|
|
|
Каратыгин Петр Андреевич |
1805-1879 |
БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ |
XPOHOCВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТФОРУМ ХРОНОСАНОВОСТИ ХРОНОСАБИБЛИОТЕКА ХРОНОСАИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИБИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫСТРАНЫ И ГОСУДАРСТВАЭТНОНИМЫРЕЛИГИИ МИРАСТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫМЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯКАРТА САЙТААВТОРЫ ХРОНОСАРодственные проекты:РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙДОКУМЕНТЫ XX ВЕКАИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯПРАВИТЕЛИ МИРАВОЙНА 1812 ГОДАПЕРВАЯ МИРОВАЯСЛАВЯНСТВОЭТНОЦИКЛОПЕДИЯАПСУАРАРУССКОЕ ПОЛЕ |
Петр Андреевич Каратыгин
П.А. Каратыгин. Литография Тюлева, рисуок Клюквина. Каратыгин Петр Андреевич (29.06[11.07].1805—24.09 [6.10].1879), актер и драматург. Родился в Петербурге. Брат актера-трагика В. А. Каратыгина. Известен как исполнитель эпизодических комических ролей. Написал ок. 70 пьес, в т. ч. 46 водевилей (20 оригинальных, остальные — переделки французских водевилей). Лучшие водевили Каратыгина — «Дом на Петербургской стороне» (1838, изд. 1943), «Ложа 1-го яруса на последний дебют Тальони» (1838), «Булочная, или Петербургский немец» (1843), «Вицмундир» (1845) — пользовались успехом благодаря злободневности сюжета, живому диалогу, занимательности куплетов. В литературной борьбе 30—40-х XIX в. Каратыгин сыграл большую роль: в водевиле «Натуральная школа» (1847) с православно-монархических позиций он высмеял нигилистическое направление в русской литературе и театре. Интересный материал по истории русского театра содержат «Записки» Каратыгина (1872—79). Использованы материалы сайта Большая энциклопедия русского народа.
Каратыгин, Петр Андреевич [29.VI(11.VII).1805, Петербург, - 24.IX(6.X).1879, там же] – русский актер и драматург. Брат актера-трагика В.А. Каратыгина. Известен как исполнитель эпизодических комедийных ролей. Написал около 70 пьес, в том числе 46 водевилей (20 оригинальных, остальные – переделки французских водевилей). Лучшие водевили Каратыгина – «Дом на Петербургской стороне» (1838, изд. 1843), «Ложа 1-го яруса на последний дебют Тальони» (1838), «Булочная, или Петербургский немец» (1843) «Вицмундир» (1845) – пользовались успехом благодаря злободневности сюжета, живому диалогу, занимательности куплетов. Некоторые из них заслужили положительную оценку В.Г. Белинского. В литературной борьбе 30-40-х годов 19 века Каратыгин сыграл реакционную роль; в водевиле «Натуральная школа» (1847) он высмеял реалистическое и демократическое направление в русской литературе и театре. Интересный материал по истории русского театра содержат «Записки» К. (1872-1879). Краткая литературная энциклопедия в 9-ти томах. Государственное научное издательство «Советская энциклопедия», т.3, М., 1966.
Казанский Б.Записки КаратыгинаВолшебный край. Там, в стары годы, Пушкин, «Евгении Онегин». IП. А. и В. А. Каратыгины, это — целая эпоха — притом значительная — русского театра, когда он не только блистал большими талантами, но и создал собственные оригинальные жанры — мелодраму и водевиль, наложившие глубокий отпечаток на русскую литературу от Пушкина до Достоевского. В. Каратыгин выступает первоначально в классической трагедии, как наследник знаменитого Яковлева; его учитель — прототип Пушкина, архаист Катенин. П. Каратыгин воспитан комедиями и уроками Шаховского. Но оба отходят от своих учителей и подымаются, с новой волной истории драмы, на ее гребень и опускаются вместе с нею. В. Каратыгин умер сравнительно рано и был избавлен от этого горького сознания, хотя 1840-е годы [V] во главе с Белинским уже сильно его развенчали. Зато П. А. Каратыгин, переживший его более, чем на четверть века, настолько же пережил и самого себя. Он неспособен понять и признать «натуральную школу», созданную Гоголем, не может понять бытовую комедию и драму Островского. Закон поколения ограничивает его тем сильнее, чем характернее он сам для своего времени: рожденный классиком, он остается им до конца. И ему нечего сказать о последних 25 годах своей жизни. П. А. Каратыгин сам расскажет свою и своего брата биографию. Родившись в актерской среде, он делает полную, рядовую сценическую карьеру: проходит театральное училище, как то само собой оказывается на сцене и так же спокойно продвигается, начиная с низшей, по всем ступеням актерского амплуа 1, напротив, брат его выступает со стороны, громким дебютом, сразу па первые роли, вызывая зависть, борьбу, раздор в театре и в публике, но сохраняя прочно свое первенствующее положение до самой смерти. Оба они головой выше актеров того времени по своей культуре. Их литературные вкусы, их связи с писателями, знание иностранных языков, упорная работа выдвигают их, делают не только выдающимися исполнителями, но и создателями — переводчиками и авторами — мелодрамы и водевиля. Выросшие в актерской семье — отец и мать их были артистами того же императорского театра — поставленные с детства в непосредственную близость сцены, Каратыгины, отчасти по рассказам родителей и ____ 1. По отзыву Белинского, «П. А. Каратыгин—талант односторонний, годный не для многих ролей, но тем не менее весьма замечательный». [VI] старших современников, отчасти по собственным ранним впечатлениям, принадлежат и предшествующей их поколению эпохе, так что воспоминания их охватывают все первое пятидесятилетие 19-го века. Они нередко видели у себя в доме знаменитого Дмитревского, патриарха русского театра; не менее знаменитый Дидло и известный Кавос были учителями П. А. Каратыгина; славный трагик Яковлев был близок их дому; они застали еще несравненную Семенову и великого Щепкина в расцвете их таланта; Сосницкие, Брянские, Рязанцев, Дюр были их товарищами; Максимов, Мартынов, Асенкова — их учениками. Воспитанные на склоне классической традиции — наряду со строгим Расином господствовала драма Коцебу и Озерова, наряду с Мольером комедия Шаховского и Хмельницкого — они пережили падение этих форм с наступлением «романтического» сознания, стали участниками возрождения трагедии Шиллера и Шекспира, господства драмы Гюго, Дюма, расцвета мелодрамы, появления новой национальной драмы Кукольника и Полевого, и торжества водевиля. Оба они чрезвычайно живо воспринимают эти драматургические формы сознания своей эпохи —мелодраму и водевиль, выступая ревностными деятелями их победы и горячими поборниками против грозящих им новых форм. Они принадлежат всецело дореформенному, крепостническому искусству театра, тем более преданы ему, тем сильнее гордятся им — противопоставляя его новым веяньем, — что для них театр был убежищем, своего рода с китом или табором с особыми средой и устоями жизни, куда удалялись от гнетущих и возмутительных условий быта николаевской эпохи; что для них искусство было идеальным простран- [VII] ством, где не действовали законы и порядки российской империи Николая I. II«Записки» П. А. Каратыгина отражают это пятидесятилетие петербургского театра очень ярко и сильно, но внешне занимательно и весело: юмор есть также метод идеализации для преодоления жизни, неприемлемой и непримиримой для прямого, действительного восприятия. Но автор, присяжный остряк и каламбурист, привык писать водевильным пером и даже в черновике своем глубокое негодование выражает обычно в забавной и анекдотической форме. Между тем, он остро чувствует несогласимое противоречие между достоинством артиста и реальным положением его в быту. Артист императорского театра был в глазах царя и правящих кругов не многим более придворного лакея. Каратыгин добродушно передает, как Николай I, которому нравились безыдейные водевили, спрашивал его при встречах: «Нет ли у тебя чего-нибудь нового? Чем ты меня еще потешишь?», как будто он поощрял своего дворового шута. Каратыгин умалчивает о любовных делах Николая I, который относился к артисткам — не говоря уже о балеринах — как к своему гарему. Он рассказывает о любезностях царя в отношении к Асенковой, но не говорит ни слова о том, что она — по свидетельству многих — была любовницей Николая, как, впрочем, и Новицкая, жена Дюра, и многие другие. Впрочем, откровенный, солдатский деспотизм Николая, по-видимому, казался честнее двуличности Александра, которая проявилась так наглядно в инциденте с А. М. Колосовой. Таково же было, как известно, и отношение Пушкина. Выросшему в эпоху крепостного права, в атмосфере беспра [VIII] вия и произвола, трудно было осознать в полной мере все ужасы и гнусности старого строя. Можно, напротив удивляться той высоте общественного сознания, которой достиг П. А. Каратыгин в этой рабской среде. Это зависело, конечно, в значительной мере именно оттого, что он жил по преимуществу во второй своей родине — в театре, питавшем в нем иные идеалы. С другой стороны, в этом, несомненно, сказалось влияние идей начала 19-го века, вылившихся в заговоре декабристов, с которыми Каратыгины были знакомы. Александровская эпоха еще не возвела правительственного деспотизма в систему: в ней было гораздо больше случайностей произвола, но, в особенности в кругу жизни Каратыгина, и больше домашней, предоставленной самой себе патриархальности быта. Николаевская же эпоха подчинила все области жизни чиновничьему механизму самодержавия и воспитала сознание на этом подчинении. Психология людей николаевского времени, поэтому, гораздо безличнее, проще, подчиненнее предыдущего поколения, которое еще хранило пережитки старинной самобытности. В этом отношении «Записки» Каратыгина весьма отличаются по своему тону от «Воспоминаний» А. М. Каратыгиной, которая с полной готовностью ищет царских милостей, великосветских связей и протекции, да и сама готова на все интриги ради карьеры своей и своего мужа. «Записки» П. А. Каратыгина изображают, кроме начальных впечатлений директорства Нарышкина — еще вполне патриархального — две эпохи императорского театра: директорства аристократов и театралов: кн. Тюфякина, гр. Милорадовича и кн. Гагарина, — и директорства бюрократического: Гедеонова. В первой — полное бесправие, пренебрежительное и даже жестокое обращение, вплоть до арестов и даже побоев. [IX] О резких выходках запальчивого Гагарина и деспотического Милорадовича рассказывает сам Каратыгин. Слава о своеволии Тюфякина распространилась даже заграницей. Но, с другой стороны, эти аристократы были искренние театралы, и даже при Милорадовиче театром руководил энтузиаст сцены и крупнейший театральный деятель того времени, кн. Шаховской. Гедеонов же начал серию директоров-чиновников, превративших театр в департамент, а артистов в чиновников. Самодурством же он, кажется, превзошел даже своих предшественников. Наряду с этим ведомственным видоизменением, совершалось и многозначительное внутреннее превращение театра из придворного, аристократического в общегородской, интеллигентский и даже мещанский. Трагедийный репертуар начала 19-го века с его классической идеологией и условными сценическими формами, идеализовавшими великосветские манеры и дворянские идеалы, сменяется буржуазной и романтической драмой и, наконец, мелодрамой, отражающей уже новую идеологию и адресующейся у ясе определенно к средним, мещанским и гостинодворским вкусам. Будучи единым и единственным в то время, театр подчинял, таким образом, этой идеологии (и связанной с нею системе выразительных средств и прежде всего языка) все тогдашнее общество, играя, тем самым огромную уравнительную, деклассирующую старые сословия, общественную роль. Еще влиятельнее, в этом отношении, пожалуй был водевиль, выводивший не только типы средних и низших слоев города, но и живших современников. А. Н. Карамзин писал в конце 1836 г. из Парижа: «Странно сравнить общество, которое в Петербурге ездит смотреть водевили, и то, которое восхищается [X] ими здесь. Там [в Петербурге] — цвет аристократии, здесь я не видал ни одного порядочного лица, несмотря на то, что в последней пьесе «Carmagnol» играл Odry». Так как и тот и другой жанр был по происхождению французский, и репертуар их складывался по преимуществу из переводов и переделок с французского, то, несмотря на чрезвычайную подозрительность и неумолимую до глупости строгость цензуры, в Россию, сурово охраняемую всеми мерами тайной и явной полиции от проникновения «революционной заразы» из Европы, все же просачивались если не идеи, то дух европейского освободительного движения. IIIВ противоположность эпохам подчинения театра литературе, это была эпоха, когда литература служила театру: мелодрама и водевиль являются тому доказательством. Последний даже непосредственно брал свои темы из злободневных литературных распрей, как это делал уже Шаховской. Примерами этому являются некоторые пьесы П. А. Каратыгина: «Горе без ума», в которой он осмеивал своего рецензента Яковлева,«Авось, и л и сцепы в книжной лавке», гдеон вывел журналистов Греча, Сенковского и Межевича, «Знакомые Незнакомцы», вышучивавшая Булгарина и Полевого, «Натуральная школ а», направленная против последователей Гоголя. Это замечательное явление характерно именно для этой эпохи: с тех пор оно не повторялось на русской сцене. Этот интерес театра к современному литературному быту был не случаен. Редкая эпоха была столь ему близка. Театр был очень любим литераторами первой четверти века: Грибоедов, Катенин, Гнедич, Крылов, [XI] С. Т. Аксаков, Пушкин, Вяземский, Жандр были тогда большими театралами. Журналы того времени предоставляют много места большим рецензиям и статьям о театре, которые пишутся крупными литераторами и с большим знанием дела. Равным образом интеллигенция, руководившая уже тогда общественным мнением, — первоначально дворянская, преимущественно военная, потом чиновничья и разночинческая, одинаково ценит и любит театр этой эпохи. В годы расцвета Каратыгиных она считает их выразителями своих идеалов и, в противоположность предыдущей эпохе, причисляет их к своей среде. Впрочем, внутри этой интеллигенции, как и внутри обращенных к ней артистических кругов, имеются верхи и низы. В. А. и А. М. Каратыгины тяготеют к первым, отчасти благодаря великосветским связям тещи его, балерины Е. И. Колосовой — их принимают даже в чопорном салоне кн. Одоевской. Товарищи — Н. И. Куликов, Максимов, А. И. Шуберт — не без зависти упрекают их или посмеиваются над ними за это. Только в 1840-х г.г. передовая интеллигенция начинает перерастать этот театр первой Люловины 19-го века. Это видно на примере Белинского, который решительно не сочувствует С.-Петербургскому «Александрынскому театру». ... Как Петербург в настоящее время есть представитель формального европеизма в России, так и петербургский русский театр есть представитель того же европейского формализма на сцене. К нему крепко приросли обе формы классического сценизма — певучая декламация и менуэтная выступ к а. Классицизм передавали в нем от поколения к поколению — от Дмитревского через Яковлева, Колосовых, Семенову, дошел до г-на Каратыгина и г-жи Каратыгиной, которые, особенно первый — впрочем, поневоле повинуясь духу времени — были первыми за [XII] мечательными отступниками от классического правоверия, взлелеявшего их. Это классическое время было блестящею эпохою русского театра в Петербурге: тогда в нем принимали живейшее участие и высшая публика столицы и замечательнейшие литераторы того времени. ... Публика Александрынского Театра... вся составлена из служащего народа известного сословия. В ней нет разнородных направлений, требований и вкусов: она требует одного, удовлетворяется одним; она никогда не противоречит самой себе, всегда верна самой себе; она — не множество людей, но один человек, прилично одетый, ни слишком требовательный, ни слишком уступчивый, человек, который боится всякой крайности, постоянно держится в благоразумной середине; наконец, человек весьма почтенной и благонамеренной наружности... Если в Александрынском Театре хлопают, то уже все, — если недовольны, то опять все... ...Каратыгин вполне петербургский актер». Эта характеристика Александрийского театра, конечно, несколько утрирована: она имеет в виду постоянный состав зрителей кресел и лож, но послеупразднения стоячих мест в партере и повышения цен публика Александрийского театра действительно стала однороднее и чиновное. Былая пестрота состава истрастная партийность и своеволие александровских времен исчезли. В значительной степени оставило театр и высшее общество. С другой стороны, ведущие слои новой общественности тяготели к иному театру — реалистическому, бытовому, идейному, психологическому, предвестником которого был па петербургской сцене единственно (и задолго до расцвета этого направления) гениальный Мартынов, ученик П. А. Каратыгина. II справедливо впоследствии вспоминал В. И. Панаев, что в этот именно промежуток времени петербургский театр перестал быть живым органом обще- [XIII] ства, уже не привлекал к себе сердец и умов нового поколения, оказался служащим только отсталым кругам населения. IVП. А. Каратыгин писал свои «Записки» долго и с большими промежутками, с 1850-х по 1870-е годы, но так и не довел их до окончательного завершения. В 1872—79 г.г. он напечатал ряд отдельных глав в «Русской Старине». Вскоре после его смерти (24/IX 79 г.) «Записки» были «изданы и редактированы» сыном его, литератором не без дарования — П. П. Каратыгиным, отдельной книгой (СПБ. 1880, стр. VI 330; предисловие датировано декабрем 1879 г.). Трудно установить теперь, в чем выразилось редактирование П. П. Каратыгина, так как рукопись, по которой печаталось это издание, не сохранилась. Между тем, в Дашковском собрании Пушкинского Дома сохранились рукописи «Записок П. А. Каратыгина»: законченная черновая, незаконченные черновая и беловая, и отдельные черновые наброски. При сличении этих текстов между собой и с печатным текстом, обнаружилось, что черновая редакция в общем оригинальнее, непосредственнее и резче печатной, хотя уже в беловой (и даже в самой черновой) кое что смягчено и вычеркнуто. Характерным примером этого является новое объяснение перехода отца автора, А. В. Каратыгина, из балета в драму, опущение имени Самойловых при оценке их кружка, изъятие некоторых закулисных подробностей и т. п. Поэтому, в основу издания положена закопченная черновая рукопись, с привлечением всех других рукописных и печатных редакций, поскольку они сколь [XIV] Ко-нибудь дополняют ее; существенные разночтения приводятся под строкой, квадратные скобки означают вставки в первоначальную (черновую законченную) редакцию. Так введены и некоторые главы печатного издания, отсутствующие во всех рукописях, за исключением немногих строк на стр. 33, 34, 263, 264. П. А. Каратыгин с необыкновенной сдержанностью говорит о своем знаменитом брате, совершенно опуская его сценическую карьеру: «Оценивать его талант, указать на его достоинства и недостатки, — говорит он, — не может быть предоставлено его родному брату». Между тем, фигура знаменитого трагика является центральной для театра эпохи 1820-х — 1840-х г.г. Поэтому в восполнение этого пробела, к «Запискам» приложены «Воспоминания» А. М. Каратыгиной, которые не грешат излишней скромностью, а также живописные и характерные воспоминания Г. М. Максимова, М. Ф. Каменской, Ю. А. Арнольда, В. А. Панаева, а также знаменитая статья Белинскою «II мое мнение о В. А. Каратыгине». Необходимые замечания к этим приложениям даны при них. Материал примечаний, который неудобно было поместить под строкой, сведен в дополнения: после Записок П. А. Каратыгина — о дебютах В. А. Каратыгина, о высылке Катенина, о балерине Андреяновой; после Воспоминаний А. М. Каратыгиной — о карьере А. М. Колосовой-Каратыгиной, об увольнении ее, о знакомстве ее с Пушкиным. Приложенный к изданию П. П. Каратыгина список сочинений П. А. Каратыгина проверен и дополнен, а также снабжен датами цензурных разрешений и первых постановок и указателем оригиналов (для переводов и переделок). Вполне новым является подобный же перечень пьес В. А. Каратыгина. Эта кропот [XV] ливая работа произведена заведывающим Библиотекой Русской Драмы, Ю. А. Нелидовым. Ему же принадлежит составление указателя, в котором, чтобы разгрузить текст от примечаний фактического характера, не имеющих непосредственного интереса, сосредоточены и основные данные об упоминаемых в тексте лицах. Так как многие данные установлены были при этом впервые, то этот указатель получает значение полезного биографического справочника. Подбор иллюстраций сделан Н. Э. Радловой. Библиографический и биографический материал подобран Н. С. Цемшем. Они же участвовали в считке в сводке редакций «Записок». Работа по подготовке к печати текста «Воспоминаний» А. М. Каратыгиной и по снабжению их (а также главы 26-й «Записок») примечаниями произведена Ю. Г. Оксманом. За всяческую помощь в работе составителей чрезвычайно обязаны Пушкинскому Дому Академии Наук, Русскому Отделению Гос. Публичной Библиотеки, Музею Города и Музею А к. Театров, в особенности же М. Д. Беляеву, Н. В. Измайлову, Б. И. Коялану, Ю. Н. Султанову. Особенная признательность должна быть выражена А. М. Брянскому, без любезной помощи которого не удалось бы определить некоторых необходимых гравюр. В частности ему принадлежат сомнения, что иллюстрация на стр. 133 изображает не В. А. Каратыгина, а Тальму. Издание очень выиграло от предоставления А. С. Молчановым ценного иллюстрационного материала. Б. Казанский. [XVI] Цитируется по изд.: Каратыгин П.А. Записки. Л., 1929, с. V XVI -.
Далее читайте:Записки П.А. Каратыгина. // «Русская старина». Ежемесячное историческое издание. 1873 г. Том VII. Санкт-Петербург, 1873, стр. 146-180. Каратыгин Василий Андреевич (1802-1853), российский актер, переводчик, брат Петра Андреевича. Русские писатели и поэты (биографический справочник). Сочинения:Соч.: Водевили / Вступ. ст. М. Паушкина. М., 1937; Записки / Предисл. В. В. Казанского. Т. 1—2. Л., 1929—1930. Литература:Белинский В.Г., Булочная, или Петербургский немец, Полн. собр. соч., т. 8, М., 1955, с. 222; его же, там же, т. 13, М., 1959, с. 111-113, 187-190; Лотман Л.М., Драматургия 30-40-х годов, в кн.: История русской литературы, т. 7, М.-Л., 1955; История русской литературы XIX века. Библиографический указатель под ред. К.Д.Муратовой, М.-Л., 1962.
|
|
ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ |
|
ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,Редактор Вячеслав РумянцевПри цитировании давайте ссылку на ХРОНОС |
