе с тем известная часть его литературного наследия проникнута духом примирения с реакционной действительностью, более того - насыщена мотивами, характерными для буржуазного декаданса. В ряде лучших своих пьес Гауптман воспевал простых людей - людей труда и «естественного разума», глубоко сочувствовал их мукам в условиях несправедливых социальных отношений. Здесь он, несомненно, отражал некоторые характерные настроения немецких демократических масс, изнывавших под гнетом юнкеров и капиталистов. С другой же стороны, в большинстве своих драм Гауптман представал как типичный буржуазный интеллигент, легко подпадавший под влияние антинародной, декадентской идеологии. И тогда в его произведениях звучали мотивы реакционного индивидуализма, упадочнической апологии смерти и пессимизма, мотивы пассивно романтические.

Даже в лучших своих пьесах Гауптман не возвышался до подлинной революционности и оставался певцом стихийного протеста против социальных уродств и мерзостей. Вместе с тем даже в его наиболее декадентских пьесах - наряду с господствовавшими в них мотивами примирения с действительностью и мистической религиозности - чувствовался, хотя и резко ослабленный, выступающий за частую в абстрактно символических формах интерес к родному народу, к его историческому прошлому и фольклору.

Гауптман жил и творил в империалистическую эпоху германской истории. Его путь был тесно связан с развитием буржуазного декаданса в немецкой литературе. И все же Гауптмана ни в коем случае нельзя отнести целиком к разряду писателей-декадентов. И на начальном этапе его пути и не раз в последствии живые связи

[21]

с демократической почвой обогащали его творчество реалистическими образами и мотивами. Именно потому наследие Гауптмана, в отличие от мнимых духовных ценностей литературы немецкого буржуазного декаданса, вызывает живой интерес современной немецкой демократии.

В современной Германии наследие Гауптмана играет весьма актуальную роль. Его драмы, обличающие уродства капиталистического мира, выступающие на защиту простых людей от насилия и угнетения, звучат как вызов современным условиям, господствующим на западе Германии. Читателям и зрителям в Германской Демократи ческой Республике они сообщают печальную повесть о проклятом прошлом, к которому не может быть возврата. Всему прогрессивному человечеству творчество Гергарта Гауптмана в его лучших проявлениях дорого силой правды, глубиной психологических наблюдений, любовью к традициям отечественной литературы и к поэзии трудового народа, богатым и сочным народным языком.

Ал. Дымшиц

[22]

Цитируется по изд.: Гауптман Г. Пьесы. М., 1959, с. 4-22.

Далее читайте:

Исторические лица Германии (биографический указатель).

ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ

ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС