|
|
Евгений МАРТЫНОВ |
|
2010 г. |
МОЛОКО |
|
О проекте "МОЛОКО""РУССКАЯ ЖИЗНЬ"СЛАВЯНСТВОРОМАН-ГАЗЕТА"ПОЛДЕНЬ""ПАРУС""ПОДЪЕМ""БЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫ"ЖУРНАЛ "СЛОВО""ВЕСТНИК МСПС""ПОДВИГ""СИБИРСКИЕ ОГНИ"ГАЗДАНОВПЛАТОНОВФЛОРЕНСКИЙНАУКА |
Евгений МАРТЫНОВБоголюбовкаДЗЫЗОвод!.. прихлопнул. – Женя, может, ты принесёшь мне ещё одну книжку твоего отца, – умоляющим голосом пропел Олег Румянцев, глядя в глаза Женьки Казанцева, а эту вот, мной уже исписанную, отнеси на хранение к Дзызу. Тут, в ней роман, недоконченный, правда. «Два нечеловека» называется, фантастика. – Уж ладно, уложу его в сундук, а тебе притартаю, если ещё найдётся, конечно, другую, – согласился Женька, – что с ним поделаешь с этим Писателем, Маракой, друг всё же. Предыдущие романы были – «Ежовые каракули» и «Летательный аппарат». Скрипнул калиткой. Во дворе Зинченковых курица-хохлатка драпает безоглядно, эмитируя бегство, раззадорить петуха (спивня) и вдруг неожиданно приседает возле двухстворчатых ворот ограды… Хозяина – дома не оказалось. – На работе, ответила тётя Клава, его жена. – Сторожит, значит, – смекнул Женька. Коротко объяснил ей причину своего прихода и … погрузился с головой в сундук, предварительно открыв его латунным ключом, вроде маузера почти что, размером и видом… на вскидку … – Ну, так, – мысленно проговорил, снимая верхний слой всякого барахла, образуя квадратную ямку для романа Олега Румянцева. – А вот эту вот, толстенную отнесу, пожалуй, ему. «ПСИХОЛОГИЯ, – прочёл и заулыбался, подходящая. Слабо исписать такую, не дважды два… Интересно… – ровняя возвращённое в этот большой ящик имущество, подумал… уже о чём-то своём, едва касающемся этой темы. Фруктовый сад Боголюбовки славился на весь Марьяновский район, Омской области и размерами, и… качеством. Жители этой деревни выходцы из Украины взращивали (и ведь удавалось), лелеяли его, берегли, как зеницу ока. Он был лицом деревни. Её визитной карточкой, как сказали бы нынче. Росли в этом саду и яблоки, и груши, и сливы, и черешни… Несмотря на свои порядочные размеры, что-то, может гектар 10 – 15, он был обнесён высоченным тесовым заплотом с зубчатым (пилообразным) верхом. Ни одной тебе дырки, или щели, через которую бы можно проникнуть во внутрь этого фруктового сада. Только официально, с позволения, через ворота. Или, уж если тайком, – с перелазом, через верх, через забор. Последним из этих двух способов и приходилось довольствоваться пацанам-сиротам. А что, охота же было хлопцам полакомиться, нацапать себе за пазуху фруктового яства. Сторожа Зинченко Егора Матвеевича почитали в деревне. Это Женька знал с тех пор, когда ещё жили они с Вовкой у бабушки Раисы Петровны Щуки. Правда он порой и перегибал палку, бишь, Тульское ружьё. А иначе и быть не могло. – Сделай поблажку, и слух моментально разнесётся по всей Боголюбовке-де, – не доглядывает, что пора на этот ответственный пост определить более подходящего мужика. А местом он дорожил, – при деле, даже при огнестрельном оружии. Вроде бы служит, как-никак, – война же. Все мужики на фронте, а он здесь, при бабах. И потому он порой, и разряжал свою двустволку со сторожевой вышки. Чаще – вверх, на ветер, но случалось и, вроде, на поражение. Горохом, вместо дроби, который летел не далее чем на 12 – 15 саженей. И это пацаны давно уразумели. Вызывали огонь на себя. По детдомовцам горохом из ружья дуплетом грохал!!.. Вот и на этот раз сговорились сорванцы, сегодня вечером когда стемнеет, навестить этот раскидистый сад сочных фруктов. Опять же – Игнат Володин, Витька Нестеров, Димка, Вовка Ротермиль, старший из трёх братьев Петровых, да Женька Казанцев. И то – сиди, не сиди, а под лежачий камень и вода не течёт, не скачет. Желание было. Непреодолимое… поживиться. …А Женьке Казанцеву хотелось ещё и, как бы на заказ – угостить фруктами Надю Кузнецову, его любовь потаённую. Стерёг колхозный сад, как уже сказано, дед Зинченко, в хате которого сегодня перед обедом был Женька, чтобы достать из сундука семейного Казанцевых отцовскую книжку для Олега Румянцева, Писателя. Егор Матвеевич Зинченко – длинноногий, худощавый со строгим выражением лица, глубоко утопающими дальнозоркими глазами под «козырными» рыжими бровями, по прозвищу, за свой вспыльчивый характер – Дзыз. Дзыз (дзык по-русски) – это овод, муха от которой бесится летом скот. Порешили было пацаны начать операцию – когда стемнеет, но ждать сумерек даже в августе – одно мученье, невыносимо: дни-то долгие. Близился вечер. Тени от построек и деревьев удлинялись. Пацаны были готовы к вылазке. Выжидали. И вот, наконец, тронулись. – Один за другим, цепочкой через прилегающий к саду колок приблизились. Рассосредоточились и перелезли (каждый кто как умел) через заплот. Не купно, не сразу все, а по одному из разных мест, понятно. Казанцев приземлился. Присел и огляделся. На вышке сторожа не оказалось. «Странно…», – мелькнула мысль в Женькиной голове. Он стёр пот с лица рукавом белой ситцевой рубашки и заправил её подол в штаны, затягивая ремешок потуже. Побаивался. В воздухе кружили большие зелёные мухи. – Фрукты почти спелые, – отметил, помещая в рот румяную вишенку. Стоя то у одного плодового деревца, то у другого, срывал, сцеживал. Глаза разбегались. – И яблочек хочется и, и черешен, и вишен не может быть и речи, и груш, конечно же. Лиха беда начало. Тишина. Только листья шелестят, да синица с ветки на ветку, слышно, перепархивает. То вверх, то вниз… лёгкокрылая. Вот и всё. – Ну и хватит. Пора возвращаться. Подумал. За пазухой, вокруг туловища – подвижный калач фруктовый. Почти по горло лакомства. Вот Надя обрадуется, – усмехнулся и…как будто удар в спину, замер, оцепенел: по междурядью яблонь-ранеток крупными шагами, приближался, вырастал Дзыз!.. Женька со всех ног кинулся к забору и… не помнит как, очутился по ту сторону. Но зацепился оттопыренной рубахой за заострённую тесину. Ноги его не нащупали опоры, и он повис. Ситец не выдержал нагрузки. Рубашка распустилась надвое, выбилась из-под ремня. Наворованные фрукты вывалиливались, высыпались, будто град с голубиные, а то и с куриные яйца!.. а Женька рухнул под забор. Вскочил и что есть ног – дёру. Видит впереди себя Витьку Нестерова, а еще дальше мелькает фигура Игната Володина, а слева – во всю прыть Петров старший… За спиной раздавались топот ног и сопение взрослого человека. – Ну, сорванцы, поплатитесь у меня: догоню – запорю на смерть!… – слышит издалека Женька прокуренный голос, – чтобы другим неповадно было лазить по садам, да огородам!.. (Всю эту гневную тираду сторож выпалил тогда на певучем хохлацком наречии). Бегал Женька хорошо и вскорости обошёл, оставил позади себя Витьку. Поравнявшись с густыми кустами, по интуиции сделал зигзаг и… залёг в этих зарослях смородины, шиповника и корзиночной ивы с длинными лозами. Как заяц. Прилип к земле голым животом. Затаился. «Кажется пронесло», – и ещё, – «Не узнал ли меня со спины Зинченко?!..» – подумал, когда тяжкие шаги и прокуренный голос стихли. Лес шумел. Темнело. Витька Нестеров появился в спальне зарёванный. После отбоя. Когда все участники вылазки были уже в постели. Он медленно шёл от двери к своему колченогому топчану нараскоряку. Не разбирая постели, завалился на матрац, задницей кверху и постанывал. Мальчишки-участники набега, сообразив в чём дело, сгрудились вокруг него. Игнат Володин заголил Витьке рубаху. Спина была исполосована, в кроваво-синих рубцах, будто страница в косую линейку ученической тетради по русскому язык исписанную неуспевающим учеником и проверенную строгим преподавателем. А задница была – и того страшней: вспухшая, красно-синяя. Витька всхлипывал, уткнувшись в подушку (набитую соломой наволочку) лицом. В спальню заглянула ночная няня. Подошла к глазеющим пацанам и… ужаснулась: «Кто это тебя так, Витя?!» – «Да Дзыз лозой исхлестал!» – сорвалось с языка Вовки Ротермиля. – «В сад лазили?» – было вскипела, да тут же и остыла сердобольная тётя Галя, – понятно. Понятно-то понятно, да всё равно, как же так можно. Откуда только такая злость собачья у людей берётся?!.. надо вызвать медсестру Полину, – благо, она жила неподалёку от детдома, – чем-то поможет, примочки сделает какие-то, или ещё что…» – …Кто с тобой ещё был из наших?!.. – утром после подъёма начала допрашивать старшая воспитательница Елена Евгеньевна, но вовремя поняла, что – бестолку. – Витка молчал. Как воды в рот набрал. – Возмущению её не было конца и края. Она не могла успокоиться, – до какого же зверства нужно дойти гражданину Советского Союза, чтобы так исполосовать мальчишку, это же фашизм какой-то, да и только. Ну, я ему покажу, где раки зимуют!.. буду жаловаться председателю колхоза!.. Хотела было сгоряча доложить, да раздумала исполняющий обязанности директора Боголюбовского детдома Елена Евгеньевна Костенко: побоялась испортить отношение с председателем колхоза «Ленинский путь» Груздевым Антоном Прохоровичем, от которого, нет-нет, да и перепадала безвозмездная материальная помощь: то трёх коровушек, то – пара бычков-двухлеток, то коня – тягловая сила, то, глядишь, картошки, овощей, то ещё чего.
Вот такое приключение… Не сразу после случившегося, а попозже, обсуждая, свою не очень удачную, мягко говоря, вылазку в колхозный фруктовый сад, мальчишки сначала не могли взять в толк: как же так шустро старик-сторож сумел перемахнуть почти следом за ними через такой высоченный забор? Но потом пришли к общему мнению, что Дзыз, заранее отколотил, отъял от жердей, продольного крепления, 2 – 3 доски и притулил их, а, в нужный момент отбросил, проник через образованную щель и тут же погнался за злоумышленниками (с его точки зрения). Что – правдоподобно.
|
